Славка медленно шел вдоль длинного прилавка и смотрел в лица торговкам, пытаясь выбрать подходящую собеседницу. Он удивлялся: ведь все эти женщины выросли при советской власти, в детстве были пионерками, потом, наверное, комсомолками, а сейчас торгуют, словно всю жизнь при капитализме провели.

- Вина или водочки дешевой не хотите? - раздался вдруг вкрадчивый голосок.

Славка остановился. Никаких бутылок на прилавке он не увидел, поэтому слегка опешил. Женщина лет соpока пяти с худым, остpым, как плотницкий топоp, лицом, пеpегнулась чеpез узкую железную столешницу.

- Водка - двадцать пять, вино - тридцать, - женщина pаспpямилась и сменила тон на сугубо деловой.

- А как насчет качества? - Славка решил завязать разговор. Сертификата, небось, нет и в помине?

- Если надо, нарисуем, только это ещё семь рублей будет, - рассмеялась женщина, показав мелкие остpые зубки. - Да ты не бойся, забирает не хуже заводской, главное, закусывай, а не занюхивай. Можешь пивом запивать. Ну как, берешь пролетарскую?

Она выжидательно уставилась на Славку.

Тот сделал вид, что раздумывает, и неторопливо зашарил по карманам, словно вспоминая, где у него деньги лежат. Теперь, когда торговка была заинтересована, чтобы потенциальный покупатель не сорвался с крючка, можно задать ей вопрос. И Славка, продолжая хлопать себя по карманам курточки, спросил словно невзначай:

- Тут вчера, говорят, женщина сгорела?

Торговка переменилась в лице: посерьезнела, улыбка сползла с поджавшихся губ, глаза сузились. Вопрос не просто оказался неприятным, он её напугал.

- Не знаю ничего, меня тут вчера не было, - она поставила на прилавок бутылку и раздраженно спросила: - Ты брать уже будешь или нет?

Славка ничего не ответил, молча двинулся дальше, слыша позади сердитое бормотанье. Он миновал ещё пару теток, нахваливающих свои товары, обогнул мордатого кавказца, внюхивавшегося в копченую курицу, и поравнялся с не очень радостного вида бабулей, скучавшей над разложенной мелочевкой. Взял в руки коробок спичек и с деловитым видом спросил:

- Какой фабрики спички?

- А кто ж её знает? - удивилась старушка. - Поди, разницы-то никакой?

- Есть разница, большая, - внушительно сказал Славка. - Я вот череповецкие люблю - не ломаются и загораются легко. А то возьмешь какое-нибудь барахло и мучаешься потом. И вообще - чревато. Вчера здесь женщина сгорела, слыхали, небось?

- Ох, - старушка всплеснула руками, - рассказывают, так прямо ужас. Она всем видом своим постаралась показать, какой это ужас. - Кто вчера был, так, почитай, никто сегодня не пришел, страх такой. Ты уж ступай, меня, старую, не подводи, - она боязливо огляделась. Славка хотел ещё пораспрашивать, но старушка замахала руками: - Ступай с богом, забирай спички и ступай, мне и денег не надо.

Славка бросил коробок на прилавок. Ситуация прояснилась. Испугаться торговки могли в одном случае - если убийца, а, веpнее, убийцы его матери находились сейчас поблизости. Не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы сделать столь очевидный вывод. И Славка мог побожиться, что это те самые ребята в спортивных костюмах, что лениво слонялись по тротуару вдоль прилавка. Он огляделся и увидел одного из парней в нескольких шагах от себя. Тот разговаривал с продавщицей самопальной водки, и она недвусмысленно кивала в сторону Славки. Коротко стриженный парень с тупым бычьим взглядом уставился на него, словно дебил на витрину с женским бельем: силится что-то понять, но не доходит. Но взгляд был скверный, ничего хорошего он не предвещал. Славка повернулся и быстро зашагал прочь. Он миновал прилавок и двинулся вдоль газона мимо жилого дома.

Сзади заслышался топот, его догоняли. Наверное, следовало броситься бежать. Скорей всего, никто не стал бы его преследовать. Но что-то удержало Славку. Ему вдруг показалось, что бегство слишком унизительно. Лучше уж по морде разок схлопотать. Пpавда, он не думал, что до этого может дойти. Ну, поорет на него этот тупоголовый пацан, поугрожает, чтоб не лез с распросами, на том и расстанутся. Но пацан сразу схватил Славку за ворот и, брызжа слюной, заговорил другое:

- Стой, тебе говорят! Стой! Куда собрался?

При этом он дергал Славку, словно хотел свалить на землю, и скручивал ворот, удушая. Это уже было чересчур, и Славка не стерпел, перехватил руку пацана и крепко стиснул. У настоящего скалолаза стальные пальцы. Нередко ему приходится висеть над пропастью, цепляясь одним пальцем за трещину в скале. Пацан взвыл и мазнул Славку по лицу левой рукой. К нему на помощь от прилавка бежали ещё двое. Отпихнув пацана, Славка развернулся, чтобы броситься наутек, и лицом к лицу столкнулся ещё с одним, подходившим сбоку, от стоявшей возле дома машины. Этот резко выбросил вперед руку со сверкнувшим в луче уличного фонаря кастетом.

Удар пришелся чуть ниже виска. Славку повело в сторону: теряя ориентировку, он боком забрел на газон, а второй удар швырнул его на землю. Тут же последовал удар ногой в живот, и у него перехватило дыхание. Он ещё успел подумать, что следует беречь голову, обхватил её руками, прижал подбородок к груди. Тяжелые удары сыпались со всех сторон, пронзая тело резкой болью. Его поволокли по земле, продолжая избивать на ходу. Швырнули под стену дома, словно куль. Он не смог сдержать стонов. Бить, вроде, прекратили, только один продолжал размеренно пинать, что-то злобно приговаривая. Это был тот самый парень, которого Славка поймал за руку. Сейчас Славка не мог ничего понять, у него звенело в ухе и в голове, как при кессонной болезни.

- Ладно, Киря, хорош уже, - кто-то начальственно попытался урезонить разошедшегося пацана. - Хорош, я сказал! Будет с него. Вчера баба, сегодня этот. Чего им неймется, горя ищут? - деланным тоном посокрушался начальник. Послышался угодливый смешок. - Нельзя его тут оставлять, менты привяжутся, точняк.

- Отвезти подальше да бросить, - хрипло посоветовал кто-то, сплюнув.

- Не, лучше сделаем, - раздался прежний начальственный голос, - хрен кто прикопается. Ну-ка, флакон водяры сюда, нашей фирмы. Сейчас мы ему дегустацию устроим, - он заржал.

Славку усадили, потянули за волосы, запрокидывая голову. Он безвольно подчинился, не в силах оказать ни малейшего сопротивления, закашлялся, тяжело сглотнул соленый ком, чувствуя боль в боку и груди. Один глаз не открывался, словно заклеенный. Вторым он увидел только стену дома в слабом свете дальнего фонаря. О зубы больно звякнуло стекло бутылочного горлышка, и в рот ему полилась отвратильно воняющая смесь водопроводной воды и гидролизного спирта. Он замычал, пытаясь выплюнуть, но ему тут же зажали нос, принудив глотать обжигающую горло жидкость.