Врата завораживали — радужный овал, полусфера радуги и её отражение… Вечернее небо, густо-синее сверху и по-летнему голубое внутри радужного моста, а само море переливалось и мерцало, маня своим светом. Это было бы прекрасно, если бы не одно но… Этим “но” был Бермудский Треугольник! И у Лери, и у всех остальных людей в головах тут же возникли ужасы этих аномальных мест, все припомнили жуткие истории вроде Лангольеров, раздвоенных людей, Оставленных и прочих киношно-книжных кошмаров. Балто прижал руку к верхней челюсти, где у него был штифт и подумал, а останется ли он с ним, а не исчезнет ли он и не найдут ли штифт отдельно от него, от Балто? Мери Энн подумала о том же и о своем титановом коленном суставе.
Радужные Врата всё ближе и ближе, а потом… казалось, они вошли в свет, в море радужного света. Море сияло перламутром, загадочно и совершенно беззвучно плескались и накатывали низкие волны. Жемчужное море — поняли все, они плывут по Жемчужному морю… А вокруг мерцал радужный туман и ничего не было видно больше, кроме этого тумана. И ещё было странное ощущение, словно их просвечивают рентгеном, создавалось такое чувство, потому что свет пронизывал их насквозь, пропитывал каждую клеточку тела, кожи, радужный свет мягко, словно крадучись струился по венам и как будто щекотал там, где-то внутри, под кожей...
А когда всё кончилось, люди в первую очередь бросились осматривать друг друга, проверять, все ли здесь? Потому что в глубине души засел навязчивый иррациональный страх, что кто-то останется там, что кто-то не пройдет, а застрянет в страшном, невнятном небытии… Никто не потерялся, все оказались на месте, Лери с облегчением отметила и высокую фигуру Дога, и горбатую, скособоченную фигуру Тоби. И Дерек с братьями тоже здесь, дети, Михаэль, Северус, все здесь… А это кто? Как-то не сразу в них узнали тихих психов, которые обычно сидели в каюте, таращились в никуда и пускали слюни, тихо улыбаясь… А сейчас они вышли на палубу и озадаченно озирались по сторонам, неуверенно держась друг за дружку и за стеночки. Наконец, худой мужчина высмотрел Августу и обратился к ней:
— Мама? А где это мы?..
Железная несгибаемая леди не выдержала столь невероятного потрясения и прилегла отдохнуть в глубоком, настоящем обмороке.
Пока врачи в лице Михаэля, Данилки и Северуса хлопотали вокруг счастливой бабульки, офигевшего Невилла и чудом исцелившихся Алисы и Фрэнка, Лери, Гарри и остальные вернулись к созерцанию нового мира. Ну, пока что ничего необычного они не увидели, то же море, то же небо, те же облака… вот только... Лери оглянулась на корму — так и есть, Врата исчезли, не было больше радужного овала, вокруг было море. Море Балинора. И рассвет... это немного сбивало с толку. Вспоминалось вечернее небо, там, в их мире был вечер, а здесь рассвет, неужели они так долго плыли в том тумане? Но почему же они не чувствуют ни голода, ни жажды? Хотя, может, это здесь время течет иначе и поэтому тут рассвет? На ум пришло ещё одно словосочетание, то ли слышанное когда, то ли прочитанное: Коридор Безвременья.
Гарри показалось вдруг, что у него что-то с глазами, всё вдруг поплыло и расплылось перед ними, он снял очки и потер глаза, а потом, собираясь надеть их, замер, понимая, что очки ему больше не нужны, это из-за них плохо было видно.
Обрадованный неожиданным открытием, Гарри тут же сообщил о нём остальным и следующие полчаса были посвящены ему, его окружили со всех сторон, тормошили, расспрашивали, тестировали. И, в общем, достали бесконечными вопросами и восторгами.
В полдень на горизонте показалась цепочка островов, так казалось издали, но подплывая ближе, становилось понятно, что самый мелкий остров по величине не уступает Великобритании, а когда Данила радостно сообщил им, что перед ними архипелаг Одинокие острова, то Лери раздраженно поправила его, что вовсе это не острова, а маленькие материки как минимум.
Плыли они, плыли вдоль островов, и вдруг Грохх встал на своей барже и громко зарокотал, указывая рукой на крайний к ним остров, размером с ту же Британию. Молодой великан явно желал высадиться здесь. Данила одобрил его выбор:
— А что, хорошее место, плодородная земля, огромные стада, в глубине находится поселение ворлоков, местных гигантов, думаю, Грохх с ними договорится.
И тут, словно подтверждая его слова, от скал отделилась гигантская фигура, внешне похожая на человека, но шести-семи метров в высоту, и махнула рукой, приветствуя экипаж “Фродо Бэггинса”. Баржу отцепили от клипера, и Грохх, высадившись на берег, поволок её за собой по мелководью, пока она твердо и прочно не села на мель, чтобы остаться здесь навсегда. И, конечно, с Гроххом остался и Хагрид.
Облегченный клипер поплыл дальше, на Запад. Время от времени рядом появлялись дельфины, какое-то время сопровождали их, конечно, дельфинов люди и раньше видели, там, в своём мире, но если там дельфины вели себя стандартно, то есть играли, выпрыгивали из воды, свистели и дурачились, выпрашивая лакомство, то здесь, напротив, они вели себя степенно, вежливо рассматривали людей, а налюбовавшись, уплывали по своим делам. И вообще, вели они себя как-то… разумно, что ли? Несколько раз вдали показался и знакомый китозавр Базилий, но близко он, к счастью, не подплывал, зато позже вместо одного они увидели целую стаю таких же китозавров. Это обескураживало, выходило, что базилозавр просто-напросто вернулся домой.
В один из моментов Данила, свесившись с борта, обратился к проплывающим мимо косяку крупных афалин с вежливой просьбой:
— Добрый день, господа. Простите, мы давно рыбу не ели, не могли бы вы обеспечить нас тунцом или чем-то подобным?
Дерек было посмеялся ехидно над данилкиной наивностью, но каково же было его изумление, и не только его, когда спустя двадцать минут на палубу шлепнулся здоровенный двухсоткилограммовый марлин и забился, ослепляя всех блеском своей чешуи. Дельфины-афалины выполнили просьбу Данилы, обеспечили их вкусным рыбным ужином. И Дереку пришлось извиниться перед Данилкой, чтобы забрать марлина и пожарить отличные сочные стейки.
Закат был вполне обыкновенным, к этому времени Данила, наконец, нашел подходящий остров, на который разрешил высадиться и приготовиться к ночлегу на твердой земле и под крышей настоящего дома. Вернее, нескольких домов, ведь путешественников было много и их поделили по домам. За хлопотами, знакомствами с эльфами-хозяевами и повторным поздним ужином незаметно кончился вечер и настала ночь. Первая ночь в Балиноре... Лери уже уложила детей в предоставленной для них комнате и сонно плелась к себе, мечтая о постели, настоящей широкой кровати, а не опостылевшей корабельной койке, когда снаружи, со двора донёсся изумленный крик Дерека. Из комнаты дальше по коридору выскочили Гарри и Северус и вопросительно посмотрели на Лери, но та лишь плечами пожала и рванула на крики.
Выбежали во двор, подбежали к Дереку и его братьям и… спрашивать ни о чём не пришлось. Парни смотрели вверх, остальным осталось сделать то же самое — задрать головы и посмотреть на небо.
В небе среди ярких и непривычно крупных звезд сияли две луны, вернее луна и месяц. Большая, круглая луна и маленький, тоненький серпик месяца.
Снова крики, изумление, удивление и вопросы, вопросы… Миллион вопросов, догадок, споров.
Лери засмеялась, её смех отрезвил и заставил всех опомниться и посмотреть на неё, а она, отсмеявшись, тихо сказала:
— Ну совсем как у Крапивина! Как там в песне? А, вспомнила! — и Лери процитировала: — Здравствуй, месяц и луна! Здравствуй, странная страна!..
====== Глава пятнадцатая. Небольшая остановка ======
Гарри сладко потянулся, нехотя выныривая из теплого сна. Просыпаться не хотелось, ну никак… Когда он в последний раз спал в неподвижной, настоящей кровати и на мягкой пуховой перине? Целую вечность назад. И Гарри протестующе зарылся поглубже в перину и подушку, натягивая одеяло на голову, полежал в надежде, что снова получится поспать, но сон отступал всё дальше и дальше, пока окончательно не испарился. Пришлось откинуть одеяло и попутно вспомнить, что он находится в эльфийском доме, и поэтому Гарри с любопытством уставился сперва в потолок — тот был высокий и сводчатый, деревянно-бежевого цвета, такого же цвета были и стены, а присмотревшись, можно было увидеть и структуру древесины. Гарри заинтересовался, стены что, вагонкой обиты? Нет, не вагонкой, и вообще ничем не обиты и не обклеены, стены были просто деревянными, вот только на доски это тоже не было похоже. Взгляд Гарри перетек на высокие стрельчатые окна: сверху частое ажурное переплетение, красиво, как будто из веточек, но присмотревшись повнимательнее, он понял, что плетение и правда из веток, живых веточек. Тонкая ажурная рама в буквальном смысле росла из стены, точнее из подоконника, тот был отшлифован до зеркального блеска и казался лакированным, но, конечно, тоже был не крашен, кроме того Гарри заметил, что окна не одинаковы, а разные и по размеру, и по узору плетения. Конечно, природа не любит повторений, но тогда придется признать, что дом не построен, а выращен, если можно так выразиться…
