‒ Я думаю, что ты должен идти первым, ‒ сказала она, скидывая туфли на пол.
‒ Нет, зачем?
‒ Я думаю, так ты сможешь помочь мне, подтянув вверх.
Обдумывание этой мысли затянулось, и огонь пробился сквозь дверь, испугав нас обоих.
‒ Ладно, я пойду первым, но ты следуй сразу за мной.
Забрав брезент из ее рук, я оттолкнулся от окна и начал взбираться на верхний этаж. Ощутив рывок веревки, я взглянул вниз и увидел Гвен позади. Она вцепилась в брезент, а ноги болтались над улицей.
‒ Милая, у тебя хорошо получается. Теперь не смотри вниз и взбирайся, ‒ выкрикнул я.
Двигаясь за мной, она ногами обхватила веревку. Я достиг выступа окна над собой и закинул на него ногу. Весь на адреналине впихнул свое тело в проем. После этого я встал на колени и снова высунулся в окно. Протянув руку в сторону Гвен, я увидел ее глаза, полные ужаса.
‒ Ты молодец, Гвен. Дай мне руку! ‒ крикнул я.
Порывом ветра колыхнуло брезентовую веревку и ее стукнуло о стену здания. Я высунулся ближе к ней и коснулся кончиков пальцев.
Сердце у меня в груди разрывалось, и от этого звенело в ушах. Мы с Гвен не отрываясь смотрели друг на друга, и я старался придвинуться к ней все ближе. Еще один сильный порыв обрушился на веревку, и Гвен заплакала.
‒ Держись! ‒ закричал я, хватаясь за брезент, чтобы подтащить ее.
‒ Не могу, я соскальзываю, ‒ прорыдала она.
Я тянул за веревку, а по ее лицу текли слезы. Пожалуйста, держись.
Руки Гвен скользнули по брезенту, глаза расширились. Она так рыдала, что я не мог ни на что больше обращать внимание. Я кричал, чтобы она держалась за веревку. Я едва мог до нее дотянуться. Она была так близко, и я тянулся к ней рукой.
‒ Я не могу, ‒ прорыдала она.
Ее руки соскользнули и в тот момент, когда она начала удаляться от меня, время остановилось. Она начала падать и я не ничего не мог сделать, чтобы спасти ее.
Без какой-либо причины я прыгнул следом. Когда любишь кого-то очень сильно, и этот кто-то стремительно умирает, единственная мысль, которая пронесется у тебя в голове, ‒ это как ты поддержишь его в момент смерти.
Свет городских огней становился ярче, когда я приближался к ним в полете. Я не чувствовал боли. Достигнув Гвен, я обхватил ее.
Мы летели с огромной скоростью, но при этом вокруг нас была тишина. Меня поглотило спокойствие, и война в теле закончилась.
Приближаясь к земле и к нашей неминуемой смерти, Гвен крепче стиснула меня в объятьях.
‒ Я люблю тебя, ‒ прошептал я ей.
‒ Пожалуйста, не оставляй меня. ‒ Слова Гвен эхом пронеслись у меня в голове, а вокруг стало темно.
ГЛАВА 26
Яркий свет слепил меня сквозь отяжелевшие веки. Вокруг было слышно бормотание голосов; рядом со мной пикал непонятный мне сигнал. Я умер? Попробовал открыть глаза, но ничего не вышло.
Раздался низкий ворчливый звук, но я не мог определить, принадлежал ли он мне или кому-то еще. Рукой попробовал дотянуться до ключицы, но не смог. Я моргнул, свет был очень ярким.
Моргнув еще раз, чтобы привыкнуть к свету, я попробовал оглядеться.
Пикающий звук усилился, и я услышал шарканье по всей комнате. Вокруг слышалось бормотание голосов, но мне не удавалось разобрать слова.
Наконец, мои глаза привыкли, но я не мог сфокусироваться на каком-либо предмете. На противоположной от меня стене висел телевизор, а что он показывал, я сказать не мог.
Я лежал в кровати, накрытый белым одеялом, и моя ключица разрывалась от пульсирующей боли. Горло горело огнем, и мне удалось выговорить слово «воды». При этом я не узнал свой голос.
Почувствовав чью-то руку на своей, я посмотрел на нее. От боли я инстинктивно потянулся к ключице другой рукой, но меня остановили трубки, подведенные к руке. Посмотрев вниз, на руку с вставленными трубками, я заметил вокруг левого запястья браслет красного цвета со штрих-кодом.
Повернув голову направо, я увидел склонившуюся надо мной Гвен. Ее глаза были полны слез, и она сжимала мою правую руку.
Гвен ‒ она жива! Или мы оба мертвы... Как мы сюда попали?
Комната медленно обретала очертания, и я понял, что нахожусь в больнице. Открылась дверь, и вошел человек в белом халате. У него были рыжие волосы, и он, посмотрев мне в глаза, улыбнулся.
Я снова посмотрел вправо.
‒ Гвен, ‒ прохрипел я. Она наклонилась поцеловать меня, и ее глаза сияли от счастья.
‒ Он очнулся, ‒ сказала она доктору.
Лицо доктора сияло, и он улыбнулся Гвен с очевидным облегчением.
В комнату зашла пышная медсестра с завитыми волосами темно-рыжего цвета. Она передала Гвен чашку, которую та, в свою очередь, предложила мне. «Ледяная стружка?»
Я попробовал податься вперед, но это оказалось сложнее, чем я думал. Гвен поднесла немного стружки к моим губам, и мне удалось слизнуть ее с ее пальцев. Холодная вода расслабила мое горло, и я глубоко вздохнул.
‒ Гвен, ты жива, ‒ выдал я.
Секунду она смущенно смотрела на меня, затем повернулась к доктору.
‒ Думаю, у него амнезия, ‒ сказала она ему.
‒ Нет, мне так не кажется, хотя бы из-за того, что он знает кто вы, ‒ ответил он. Подойдя ближе к кровати, доктор посмотрел на меня.
Гвен предложила мне еще один кусочек льда, и я взял его. Прохлада была божественной, я улыбнулся.
‒ Вы знаете, кто вы такой? ‒ спросил врач.
В поисках помощи я взглянул на Гвен. Она беспокойно оглядела меня и нахмурилась.
Звук телевизора на миг привлек мое внимание, а затем я повернулся к доктору.
‒ Атлас, ‒ сказал я.
На секунду он смутился и обменялся с Гвен вопросительным взглядом.
‒ А знаете ли вы, кто я? ‒ спросил он.
‒ Нет. ‒ Ответил я, тряхнув головой.
Он кинул взгляд на планшет, который держал в руках. Я перевел свое внимание на Гвен, спираль событий раскручивалась и выходила из-под контроля. Мне было непонятно, что происходит.
‒ Но вы знаете, кто она? ‒ спросил он, указывая на Гвен.
‒ Да, Гвен, ‒ сказал я, уставившись на нее.
Улыбнувшись, она провела рукой по моему лбу. И поставив чашку со льдом на стол, взяла мою руку.
Я цеплялся за реальность всем, что у меня было. Я никогда бы не отступился. Со страхом и растерянностью я смотрел в ее глаза.
‒ Мэттью, ‒ сказала она. Мои глаза расширились. По ее лицу стекла слеза, и, отвернувшись, она смахнула ее свободной рукой.
‒ Что произошло? ‒ прошептал я.
Врач, все это время наблюдавший за мной и Гвен, прочистил горло.
‒ Вы знаете, кто такой Мэттью? ‒ Спросил он меня.
‒ Да, ‒ ответил я.
Гвен мгновенно повернула голову и снова оказалась лицом ко мне. По ее лицу без остановки текли слезы, а взгляд перескакивал с врача на меня, и обратно.
‒ И кто же это? ‒ снова задал вопрос доктор, подходя ближе.
С минуту я лежал, снова свыкаясь со всем, что меня окружало, затем, глубоко вздохнув, я покачал головой.
‒ Пожалуйста, кто-нибудь, скажите, что же все-таки произошло, ‒ это была мольба.
‒ Почему бы вам не рассказать последнее, что вы помните? ‒ Доктор сделал приглашающий жест.
В голове все завертелось, и у меня сперло дыхание. Я снова попытался дотянуться до ключицы, но врач остановил меня.
‒ Она сломана, ‒ сказал он.
‒ О, ‒ все, что я мог ответить. ‒ Это случилось, когда я упал?
‒ Упал? ‒ спросила Гвен.
Мгновение я смотрел на нее, но затем врач положил свою руку на мою.
‒ Мэттью, ты попал в аварию. Ты помнишь это?
Тряхнув головой, чтобы прояснить замученный разум, я снова взглянул на него.
‒ Последнее, что я помню, как падал с горящего здания.
Усмехнувшись, врач посмотрел на Гвен. С горьким чувством разочарования я попробовал сесть в кровати.
‒ Вау, ладно. Меня зовут Эверест. Я был твоим другом примерно десять лет. Мы познакомились в колледже. Обычно я не занимаюсь пациентами в состоянии комы, но мы друзья, так что я должен был помочь.
Пока он говорил, я только и мог, что смотреть на него и хлопать глазами, а одно слово отпечаталось у меня в голове. Кома.