Федор Андреевич пожалел, что не догадался взять с собой газету. Сейчас она пришлась бы весьма кстати: он развернул бы ее и, заслонившись, сделал вид, что читает. Но газеты при нем не было, и оставалось только рассчитывать на то, что тип не обернется. Хорошо еще, что Федор Андреевич вошел в автобус с задней площадки.
Тип не оборачивался, затеял разговор с какой-то теткой, сидевшей сбоку, автобус же тем временем катил и катил, и уже давно выбежал за пределы города, так что Федору Андреевичу осталось перетерпеть всего несколько остановок.
Неожиданно завозился и поднял голову сосед во франтовом плаще. Он засидело потянулся и с зябким рыком потряс сонными опухшими губами, прогоняя остатки дремоты.
- Где едем? - спросил он у Федора Андреевича, принимаясь черным запущенным ногтем скоблить заиндевелое стекло. Сориентировавшись через дырку в снегу, сосед удовлетворенно сообщил:
- Скоро дома буду. А я, понимаешь, на курорте, в Сочах был. Никогда не ездил?
Он сделал выжидательную паузу, ища взглядом на лице Федора Андреевича какой-то реак-ции, но, ничего не дождавшись, выставил большой палец:
- Ну, что ты! Высший сорт! Мне местком говорит: давай, Ванюха, дуй в Сочи, пока работы мало. А у нас и верно сейчас работы почти никакой, конец сезону. Я на канавокопателе работаю, понял? На СМУ... Нет, она, работа, завсегда есть... У нас как? Только асфальт положат - хоп! - давай вскрывай, канаву надо в том месте. Что ты! А так, конешно, работы нет. Одна ерунда...
Сосед наклонился к уху Федора Андреевича и, секретничая, задышал горелым:
- А мы, дед, маленько трахнули в аэропорту. Там с одним... Ты не возражаешь? Прилетаем сюда - темно, холодно, а у меня в чемодане бутылка была... Ну, мы ее по-быстрому. Что ты! Двести рублей с собой взял, это помимо ихних харчей, и во, вишь...- малый засунул руку в карман плаща, вывернул его наизнанку вместе с измятыми сигаретами.- Ни шиша! А чего? На пляже сейчас никого, одни волны... Дождь всю дорогу, понял? Гор никаких не видно: и льет, и льет. Чего будешь делать? Ну мы давай... тянем спичку, кому бежать за этим делом, понял? А, ерунда! Заработаю. Рабочий класс, он завсегда заработает.
Парень опять придвинулся, положил руку на плечо Федору Андреевичу:
- А мне местком говорит: давай рви в Сочи, а то путевка пропадет. Ну раз пропадет, надо уважить. Местком - мужик хороший. Во какой, понял? Что ты! А гроши - все это мура... Зато повидал. Сейчас домой приеду, мать картошки нажарит. Высший сорт! Мандаринов вот матери везу, пусть погрызет, три рубля ведро... Сегодня еще отгуляю, а завтра - все! Завтра - ни-ни... ни капочки... Завтра в город на работу надо. Я и так один день задолжал...
Курортник потер рукавом окно, зыркнул в щелку и вдруг закричал на весь автобус.
- Слышь, тормозни! Деревню свою проехал.
Все заворочались, заоборачивались на сиденьях.
- Во гадство! - весело озирался курортник.- Теперь назад пехать.
Водитель подвернул к обочине, парень подхватил чемодан и, вылезая из тесного прогала между сиденьями, задел и с грохотом уронил на пол Федора Андреевича ледоруб.
- Ну, дед, счастливо тебе поудить! - помахал он рукой, поднял воротник измятого плаща и без шапки вывалился на улицу.
В этот-то суматошный момент обернувшийся тип в бахилах и увидел Федора Андреевича.
Он оказался человеком уже в годах, даже, пожалуй, постарше самого Федора Андреевича. На заветренном лице, однако еще свежем, без заметной ветхости, выделялись сплошь седые обвис-шие усы, концами сливавшиеся с козьим мехом полушубка. Над усами же, будто на заснеженных еловых лапах, грудастым снегирем восседал крупный с краснинкой нос, какие обычно бывают у складских сторожей и заводских вахтеров. Старик кивнул Федору Андреевичу, как давнишнему знакомому, и тут же, забрав пешню в рюкзак, неловко переступая по шаткому полу, направился в конец автобуса.
- У вас тут местечко освободилось,- живо сказал он.- Давайте уж заодно.
Федор Андреевич нехотя, молча отодвинулся к окну, оставив место между собой и старухой.
- Вы, стало быть, тоже этим автобусом? - обрадованно заговорил тот, укладывая свой рюк-зак в нише заднего окна.- А я давеча гляжу, прошли мимо, думаю: наверно, на электричку. А вы, оказывается, тоже ерпенским... Вот и ладно, вот и пусть мешок там себе полежит, чтоб не мешал-ся. А пешню можно положить на сиденье за спину. Бабуся, позволь-ка на минуточку, я оружие свое спрячу. А то, не ровен час, кого и оцарапает. И вашу давайте заодно.
Он взялся было за ледоруб Федора Андреевича, но тот придержал его, не отпуская, и выгово-рил скупо:
- Мне через две остановки сходить.
- В Подьячем?
Федор Андреевич кивнул.
- В Подьячее едете? - переспросил старик.
- А что? - насторожился Федор Андреевич и, не поворачиваясь, а только покосившись глазами, взглянул на старика: знает или не знает про озеро?
- Позвольте, а где же там ловить, в Подьячем-то?
Федору Андреевичу действительно надо было сходить через две остановки, и именно в Подьячем. А там уже, перейдя луг и мост через речушку, двигаться той стороной в глубь леса версты четыре к озеру. "Видно, не знает..." успокоился Федор Андреевич и сказал непринуж-денно:
- Как где ловить? На реке и ловить.
- На Ворожее? - на лице старика выразилось изумление.- Помилуйте, да там такие быст-рины, такая круто-верть! Вся рыба оттуда уходит зимовать на тихое.
- Есть и там спокойные омута...- возразил Федор Андреевич и немного приврал для убеди-тельности: - Я в прошлом году ловил...
- И что же бралось?
- Как что? Окунь.
- Не знаю, не знаю...- пожал плечами старик.- Первый раз слышу, чтобы там об эту пору ловил кто-нибудь.
Он собрал усы в кулак, задумчиво подержал их вислые концы, как бы пытаясь припомнить, где могут быть омуты на Ворожее, и, видимо не припомнив таких омутов, убежденно сказал:
- Нет, ей-богу, пустое затеяли. Она ведь потому и Ворожеей зовется: крутит, вертит - ворожит, одним словом. Только ноги зря убьете. Поедемте-ка лучше со мной в Шутово. Никогда не бывали?
- Да нет, не приходилось...
- Места проверенные. Ничего такого особенного заранее не обещаю, но окунька половим, это уж точно!
- Да нет, я сюда...- упорствовал Федор Андреевич.
- Ну что вам это Подьячее? Только испортите себе день. Право слово, поедемте.
Федор Андреевич все более тяготился разговором и, чтобы как-то отвязаться от докучливого старика, выставил еще одну причину:
- Я ведь и денег взял только до Подьячего.
- Ну, это пустое! - воодушевленно сказал старик.- Это все устроится.
До Шутова надо было доплачивать еще с полтинник, да потом за обратный проезд. Федор Андреевич рассчитывал, что у дедка не найдется лишнего рубля или же поскупится тратиться на постороннего. Но старик был готов и на это. Федор Андреевич смутился:
- Чего ж вы будете возить меня на свой счет? Туда да еще обратно.
- Да чего там! Не велик наклад,- весело отозвался тот.- Как-нибудь сочтемся: дело рыбац-кое. Да и то сказать: наклад с барышом угол об угол живут. Зато вдвоем веселее. Да и безопаснее по перволедью. Вот если, не дай бог, окунетесь,- он озорно засмеялся,- покличите Фомича. Это я, стало быть, буду. У меня бечевочка к такому случаю найдется. Выручу. А я ошугнусь - вас кликну. Как бишь, покричать-то?..
- Нет, я все-таки до Подьячего,- решительно отказался Федор Андреевич, уклонившись назвать свое имя, и, чтобы показать, что разговор исчерпан, отвернулся к окну и принялся глядеть в снежную дырку, процарапанную курортником.
- Напрасно,- огорчился старик.- Напрасно отказываетесь.
Некоторое время ехали молча, каждый занятый своими мыслями. Забираться в это самое Шутово, когда у Федора Андреевича поблизости было на примете свое укромное местечко, не имело никакого смысла. Ко всему прочему, будь сапог сапогу пара, куда ни шло. А тут - черт его знает как себя с ним держать, целый ведь день придется быть на одном льду. При нем и переку-сить-то неудобно: станет присматриваться, что ешь и прочее. Эта публика все мотает на ус. Для человека, который всегда на виду, даже и это целая проблема.
