- Я не знаю, что делать, - шепчет Джинни и вздыхает. – Как помочь ему. Мне кажется, это мог сделать только ты один. Поэтому, пожалуйста, Фред, если ты слышишь, присмотри за ним.

Фред хочет улыбнуться, но не может. Он только протягивает руку и потирает ладонями лицо.

- Всегда, - обещает он. И не сомневается в своих словах. – Я всегда буду смотреть за ним. И за тобой тоже, Джинни. За всеми вами.

И где Гарри носит? Что он забыл в Лондоне? Почему он не проводит время со своей девушкой? Будь он тут, и все эти жуткие мысли исчезли бы из её головы. Разве он не должен оберегать её, защищать и поддерживать? Фред не сводит глаз с Джорджа. Гарри не должен так же вести себя с Джинни, нет?

Девушка снова вздыхает и гладит изображение сначала Джорджа, затем Фреда. Она не плачет, но исходящая от неё тоска огромна и сильнее любых слёз. Затем, снова повертев головой и удостоверившись, что в комнате лишь она, Джинни наклоняется и целует смеющегося Фреда на колдографии, коротко и быстро. А потом закрывает альбом, встряхивается, словно сбрасывая свою меланхолию, встает, выпрямив спину, и уходит.

«Я тоже люблю тебя», - думает Фред. Он никогда не говорил этого своей сестре, но если всё получится, когда всё получится, он обязательно скажет.

***

Упырь смотрит на них, как на пару дебилов, ворвавшихся, чтобы разрушить его мирное пустое существование на чердаке. Вообще-то, он во всём прав. Джордж просто радуется предусмотрительности Гермионы – несколько его попыток сотворить заклинание действительно оказались разгромными. Одно перо взорвалось, другое раздулось и лопнуло, однажды луч и вовсе срикошетил в трубы - повезло, что Грейнджер успела с помощью магии всё исправить. И если бы Фред был здесь… сердце Джорджа уже, наверное, не раз бы остановилось.

Хотя он всё ещё ощущает мрачный осадок от прошедшего с близнецом разговора. Решение висит над ним, как дамоклов меч, и с каждой минутой опускается всё ниже и ниже. И это то, от чего не убежать.

- Ещё раз, - командует Гермиона. Она тоже учится вместе с ним. Её успехи лучше лишь в том плане, что её попытки не заканчиваются взрывами или погромами. По её словам, в случае абсолютного успеха перо на мгновенье осветится голубым мерцанием, и на секунду они увидят, как его энергетически поля связываются с полями земли. Но пока оба они далеки от этого.

Формулировка действительно сложная, будто кто-то нарочно подбирал все самые несочетаемые комбинации звуков, чтобы волшебники ломали языки. Да и над движением палочкой тоже знатно покуражились. Нужно так вывернуть кисть, как будто у тебя в ней вовсе нет костей, а потом резко поменять положение практически на противоположное, и в итоге расчертить воздух парой петель и витиеватым узлом.

- Автор точно издевался, - вздыхает Джордж после очередной провальной попытки. Гермиона смотрит на него сочувственно.

- Это очень сложный магический процесс, требующий огромной силы, - привычно поясняет она. – Неудивительно, что его нелегко сотворить. Может, немного передохнем? Прошло уже полтора часа.

Полтора часа… и чем Фред занимался всё это время? Чувство тоски по брату всплывает и жжёт грудь. Оно смешано с горечью, виной, и, Боже, Джордж так скучает. Девяносто минут, а ему кажется, что это были девяносто лет.

Гермиона садится прямо на пол и кладет палочку рядом с собой. Немного помедлив, Джордж опускается рядом с ней.

- Это только начало, - деланно бодро произносит девушка, глядя вперёд. – Ещё есть время.

Джордж думает: «Для чего?» Научиться заклинанию? Принять решение? Гермиона поворачивает голову и теперь смотрит на него. Глаза её немного прищурены, когда она говорит:

- Кажется, я не очень нравлюсь Фреду.

Джордж опускает взгляд на свои руки. Он должен заставить их быть более пластичными, должен сделать так, чтобы те несуразные движения для заклинания стали естественными для них. Никогда прежде он не считал, что его руки не достаточно хороши, но теперь это так.

- Нет, - всё-таки отзывается он, наполовину всё ещё погружённый в собственные мысли. – Дело не в этом. Просто он…

Слова обрываются. Он – что? Не доверяет? Обижается? Ревнует? Сердится? Боится?

Это внезапно и совершенно не логично заставляет Джорджа вспомнить момент в саду, когда он стал свидетелем отношений Грейнджер с его младшим братом.

- Что у тебя с Роном? – напрямую спрашивает он и смотрит на девушку. Гермиона удивлённо открывает рот от такой внезапной смены темы разговора, но не теряется.

- Ты знаешь, - отвечает она.

- Нет, - Джордж качает головой и уточняет. – Ты злишься на него, я же вижу. Он что-то натворил?

- Ничего. Ты ведь тоже немного сердит на него, правда? Тебя задевает то, как он ведёт себя. То, что он… продолжает убегать.

В словах Гермионы есть какая-то правда. Но Джорджу кажется, что они видят ситуацию немного по-разному.

- Ему так легче.

- И всё же. Это всё потому, что он был там. И я, и Гарри. Джордж, мы видели, как всё случилось.

Джордж благодарен Перси и Гарри за то, что они уже говорили это. Иначе сейчас он был бы слишком шокирован таким откровением. О подобных вещах не стоит заявлять без подготовки.

- И Рон, он… Я никогда не видела его таким, как тогда. Столько боли и злости… - Гермиона продолжает говорить, голос её печален и надломлен.

- Зачем ты мне это рассказываешь? – прямо спрашивает Джордж. – Он мой брат. Думаешь, я всего этого не знаю?

Щеки Грейнджер вспыхивают, и она опускает глаза. Её беспокойство очевидно, но Джорджу не стыдно за свою резкость.

- Конечно, знаешь. Ведь он тоже потерял брата, как и ты, - выдыхает она. Джордж всё понимает, правда. Он не уменьшает горе ни одного из членов своей семьи. Но всё же это другое.

- Не как я, - без злобы заявляет он. – У меня много братьев. Но близнец только один. И это не то же самое. Вовсе нет. Ему больно, я понимаю. И поэтому ты неправа – я на него не сержусь.

- Извини, - Гермиона не обижается, и это качество у неё потрясающее. Джордж немного улыбается ей.

«Это сложно понять, когда у тебя нет близнеца, - проносится в его голове. - Представь человека, который рядом с тобой всю жизнь, не с детства, не десять лет, а действительно всю жизнь, каждую её минуту. Он слышит твои мысли, он понимает тебя без слов, не используя никакую магию. Вы думаете одно и то же, любите одно и то же, боитесь одного и того же. Вы взаимодействуете, как один. Это так же естественно, как дышать. Обычные люди привыкли, что у них есть руки и ноги, так мы привыкли, что есть друг у друга. Забрать одного из нас – это словно вырвать сердце». Он не говорит ничего из этого вслух. Слова ничего не изменят, ни на что не повлияют. Да и речь не о Фреде. Разговор же был о Роне, но Джордж как всегда свёл всё к своему близнецу. Это просто его кредо. Что бы ни происходило, его мир всегда вращался вокруг Фреда.

- Рон справится, Гермиона, - говорит Джордж и неловко похлопывает девушку по плечу. Это даже смотрится нелепо, а ощущается ещё хуже. – Дай ему время. В конце он прибежит домой.

На лице девушки появляется благодарная улыбка. Очевидно, ей очень хотелось поговорить с кем-то о тревоге за своего парня, но она не могла решиться. Или не было подходящего человека на роль слушателя. Джинни раздавлена, Гарри сломан.

- Давай продолжим наши занятия, - Джордж поднимается на ноги и снова достаёт палочку. Он хочется добиться максимального прогресса и поскорее вернуться к Фреду. Гермиона тоже встает и берёт палочку.

Джордж колдует первым. Но на втором слове последний звук проглатывается, и лежащее перед ним перо только подпрыгивает и опускается обратно.

- Чёрт, - ругается он негромко. И снова взмахивает палочкой. На этот раз перо меняет цвет на секунду с красного на голубой, но после снова становится прежним.

- Нужно не так резко выводить «у», - подсказывает Гермиона. – И, должно быть, что-то не так со взмахом.

- С ним всё не так, - не сдерживается Джордж. Это действительно раздражает. Но неудачи не повод сдаваться, скорее, напротив, разозлиться, стиснуть зубы и снова ринуться в бой. За спиной раздается глубокий вздох. И Джордж затылком чувствует напряжение. Сейчас что-то будет. Волнение Гермионы зашкаливает.