- Или в лес Вейн, - сказал Патрел, отвечая на собственный вопрос. - Во всяком случае те, кто ещё мог воевать.
- И что теперь, Пат? - Даннер повернулся к Патрелу; лампа бросала желтые отсветы на их лица. - Где нам ждать Видрона, Гилдора и остальных?
- Прямо здесь, Даннер, - ответил Патрел, обводя комнату рукой. Лучшая гостиница в городе.
Даннер оглядел холодную пустую темноту комнаты и улыбнулся.
- А ты говоришь, год будет неважный.
Патрел ответил ему улыбкой, мерцая зелеными глазами, потом сказал:
- А почему бы тебе не поискать для нас какой-нибудь еды, пока я отведу пони в стойла?
Они отыскали и зажгли ещё одну лампу, и Патрел, взяв её, направился к стойлам, пока Даннер возился на кухне.
Когда Патрел вернулся, Даннер уже разжег огонь и повесил над ним котелок с водой, распространявший острый запах.
- Пахнет неплохо, - сказал Патрел, быстро потирая руки. - Что это?
- Порей, - ответил Даннер.
- Порей? Боже, Даннер, я ненавижу порей. - Патрел скорчил недовольную мину.
- Хочешь - ненавидь, хочешь - нет, но есть нам больше нечего, ответил его товарищ.
Даннер повесил чайник для чая, пока Патрел разглядывал длинные листья в котелке. Опускаясь на стул, Патрел сказал:
- А ведь на таком большом постоялом дворе запасы должны быть побогаче.
- Похоже, они забрали с собой все, кроме этого порея, - сказал Даннер.
- Говорю я тебе: он невкусный, - сплюнул Патрел и расхохотался. - И правда паршивый год, если уж я ем вареный порей.
Даннер покатился со смеху.
- Слушай, а это не так уж и плохо, а? - сказал Патрел, отправляя в рот последние листья порея.
- Может, ты просто никогда ещё не был голодным. Ты умял не меньше трех порций.
- Наверное, ты прав, Даннер, - сказал Патрел, задумчиво жуя. - Я просто ещё никогда не был по-настоящему голодным. Конечно, я до этого никогда не питался так подолгу одним дорожным хлебом. С другой стороны, порей не так уж и плох, могло быть и хуже.
- Что значит "хуже"? - спросил Даннер.
- Ну, одна вещь... - Патрел скорчил гримасу отвращения и вздрогнул. Здесь могла оказаться одна овсянка.
Весь остаток дня Даннер ходил по комнате, как зверь по клетке, то и дело выходя на крыльцо и высматривая, не едут ли Видрон, Гилдор или кто-нибудь ещё из уцелевших в Чаллерайне.
- Я чувствую себя как в ловушке, Пат, - сказал он, в очередной раз возвращаясь с крыльца. - Знаешь, ведь мы вовсе не уверены, что кто-то ещё выжил. Гхолы преследовали всех и вся. А что если мы - последние?
- Тогда никто не придет, - мрачно ответил Патрел.
- О нет, - сказал Даннер, - конечно, кто-то придет: отродье. Помнишь же, в Чаллерайне их целая орда, и на юг они отправятся через Стоунхилл. Не очень-то хочется оказаться здесь, когда они нагрянут.
- Ты прав, Даннер. Но этот чертов народ нескоро прибудет сюда. Сначала они ограбят разрушенный Чаллерайн. Но, как ты и сказал, рано или поздно они двинутся дальше через Стоунхилл.
Патрел погрузился в размышления, не шевелясь и не сводя взгляда с огня, в то время как Даннер вышел за дверь. Когда друг снова вошел, Патрел поднял глаза.
- Вот что я думаю, - сказал он. - Лошади резвее пони, и люди были бы уже здесь, если бы не заехали слишком уж далеко.
- Или если бы их не убили, - перебил Даннер.
- Да. В любом случае нам не следует оставаться здесь слишком долго: не станем же мы дожидаться, когда сюда доберутся гхолы, валги или ещё кто-то в этом роде. А ведь они придут. Кроме того, мы знаем, что варорцы видят в темноте лучше, чем люди или эльфы, - может статься, лучше, чем любой народ. Королевству нужны наши глаза, Даннер, но нас недостаточно: нужно явно больше, чем два Терновых лучника.
Вот что я предлагаю: давай останемся здесь на сегодня и завтра. Если не придут ни Гилдор, ни Видрон, ни кто-нибудь еще, то на следующий день мы уедем в Боски. Мы пойдем к капитану Альверу и расскажем все ему. Потом соберем отряд Терновых лучников и отправимся на юг, в Пеллар, чтобы присоединиться к войску: мы будем их глазами, их разведчиками, будем следить за передвижением врага и поможем в бою королевским легионам своими стрелами.
Патрел схватил Даннера за предплечье и заглянул ему в глаза.
- Никто, кроме варорцев, не сможет этого сделать, Даннер. Что скажешь?
Широкая улыбка появилась на лице Даннера.
- Эй, а мне нравится этот план! Даже если придут Видрон и остальные, хотя бы одному из нас надо отправиться в Боски и собрать Терновых лучников. - И тут улыбка исчезла, лицо ваэрлинга помрачнело. - Модру за многое должен ответить.
Они нагрели воды, помылись, постирали одежду и развесили её у огня сушиться. Наконец-то они спали на настоящих кроватях.
Весь следующий день они смотрели, не едет ли кто-нибудь из крепости, даже взбирались верхом на пони на холм, чтобы было лучше видно, но люди из Чаллерайна не появлялись. Друзья, правда, заметили несколько ваэрлингских норок в низине - увы, пустых, как и все дома Стоунхилла.
- Может, кто-то из родни Тоби Холдера, - сказал Даннер, вспоминая, что Тоби часто ездил торговать с обитателями деревни и, как говаривали Холдеры, их предки жили рядом с лесом Вейн.
Они наварили ещё порея, и Патрел умудрился найти маленький кусочек сыра, который забыли взять обитатели постоялого двора - "Ровно столько, чтобы разок откусить", как сказал Патрел, - но они наслаждались им, словно самым изысканным лакомством, и провели остаток дня, вспоминая пир на дне рождения Лорелин.
На следующий день они снова поднялись на вершину холма и долго смотрели, но, никого не увидев, вернулись на постоялый двор, погасили огонь и собрали вещи.
- Если бы у меня были одна-две медные монетки, - сказал Даннер, окидывая жилье последним взглядом, - я бы оставил их пивовару Боклеману в оплату за мытье, стирку и кровать, на которой спал.
- Одна только баня стоит серебряной монеты, - сказал Патрел.
- Даже золотой, - ответил Даннер.
- Давай же, Даннер, поехали отсюда, пока мы не задолжали Боклеману сундук самоцветов, - рассмеялся Патрел, и они вышли из ворот, закрыв их за собой.
Они пошли в конюшню и насыпали в седельные сумки зерна для своих пони, а потом направились по пустынным улицам к западным воротам. Пересекая мост, они не заметили маршала Видрона во главе горстки мрачных усталых всадников, ехавших с холмов к восточным воротам Стоунхилла, опустевшей теперь деревушки.
