Вообще-то, это можно было бы назвать самой милой вещью на свете до тех пор, пока мы с Марчелло не оказались на этих самых улицах. Теперь абсолютно точно можно сказать, что именно мы носили титул «Самая сексуальная пара Рима».

Проголодавшись, мы заставили себя выйти на улицу, чтобы пройтись до ближайшей траттории. Мы шли медленно, синхронно ступая по дороге, словно это было чем-то обыденным. Его рука обнимала мои плечи, прижимая ближе к себе, будто я его любимо одеяло, которое он не хотел отдавать. Моя рука обняла его за талию, поэтому с каждым нашим шагом его бедра касались моих. В одном из переулков он прижал меня к стене и в течение какого-то времени буквально терзал мою шею своими поцелуями.

Это было развратно: все эти мечтательные взгляды, ищущие руки и тихие вздохи удовольствия.

В этой траттории я несколько раз бывала вместе с Дэйзи. Посещение этого места с Марчелло ощущалось совсем по-другому. Расставленные вокруг свечи, которые прежде казались милыми и воздушными, теперь давали ощущение чувственности, глубины и уюта. Столы были сдвинуты вместе, отчего всё выглядело более обобщенно и непривычно; теперь они бесспорно позволяли сидеть ближе друг к другу, вплотную, придвинувшись как можно ближе, чтобы освободить место для других. Все блюда в меню казались более сексуальными. Восхитительные полоски тальятелле, свернутые в чувственные гнезда и приготовленные с соусом из томатов и ароматного чеснока.

Голод? Да, это про меня. Я испытывала безумный голод к Марчелло.

Не считая тех нескольких месяцев в Испании с конкретным сводящим-с-ума-своими-поцелуями-в-шею искусителем, я никогда не славилась тем, чтобы проявлять свои чувства на публике. Но как только он оказался рядом, вся моя сексуальность вышла наружу, давая мне понять, что я женщина, а не просто неопытная девчонка. Я ощущала каждый сантиметр своего тела, его изгибы, которые этот мужчина досконально исследовал некоторое время назад. Моя грудь упиралась в хлопковую ткань рубашки.Соски возбужденно торчали, благодаря его дразнящим поцелуям и были сверхчувствительными после его потягиваний зубами. Всё в моем теле было возбуждено, каждая царапина на внутренней части моих бёдер, оставленная его щетиной, не говоря уже о той нежной точке, которая пульсировала с каждым биением сердца; то место, которое он покусывал, слева во внутренней части бедра, в то время, как я кричала от страсти. Я чувствовала, что каждая часть моего тела снова ожила и на все сто процентов выполняет предназначенную ей функцию, то есть служит для того, чтобы ею пользовались в полном объеме. Для удовольствия, моего и его.

Он откусил немного хрустящего багета и издал легкий вздох, который в точности совпадал с тем звуком, который он издавал, когда впервые входил в меня. Один лишь этот звук мгновенно сделал меня влажной.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он, отодвигая лямку моего платья в сторону, чтобы оставить поцелуй в месте, где заканчивалась шея и начинались плечи.

Опустив руку под стол, я взяла его ладонь и медленно переместила её выше от колена к бедру.

– Ты скажи мне.

Его глаза вспыхнули огнем. Его касания обжигали. Я сделала резкий вдох, когда кончиками пальцев он проследовал вверх по моей коже, нажимая, кружа, продвигаясь уже под тканью платья.

– Ты такая мягкая. И тёплая. И... Ох, Эвери,– пробормотал он, когда я приподнялась на стуле, позволяя ему продолжить исследование. Зная, что его движения незаметны под скатертью, он продолжил дразнить. И если бы не официант, который в этот самый момент не принес бокалы с Кампари, я бы позволила ему больше, чем простое поддразнивание.

– Мог бы ты когда-либо подумать, что это произойдет?

– Мы на публике, а мои руки в твоих трусиках? Точнее, практически в твоих трусиках? – он коварно улыбнулся. Такой опасный.

Я придвинулась ближе, взяв его лицо в свои руки, и поцеловала его, страстно и глубоко, кусая его нижнюю губу, задержавшись на ней чуть дольше, чем следовало. Закончив, я откинулась обратно на спинку стула. Я тоже могла быть опасной.

– Я имела в виду это, нас, здесь, вместе, и то, что было ранее, всё это. Думал ли ты, что это может произойти?

Он притих, задумался. Когда он наконец заговорил, то казалось, что Марчелло пытается подобрать нужные слова.

– Нет, не думал. Я был уверен, что больше никогда тебя не увижу. – Когда он увидел, что улыбка сошла с моего лица, он потянулся ко мне рукой и нежно, бережно провел пальцами по щеке. – Я не сказал, что не думал о тебе. Я думал, очень часто думал о тебе все эти годы. Я всё гадал, где же она? Счастлива ли? Любит ли кого-то? Занимается ли она живописью до сих пор? –По его лицу скользнул намёк на искру надежды. – Есть ли у неё дети?

Неожиданно, я представила, мы идем вместе, держась за руки по этим же улицам. Другой рукой он придерживает спящего малыша; малыша с доставшимися от меня кудряшками и карими глазами от Марчелло. Я иду рядом с отцом малыша, держа его за руку, а другая моя рука покоится на полном, беременном животе. Меня настолько потрясла данная мысль, что тело пронзила дрожь, потому что эта картинка казалась настолько реальной и полной, словно моё подсознание хранило эту мысль с давних пор, эту идею о том, что я когда-либо смогу быть рядом с этим мужчиной, что именно он тот самый.

Все эти годы я отказывалась думать о том, что снова когда-нибудь у меня будут дети. Что же означала эта идея, возникшая пусть и всего на мгновение в моей голове?

Но мне не удалось углубиться в эти размышления, так как этот волчий оскал снова вернулся на его лицо.

– Я думал, есть ли в твоей постели мужчина, который сначала заставляет тебя смеяться, а затем задыхаться от удовольствия.

– Нет,– честно ответила я и рассмеялась. А затем сделала глубокий вздох. К его глубокому удовлетворению. Мы допили Кампари, попросили завернуть еду с собой, расплатились и поспешили домой.

ГЛАВА 13

Я помню, как прочитала в одном кулинарном журнале о том, что итальянская кухня представляет собой отдельный вид искусства. У каждого есть свой собственный рецепт приготовления одного и того же блюда, и, конечно, этот рецепт передается из поколения в поколение, но в летний период жара заставляет людей покидать свои собственные кухни. Тем самым, народ отдает предпочтение восхитительным рынкам, расположенным на каждом углу. Поэтому в летнее время, когда стоит удушающая жара, люди предпочитают, чтобы для них готовил кто-то другой. Сегодня был именно один из таких дней.

И я поступила так, как поступил бы любой римлянин. Я позволила готовить кому-то другому. По дороге домой я обошла кучу магазинчиков, набирая контейнер за контейнером, покупая готовые салаты, жареные овощи, несколько сортов сыра и коробку божественных сладостей. Дотащить всё это до дома, предварительно проехав на автобусе, было целым приключением, но я справилась, не потеряв ни одного ингредиента. Довольная, что смогла самостоятельно ориентироваться в городе с пакетам в руках, я с гордым видом направилась через двор в сторону квартиры Дэйзи, здороваясь с прохожими, словно я делала подобное уже много лет.

Марчелло обещал прийти. Кстати, его ожидал ужин...

***

Когда примерно после семи в дверь постучали, а я уже облачилась в новое воздушное льняное платье без рукавов. Я убрала волосы назад в и беспорядочный пучок и направилась к двери. Окинув взглядом комнату и убедившись, что ничего не забыла, я утвердительно кивнула, улыбнулась и открыла дверь.

–Tesoro, я...–начал он, но остановился, как только дверь распахнулась шире, и он смог увидеть всю комнату. –Tesoro...– снова произнес он, а медленная улыбка на его лице встретилась с моей.

Я зажгла свечи, много, много свечей. Я практически опустошила пару прилавков на рынке. Высокие и низкие свечи, плоские и бочкообразные, толстые и тонкие – я установила свечи на всех плоских поверхностях квартиры, и они произвели именно тот эффект, который я ожидала. Я создала крошечный волшебный мир, ну, и кто же не будет выглядеть сексуально в волшебном мире, освещаемом свечами?