Первое, что испытывает Джордж, когда видит Фреда в Большом зале – огромную волну облегчения, будто цепи, до этого сжимавшие его сердце, со звоном упали под ноги. Он перепрыгивает через них и стремительно шагает к брату. Всё, что ему хочется, это схватить своего рыжего близнеца за шею, притянуть к себе и стиснуть в объятьях. Но вместо этого он лишь широко улыбается, растягивая губы до самых ушей, и еще издалека кричит:

- Порядок, Фред?!

Тот улыбается точно такой же улыбкой, сияющей и обжигающей одновременно, будто солнце. Кажется, посмотришь на неё слишком долго и ослепнешь. Но Джорджу это не грозит. Привык. Для него на свете нет и не было ничего роднее этой улыбки.

И в висках с каждым ударом сердца бьётся самая главная мысль - «живой, живой, живой».

Они не обнимаются, но Фред треплет брата по макушке, лохматя волосы пятерней, а после они отправляются искать остальных членов своей семьи.

На это раз мир устоял.

Или Джорджу только так кажется.

***

Всё хорошо. Жизнь восстанавливается и постепенно приходит в норму. Отец говорит, это чудо, что в их семье все уцелели. Фред и Джордж привычно шутят, что все Уизли просто заговоренные. Остальные смеются, и это то, что сейчас действительно необходимо. Слишком много друзей не вернулось из последней битвы.

Джордж стоит над кроваткой с малышом и смотрит, как тот спит. Спустя пару мгновений волосы мальчика меняют цвет, превращаясь из каштановых в лиловые. Это первый раз, когда Джордж видит сына Люпина и Тонкс. И ему грустно от того, что этот малыш никогда не узнает своих родителей.

- Эй.

Фред появляется в тот же миг, словно чувствует, что брату не по себе. Джордж не удивлен – у них всегда так. Порой он действительно верит, что у них на двоих одна душа.

- Как думаешь, он больше похож на Тонкс или на Люпина? – спрашивает Фред, тоже останавливаясь на кроваткой.

- По-моему, копия Римуса, - наклонив голову на бок, отвечает Джордж.

Даже не смотря на способности метаморфа.

- Ага, - соглашается Фред. – Жаль, что он не вернулся.

А Джордж думает: «Хорошо, что вернулся ты».

***

В первый раз это происходит через девять дней после битвы за Хогвартс. Джордж никогда не забудет то утро. Он просыпается в своей комнате – ладно, в их с Фредом комнате в своей квартирке в Лондоне – и сначала не понимает, почему. За окном еще стоит предрассветный сумрак, но что-то вырывает его из сна. Секунду Джордж лежит в темноте, пытаясь прислушаться к своим ощущениям. Что-то не так. И вдруг он понимает – в пустоте комнаты не слышно второго дыхания.

Джордж соскакивает с кровати так, будто в ней вдруг объявилась кусачая тарелка и принялась хватать его за все доступные места.

- Фред?

Щелчок выключателя лампы на прикроватной тумбочке, и комнату заливает махровый теплый свет. Кровать Фреда пуста.

В этом не должно быть ничего странного или пугающего, ведь Фред давно взрослый мальчик, но Джордж чувствует, как от ужаса сжимается сердце. Он выскальзывает из-под одеяла и прямо босиком тащится из комнаты. Их квартирка слишком маленькая – всего-то спальня, совмещенная гостиная-кухня и ванна. Казалось бы, здесь сложно кого-то потерять. Но Джордж обходит всё два раза и лишь после этого убеждается, что Фреда здесь нет. Однако его палочка лежит на столе, и ботинки небрежно валяются около дверей. Почесав одной ногой другую, Джордж открывает двери и спускается в магазин. Еще на лестнице он слышит непонятный шорох внизу и лишь на последней ступеньке с опозданием думает, что не захватил с собой палочку. Но почему-то ему не страшно. Не за себя. Он не боится, что это воришка или сбежавший Пожиратель смерти. Он знает, что это брат. Он всегда такое знает.

- Фред? – снова зовет он. Раздается грохот и звон, а после невнятные ругательства, и до носа Джорджа тотчас доходит сладкий запах одного из изобретенных ими шуточных эликсиров. Кажется, того, от которого с бешеной скоростью начинают расти ногти.

Джордж идет на звук, недоумевая, что Фреду понадобилось в магазине в такое время, когда тот сам выныривает ему навстречу.

И тогда Джордж удивляется еще сильнее. На брате толстый свитер, а руках он держит старое ватное одеяло. Что ж, по крайней мере, стало ясно, что он забыл в лавке – это одеяло близнецы использовали для хранения в нем сушеных корней эливики, которых по рецепту рекомендовали держать в тепле.

- Зачем оно тебе? – спрашивает Джордж, пытаясь понять. Фред едва заметно поводит плечами, прежде чем ответить:

- Холодно. Мороз жуткий. Ты разве не замерз?

- Что? – Джордж хмурится. – Фред, здесь ничуть не холодно.

- Разве?

Фред выразительно вскидывает брови, но когда не видит на лице брата и тени улыбки, вдруг тушуется.

- Да, я… это… просто…

Джордж делает два шага вперед и кладет ладонь на лоб Фреда. Кожа под рукой немного влажная и горячая.

- Да у тебя жар, приятель, - замечает он. Теперь, по крайней мере, понятно, почему Фреду холодно. – Пойдем домой.

Он тянет брата за собой, стараясь не паниковать. Не так уж часто кому-то из них приходилось болеть, и всё это немного в новинку. Когда Фред, закутанный тремя одеялами – своим, Джорджа и тем из магазина, наконец, засыпает, Джордж сидит на краю своей кровати и не может отвести глаз.

Он думает, что через пару дней Фред поправится.

Он еще и не знает, что в этот самый миг его мир пошатнулся.

***

Через две недели Фред не поправляется. Ни один из рецептов матери не срабатывает. Она практически переселяется жить к близнецам и не отходит от постели больного сына. Джордж вынужден уходить – дела в магазине, помощь в разборе завалов Хогвартса и восстановлении школы. Но как только получается вырваться, он сразу спешит домой.

Фред, конечно, в относительном порядке – шутит, флиртует с каждым, кто приходит его навестить, будь то хоть Анджелина, хоть Перси, и рвется в бой, действовать. Только вот и Джордж, и их мама против. Хватит. Навоевались. Днем Фред бодр и активен, словно и не болен вовсе, но по ночам его неизменно накрывает волна озноба и жара. Как правило, под утро он забывается тревожным сном, а после, открыв глаза, даже этого не помнит.

Наконец, мама не выдерживает, и, призвав на помощь отца, Билла и даже Гарри Поттера, заставляет Фреда отправиться в больницу Святого Мунго. Тот ворчит, что не хочет никого беспокоить, что там и без него полно настоящих больных, а у него всего-то легкая простуда.

- Никто не болеет простудой две недели, Фред, - возражает Джордж, которого вся эта ситуация сильно беспокоит.

- Я – да, - упрямится Фред. – Просто я такой исключительный, ты забыл? Признайся, что просто завидуешь мне. У самого-то и насморка в жизни не было.

- Еще бы, - соглашается Джордж. – Как ты умудрился заболеть без меня? Это не честно, мы же решили всё делать вместе.

- Ахах. Видимо, не в этот раз.

В итоге Фреда оставляют в больнице, чтобы провести какие-то обследования, и Джорджу крайне неуютно одному в квартире. Он не выключает свет, когда ложится спать и всё смотрит на пустующую соседнюю кровать, пока глаза не закрываются от усталости.

***

- Нет.

Это единственное, что может сказать Джордж. Единственное, что имеет смысл. И во что он согласен верить.

Нет, нет, нет.

Это неправда. Невозможно. Так не может – не должно – быть.

Не Фред.

Не снова.

Джордж переводит круглые испуганные глаза с целителя на брата. Тот лежит на больничной кровати, опираясь на белую подушку, в белой больничной рубашке, и на фоне всей этой отвратительной белизны его волосы кажутся еще рыжее. Словно пламя.

Фред отвечает на его взгляд, и глаза у брата уставшие. Но он улыбается, немного натянуто, но упрямо. Не для себя. Но для всех, кто его может его увидеть. И от этой улыбки внутри Джорджа что-то начинает ломаться.

- Всё в порядке, Джордж, - тихо и ровно говорит он так, словно речь идет о чем-то совершенно нормальном, таком, как покупка нелегальных трав для вредилок или новый рецепт лихрадочных леденцов.