Эрлайн. Мы принимаем к сведению ваше заявление и сделаем все возможное.

Кондрашин. Нам стало также известно, что авиакомпания поддерживает версию, будто один из служащих отеля, по имени Чарли, видел мальчика выходящим из ночного бара, где он якобы сидел за стойкой и что-то пил. Это исключено! Советский мальчик не рискнет зайти один в ночной бар и тем более что-то пить за стойкой.

Эрлайн. Может быть, он зашел не один? Может быть, он пил джус? Знаем ли мы наших детей?

Кондрашин. Мы знаем.

Эрлайн. Эту версию, в конце концов, можно опровергнуть, опросив служащих отеля. Полиция этим, вероятно, займется.

Кондрашин. Ребенок должен быть найден.

Эрлайн. Я ничего другого не желаю. Поверьте мне, господин Кондрашин! Может быть, мы действительно допустили оплошность, не сообщив Консульству СССР, что на борту самолета, среди пассажиров, летит советский ребенок.

Кондрашин. Разрешите откланяться! (Поднимается.)

Эрлайн (провожая до двери). Будем надеяться, что мальчик найдется. Скорее всего, это детская шалость. Я уверен, что все будет о'кей!

Кондрашин (в дверях). Гуд бай, мистер Эрлайн! Желаю успеха!

Джой, улыбаясь, подает Кондрашину шляпу, дарит сувенир

маленькую модель самолета. Кондрашин, поклонившись,

уходит.

Эрлайн. Джой! Соедините меня с комиссаром полиции Сэком!

Джой. Сейчас, мистер Эрлайн! (Набирает номер телефона.)

Эрлайн проходит в свой кабинет, опускается в кресло.

Задумывается.

(Дозвонившись.) Комиссар Сэк? Соединяю вас с мистером Эрлайном!

Эрлайн (снимает трубку). Сэк, это вы? Да, у меня к вам срочное дело. Я хотел пригласить вас на обед. Нет, лучше в "Гранд-отель". Я уже заказал столик.

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Загородная вилла. В небольшом уютном холле, из которого

на второй этаж ведет деревянная лестница, у камина в

креслах сидят Мак-Доннел и Жаклин. Откуда-то тихо звучит

музыка.

Мак-Доннел (закуривая сигару). Итак, Жаклин! Завтра, не позже одиннадцати часов утра, вы соединяетесь с Сан-Франциско по тому телефону, который у вас записан, вызываете мистера Гонзалеса и, убедившись в том, что отвечает именно он, а не кто-нибудь другой, говорите ему следующее. Нет, вы лучше запишите, чтобы ничего не напутать.

Жаклин. Диктуйте. Я записываю.

Мак-Доннел. Пишите: "Сообщите фирме "Три Р" о нашей готовности удовлетворить их заказ. Гарантия: пятьсот тысяч при соблюдении условий поставщиков". Записали? Повторите, пожалуйста!

Жаклин (повторяет). "Сообщите фирме "Три Р" о нашей готовности удовлетворить их заказ. Гарантия: пятьсот тысяч при соблюдении условий поставщиков".

Мак-Доннел. От себя ничего не добавляйте. Попрощайтесь и повесьте трубку. Звонить лучше из любого бара. И не позже одиннадцати часов утра. Гонзалес ждет этого звонка. Вы ведь хорошо знаете его манеру говорить по телефону? Сначала он раз пять продует трубку, а потом прохрипит какое-нибудь ругательство на своем португальском языке. Только услышав все это, начинайте с ним разговор.

На площадке лестницы в сопровождении своих похитителей

появляется Жора Тимохин. Они спускаются в холл, где им

навстречу поднимаются Мак-Доннел и Жаклин.

(Радушно.) А вот и наш дорогой мальчик! Билл! Френк! Надеюсь, малыш на нас не очень сердит? Мы подобрали самый просторный чемодан и проделали в нем достаточно дырок для того, чтобы можно было дышать. Надеюсь, вы не заперли его в багажник, а положили на сиденье? А этот газ совершенно безвреден, малыш! Врачи усыпляют им даже грудных детей.

Жора полностью пришел в себя и теперь с интересом

осматривается в новой обстановке, не проявляя при этом

никакого волнения. Мак-Доннел пододвигает ему кресло и

продолжает говорить.

Я полагаю, что нашему гостю следует подкрепиться после столь необычного путешествия. Принесите что-нибудь повкуснее из холодильника. Только, пожалуйста, по ошибке не откройте банку с "фаршированными костями". Я купил их для Дугласа. (Жоре.) Мой пес обожает эти консервы. Что вы будете пить? Чай? Кофе?

Жора (спокойно ). Я бы, если можно, выпил стакан молока. Или кефира.

Мак-Доннел. Вы слышали, Жаклин? Ну что ж, у нас есть и этот напиток. Мы ждем вас, Жаклин! А вы, друзья, можете подкрепиться чем-нибудь покрепче!

Жаклин выходит.

Билл. Мы обделали это дело, шеф, быстрее, чем думали. Мы не стали дожидаться тех, новеньких, которых нам назначили в подмогу. Наша машина возле отеля могла вызвать подозрение.

Френк. Тем более мой вид в той форме, которую я одолжил у швейцара. Парень оказался свойским и взял с меня за прокат своего мундира и фуражки всего пятьдесят долларов.

Билл. Мы как вошли, так и вышли из отеля с этим здоровенным чемоданом.

Френк. Нам здорово повезло. Никто не обратил на нас никакого внимания в вестибюле было полно туристов.

Билл. Можно было на ходу прихватить еще парочку чемоданов, и никто бы не заметил.

Мак-Доннел (строго). Этого еще не хватало! Запомните раз и навсегда: наша контора играет крупно, а не по мелочам!

Френк (наливая себе виски). Он пошутил, шеф!

Мак-Доннел (обращаясь к Жоре). Очевидно, мой юный друг уже понял свое положение в нашем обществе?

Жора. Я понял. Меня украли.

Мак-Доннел. Это мне нравится! (Смеется.) Честное слово, я не предполагал, что наша встреча будет столь дружеской. Поверь мне, дружище, мы не желаем тебе ничего плохого. Более того, ты будешь у нас жить в лучших условиях, чем в том вонючем имении, куда тебя решили упрятать подальше от нас. Мы могли бы тебе дать возможность повидаться с тетушкой, с которой ты даже не знаком, но потом, посоветовавшись, решили, что лучше перехватить тебя в пути. Во-первых, путь из отеля сюда, в этот уютный загородный дом, намного ближе, чем из отдаленного имения. А если учитывать, что проделать его пришлось бы опять же в чемодане, то это было бы много утомительнее. А во-вторых, действие усыпляющего газа рассчитано не более чем на час: врачи применяют его в случае легких краткосрочных операций. А путь от имения сюда занял бы не менее пяти часов. Ты не чувствуешь легкого головокружения?

Жора (спокойно). Нет. Спасибо. Я хорошо себя чувствую.

Мак-Доннел. Мой долг раскрыть перед тобой карты: мы действительно тебя похитили, но ты пробудешь у нас лишь столько времени, сколько потребуется твоему щедрому отцу на то, чтобы оплатить счет, который мы ему предъявим.

Жора. Полмиллиона долларов?

Мак-Доннел (с удивлением). Ты знаешь свою цену?

Жора. Если только на одну рекламу каких-то "фаршированных костей" фирма истратила более миллиона, то пятьсот тысяч за единственного сына это не так уж много!

Появляется Жаклин с подносом, на котором стоит еда.

Мак-Доннел (восторженно). Жаклин! Мы имеем дело с настоящим маленьким бизнесменом! Он сам оценил себя в полмиллиона долларов! Ни цента меньше! Как вам это нравится, господа! (Обращается к Жоре.) Вот молоко и сандвичи! Прошу! (Пододвигает Жоре поднос.)

Жора наливает себе стакан молока. Пьет. Ест.

Осматривается.

Твой отец будет завтра не позже конца дня уведомлен о твоем здоровье, а также о возможности вновь заключить тебя в свои родительские объятия. Ему будет выдана гарантия, что наша контора на повторение подобных операций никогда не идет. То, что взято, - взято, то, что возвращено, - возвращено. Мы - джентльмены. И держим свое слово.

Жора. А если он вдруг откажется заплатить?

Мак-Доннел (удивленно). Но ты же только что сказал, что за единственного наследника это не слишком высокая цена, если на какие-то "фаршированные кости"...

Жора. Я имею в виду, что он, может быть, захочет обратиться в полицию.

Мак-Доннел. Мы найдем способ соединить вас по телефону, и ты посоветуешь ему быть более благоразумным. Обращение в полицию может только осложнить наши взаимоотношения. Этого не стоит делать.

Звонок телефона.

Жора (настойчиво). Ну, а если все-таки Ричард Роб-Ронсон пожалуется самому президенту? Что тогда? Кому-нибудь попадет?