Картер открыла глаза и пальцами провела по бинтам, туго стягивающим руки Эдгара. Они были сухими, кровь больше не просачивалась сквозь них. И Джейн очень хотелось сорвать их и посмотреть на раны. Гвин сказал, что они затянулись, но шрамы останутся.
- Ты ведь слышишь меня, Эдгар? – прошептала Джейн. И сжала рукой висевший на шее кулон виде золотого льва – подарок друга на День Рождения. – Ты знаешь, за окном такое волшебное солнце, так тепло. И когда ты проснешься, мы пойдем гулять. Мы целый день будем вместе. Я скажу Джеймсу, он все поймет. Сходим в Хогсмит или посидим у озера, как хочешь. И ты расскажешь мне, наконец-то, почему тебя звали Печенюшкой.
Когда Джейн лежала без сознания в больнице после падения в озеро, к ней никого не пускали. Джеймс рассказывал, что Эдгар тогда все дни сидел у озера, чувствуя себя виноватым. И теперь все поменялось. Потому что Джейн ощущала себя виноватой, хоть и знала, что не могла помешать Эдгару применить заклинание. Но ей все же казалось, что она должна была что-то сделать. Потому что она была связана с Эдгаром. И эта связь не тяготила ее, а наоборот, давала смысл ее жизни. Если бы Джейн не пустили к Боунсу, как не пускали его, если бы она целыми днями находилась в незнании, она бы, наверное, сошла с ума.
- А ведь этот тот самый кулон, что я не успела купить, - продолжала говорить Картер. – Не просто похожий, а именно тот же. Я знаю. Как и ты знаешь, что купил его для меня, пусть даже тогда мы с тобой еще не были знакомы. Все бы сказали, совпадение, но мы-то с тобой знаем, что это не так. Мы связаны. И ты не бросишь меня, Эдгар. Ты ведь так не поступишь. Я сделаю для этого все.
И в этот миг Джейн не жалела о том, что сделала. И знала, что никогда не будет жалеть. Чтобы ни ждало ее в будущем, если это спасло жизнь ее друга, оно того стоило.
- Ты ведь не заставишь меня чувствовать то же, что теперь чувствует Гвин, - выдохнула девушка. Гвин, потерявший свою половину, свою Розу. Теперь, когда Джейн была так к этому близка, она понимала Гвина еще лучше, чем прежде. – Он сказал, тебе ничего не угрожает. Но я поверю лишь тогда, когда ты откроешь глаза. Я тебя очень люблю, Эдгар.
Джейн закрыла лицо одной рукой, второй продолжала сжимать ладонь парня. Все хорошо. Все хорошо. Он проснется. Внезапно тонкие теплые пальцы ответно сжали ее руку. И тишину утра нарушил слабый, но радостный голос, полный улыбки:
- Я тебя тоже, Джейн.
Комментарий к 5. И в болезни, и в здравии.
http://vk.com/podruga_mar?z=photo-54870697_405353359%2Falbum-54870697_182559915
========== 6. Вечность. ==========
Марлин/Гвин, 6 курс
Никогда в жизни Марлин Маккинон не зарабатывала наказаний, а потому прежде ее ни разу не заставляли выполнять подсобную работу или помогать учителям. Но в этот раз, когда профессор Гвин после окончания занятия кружка объявил, что ему нужна помощь, вызвалась первой.
И вот теперь они сидели напротив друг друга, за большим учительским столом и вместе разбирали вещи из большой картонной коробки, принесенной мужчиной. Здесь он хранил то, что принадлежало Жрецу и Древней магии.
- Возможно, найдется что-нибудь подходящее для занятий, - произнес Гвин, открывая коробку. Марлин просто кивнула в ответ. Она тоже надеялась увидеть здесь новые и интересные вещи, но еще больше она была просто рада провести лишний час с Гвином.
Пять книг, столь древних на вид, что казалось, едва прикоснешься – и они рассыплются в прах. Какие-то свитки. Серебряный нож в чехле с лезвием дугой. Шкатулка из черного дерева с вырезанными на ней символами. Оранжевый камень на нитке. Бурая лента, словно испачканная кровью. Круглая незнакомая монета. Высушенные то ли листья, то ли мотыльки в стеклянной коробочке. Плоский серый кусочек дерева.
Гвин углубился в чтение одной из книг. Марлин с нежной тоской смотрела на его сосредоточенное поглощенное чтением лицо. Суровое. Безэмоциональное. Вечная маска контроля. Не расслабляться ни на секунду. Но за этими стиснутыми губами, тяжелым взглядом и напряженными скулами девушка видела разбитое сердце.
Ничто не говорило в его облике о прошлом. И если не знать, то никогда не догадаться – так хорошо он владел собой. Только тонкая нитка черного шрама на губе намекала на нечто ужасное. Нанесенная убийцей его семьи. Как вечное напоминание для Гвина о том, что это его вина и его крест.
Марлин хотелось прикоснуться к этому шраму. Хотелось забрать часть боли Гвина. Снять груз с его плеч. Но он никого не хотел подпускать за свои стены. И для него она всегда будет лишь ученицей. Так похожей на его погибшую любовь.
Но что делать самой Марлин со своими чувствами? Потому что ей плевать, что у него было, что он старше, что он Жрец. Она примет в нем всё, даже самую тёмную его сторону. Даже то, о чем он не говорит. Она бы так хотела спасти его душу от тьмы. Больше всего на свете. Она понимала, что пожертвовала бы для этого всем.
Прежде Марлин часто влюблялась. Точнее, она бы даже не назвала это влюбленностями. Просто ей нравились некоторые мальчики. Симпатия, не более того. И тогда, раньше, ее устраивало это. Ей нравилась эта ни к чему не обязывающая легкость. Ей нравилось, что она ни к кому не привязана, что не зависит ни от кого. Этим она выделялась на фоне большинства подруг и даже немного гордилась.
«Если ты влюблялась много раз, - как-то сказала ей тетя, узнав об этом, - значит, еще никогда не любила». Теперь Марлин поняла, что это действительно было так. Наверное, ее сердце ждало Гвина. Не тех мальчиков-ровесников, которых она всегда считала либо слишком глупыми, либо детьми, а именно его.
Марлин сдержала вздох и заглянула в коробку. Смотреть на мужчину сопливым взглядом по несколько часов она явно не собиралась. Это было бы глупо. Она не его фанатка. Она просто хочет быть ему нужной. На самом деле. Не как призрак Розы или той Марлин. А как она сама. И если чем и может она ему помочь сейчас, так это делая что-то реальное.
Под руку ей попался круглый шарик, размером с теннисный мяч. Марлин достала его и осмотрела. Холодный, серебристого как лунный свет цвета, он легко лег ей в ладошку. Девушка повертела его в руке. Абсолютно гладкий, без единого узора. Но Маккинон не сомневалась, что он здесь не случайно, и ей хотелось знать, для чего.
- Профессор, - позвала она.
Гвин поднял на нее глаза, и Марлин видела, как исчезала в них задумчивость.
- Что это?
Девушка повертела мяч в руке. И внезапно Гвин улыбнулся. Едва уловимо, не так, как улыбаются остальные. Не робко или неуверенно. Не радостно или счастливо. Сдержанно. Так как могло улыбаться его сердце. Так, как это делал только он. И это не было похоже ни на что больше. Ни на кого.
- Сфера света, - ответил он. Марлин слегка дернула головой. Гвин отложил книгу и протянул к девушке руку. Осторожно Маккинон вложила в его ладонь шар. И на короткое мгновенье пальцы их соприкоснулись. Это было едва уловимо, это едва ли могло что-то значить, но для Марлин это было всем.
Мужчина поднес сферу к лицу, внимательно рассматривая и продолжая едва заметно улыбаться. Не Марлин. Своим воспоминаниям.
- Это было еще в самом начале моего обучения у Жреца, - произнес Гвин привычно ровным тоном, никак не отражающим то, что он чувствовал. – Эта сфера… Он принес ее мне и сказал, что однажды я получу ее навсегда. Это одна из последних реликвий, принадлежавших ордену Жрецов. Тогда я ответил, что это просто мячик, и он рассмеялся.
Профессор усмехнулся, и за маской Марлин почти увидела человека. Не потому, что Гвин ослабил самоконтроль, но потому, что желание девушки видеть настоящего Гвина было так велико.
- В этой сфере, Марлин, - обратился к ученице мужчина. О, как же она любила, когда он называл ее по имени. И когда делился с ней своей жизнью и воспоминаниями, - сфере света, заключена вечность Древней магии. В буквальном смысле. Помнишь, я говорил, что некогда Жрецы уничтожили всю Древнюю магию, заменив ее новой? Так вот. Не всю. Они не смогли убить то, что считали столь прекрасным, и заключили эту магию в сферу.
