Она сидела и шарила в сумке, которую добыла где-то на поле сражения, пока Алвис искал дрова для костра. Живот сводило от голода, и вождь старался не обращать внимания на то, что холщовая добыча ведьмы чем-то заляпана. Ведьма достала из сумки хлебные лепешки, ломоть сыра и большую баклагу. Пробка хлопнула, и цыганка с довольным видом втянула большим носом запах содержимого. Что там было, Алвис не узнал, пока ведьма не набулькалась всласть и с довольным уханьем не оторвалась от горлышка.

«Обычное солодовое пойло», – напившись, подумал вождь и с удовольствием взялся за хлеб и сыр.

– Ты все время молчишь, – начал разговор колдун, не переставая жевать. Рвать лепешки одной рукой было неудобно, пришлось помогать зубами. – А вот наши разговоры с Сантаной ты понимала отлично. Знакома с латынью?

– Латынь – язык на века, – впервые подала голос ведьма и показала в улыбке ровные молодые зубы. – Мы не люди, нам учиться легче. Я много языков знаю. Табор гуляет где хочет, а толмачи нужны везде.

– Цыганская свобода! Еще одна сказка для скудоумных. Вы гуляете не где хотите, а куда вас пускают. Тебе ли не знать. Ты в таборе кто? И кстати, как тебя называть?

Колдунья помрачнела и ответила не сразу.

– Лала, третья по Силе. А в таборе я зовусь шувихани, ведьма по-вашему, правая рука «графа».

Она помолчала, хмуро глядя в огонь, и неохотно призналась:

– Ты прав, рыбоед. Свободы для цыган остается все меньше, а линии судьбы давно не сулят нам никакой удачи. Я ведь и отправилась сюда только для одного: захотела понять, чего нашему племени ожидать от Иных. Вот и узнала! От Светлых и Темных одни крошки остались, как у тебя во рту и на подбородке.

Вот же зараза глазастая! Алвис быстро смахнул с лица остатки еды здоровой рукой, а потом с интересом спросил:

– Как сама думаешь, что будет с Иными?

Ведьма пожала плечами:

– Как Высшие решат, так и будет. Не о том думаешь, вождь! Эта битва, как огромный камень, брошенный в воду: круги по воде еще долго будут расходиться. Достанется всем, поверь, и простым людям, и колдовской братии. Не зря мой «граф», хоть и не Иной, в последнее время стал сильно волноваться и решил увести табор в места поспокойнее.

– И куда вы теперь?

– Я предложила откочевать куда-нибудь поближе к центру Иберии. Там аристократия пока еще терпимо относится к нам, цыганам. А дальше как судьба распорядится.

– Кто здесь вспоминает мою прекрасную родину? – раздался из темноты звучный баритон, и в свете костра возникла фигура Северино Сантаны.

Не дожидаясь ответа, он уселся напротив ведьмы и молча уставился на пламя костра. Вид у него был понурый, гордая осанка куда-то подевалась.

Алвис насторожился.

– Как прошло совещание? – спросила ведьма и подалась вперед. – Что решили?

Испанец поморщился и покрутил головой, как будто воротник куртки натирает ему шею.

– Договор, – бросил он. – Они создали Договор. И закрепили клятвой Света и Тьмы.

– Какой еще договор?! – возмутилась цыганка. – Люди с начала времен заключают всякие договоры, пакты, унии и прочую белиберду. А что потом? Ложь, предательство – и опять войны, одна за другой! Чем Иные лучше?

– За соблюдением Договора будут следить, – испанец заговорил сухо, без эмоций. – Сами Иные. Темные будут присматривать за Светлыми и наоборот. Для этого создадут Дозоры и передадут им полномочия: карать и миловать. Ну и привилегии, конечно, куда же без них!

– Значит, судить нас будут, – проворчала ведьма. – А кто будет судить судей?

Северино не удержался, хмыкнул и с уважением посмотрел на сердитую цыганку.

– Мудрая в твоем таборе шувихани, повезло им с тобой, Лала! – Испанец явно подслушал их с Алвисом разговор. – Будет и на судей управа – Инквизиция.

Саамскому вождю такие строгости не понравились весьма и весьма. Конечно, битва унесла жизни очень многих, но теперь-то свободе Темных приходит конец. Вот будет радость для Светлых, больших любителей взнуздывать и шпорами гнать к порядку!

– Ты из-за этого расстроен? – спросил он у испанского гранда. – Что Свету дадут больше власти?

– Нас, Иных, осталось совсем мало, колдун! – От резких интонаций в голосе мастера огня Алвис вздрогнул. – Слышал такое слово – выживание? Мы просто обязаны сохранить наше племя среди людей. А простых смертных в мире все больше, и они становятся все сильнее. В ближайшие дни мы будем составлять свод правил для Дозоров. Там будут строгие ограничения на магию против людей. Даже Силу у них отбирать будем тоже по правилам. А за убийство Иного каждого из нас могут отправить в Сумрак навсегда. Привыкайте, бойцы, отныне будем жить тихо.

Лала со свистом втянула воздух сквозь сжатые зубы, но промолчала. Конец вольной охоте друг на друга, конец открытым поединкам!

Вождь начал прозревать:

– Ты, как я понимаю, решил податься в Инквизицию?

– Завтра буду давать клятву, – ответил Северино и кивнул в сторону долины. – А там, я тебе уже говорил, – грязная и недостойная смерть…

Алвис зябко повел плечами. Его взгляд невольно притянула ночная беспроглядная темь, которая, как толстым одеялом, милостиво скрыла от глаз тысячи трупов.

«Хочу домой, – навязчиво билось в голове колдуна, – я просто хочу домой!»

Силы было так много, что Черному торговцу не приходилось беспокоиться о создании порталов. Достаточно было представить конечную цель, произнести привычное заклинание – и все. Он тратил столько Силы для бегства, сколько, наверно, не использовал ни один хтоник за всю свою жизнь. Он мог бы сразу сотворить один-единственный портал на север Скандинавии, поближе к привычным для него водам.

Но следы! Он оставлял колоссальные магические следы! Где бы он ни выходил в реальный мир, его «дикий артефакт» расплескивал Силу. Она метила землю, растительность, камни – словно живой огонь, который нагревает все, с чем соприкасался. Нужно было сбить со следа магов, будущих возможных преследователей. Поэтому лекарь стал пробивать порталы хаотично и в те укромные места, которые знал и где уже бывал раньше в облике Морского Змея.

И на каждой остановке – на каменистых берегах родного Эгейского моря, на плесах мутного Нила, на крутых откосах далеких и могучих восточных рек – он повторял одну и ту же процедуру. Черпал Силу, создавал «щит» и направлял его вовнутрь булыжника-артефакта. А потом слой за слоем оборачивал «щит» вокруг камня, как бинтовали египтяне своих усопших фараонов. Это было единственным, что пришло ему в голову: попытаться сбить, загнать обратно рвущееся наружу магическое пламя Силы. С каждым разом багровое солнце «дикого артефакта» сжималось, становясь меньше и ярче.

Во время создания порталов маленький нарост в форме звездочки в основании черепа Понтуса постоянно вибрировал и нагревался. Поэтому торговцу приходилось иногда делать передышки, чтобы амулет мог остыть. Мастер Кракен и не подозревал, что, одарив Змея способностью создавать порталы, он спасает ученику жизнь!

В какой-то момент камень в руках перестал выплескивать Силу, а значит, и помечать хаотичное бегство Темного мага. Если бы кто-нибудь нарисовал карту портальных прыжков Понтуса, то она выглядела бы ломаным кривым путем из светящихся следов, которые постепенно гасли на просторах Европы, Азии и Африки. В конце концов магический след полностью исчез где-то в Западной Европе.

Черный торговец стоял на берегу Эльбы и сжимал в руке гладкий небольшой камень. После всех злоключений его руки претерпели странное изменение: на коже выступила извилистая татуировка, отпечаток-узор, копирующий рисунок вен и артерий. На кистях татуировка была иссиня-черной, но кверху, в сторону плеч, постепенно бледнела, становясь сизой, и наконец исчезала на уровне бицепсов.

«Нужны перчатки», – мелькнуло в сознании.

Понтус, сообразив, рассмеялся от такой глупой мысли. Зачем? Здесь и сейчас, в этом безлюдном месте, он может начать метаморфоз. А фона магической энергии от «дикого артефакта» вполне достаточно, чтобы превратиться обратно в Морского Змея. Массу тела он нарастит уже в воде, поглощая рыбу по дороге.