Эдвард МАККИН

НЕПРИЯТНОСТИ С СИМОМ

Кибернетика теперь не та, что прежде. Беда в том, что нас стало слишком много. А если учесть острейшую конкуренцию и автоматы, способные самостоятельно обнаруживать и устранять неисправности, то вряд ли приходится удивляться, что в любой день можешь оказаться в очереди за бесплатной тарелкой супа.

С тех пор как я потерял свою последнюю работу, прошло месяца три. Работал я на какой-то паршивой фабрике мясо-рыбных продуктов, владелец которой счел, что дешевле доводить оборудование до поломки и кое-как ремонтировать, чем держать в штате инженера. Мне уплатили двухнедельное жалованье и выставили за дверь.

И вот я сижу в своей конторе в ожидании, не подвернется ли что-нибудь. В моем "офисе" голо, хоть шаром покати: все, что можно было продать, давно продано. Остался, один телефон, да и тот стоит на полу. Дня три я еще кое-как продержусь, а там настанет и мой черед куда-нибудь отправиться. Скорее всего за решетку.

Расхаживая взад-вперед по голому полу, я предавался горестным размышлениям о собственной судьбе и в то же время мысленно благодарил свою полусчастливую звезду за то, что на дворе сейчас лето в разгаре и еще несколько месяцев можно обходиться без пальто.

В дверь позвонили. Я замер и принялся размышлять, кто бы это мог быть: какой-нибудь кредитор или полиция. В наши дни с должниками не очень-то церемонятся.

Позвонили еще раз. Я на цыпочках подкрался к двери и осторожно заглянул в замочную скважину. Прямо на меня смотрел чей-то глаз.

- Может, ты все же откроешь, Гек Белов? - услышал я знакомый голос. Ведь я все равно слышу твое дыхание.

Я отворил дверь и втащил обладателя глаза в комнату. Это был Меершрафт - добрый, толстый, щедрый Меершрафт. Ангел с небес и к тому же чертовски толковый кибернетик.

- Входи, дружище! - приветствовал я его. - Присаживайся на пол. Вот здесь почище. Всю мебель я проел, хотя кое-что было и не мое. Меершрафт, дружище, ты при деньгах?

- Как тебе сказать, - произнес он осторожно, - работа у меня есть, но платят, признаться, не очень-то. Я и к тебе пришел по этому поводу, правда, работа временная. Я так и сказал шефу: "Если кто-нибудь может решить нашу проблему, так это Белов. Может, Белов и паршивый инженер, но у него есть то, чего недостает ни вам, ни мне. У него врожденное чутье к машинам, а машины это любят. Они выкладывают ему все свои секреты, и Белов понимает их язык." Ты, конечно, знаешь профессора Рэтоффа? Он начальник отдела кибернетики в Исследовательском институте Хилберри.

- Не знаю я никакого профессора, - с кислым видом прервал я Меершрафта, - как не знал я, что ты - змея подколодная. Паршивый инженер! Благодарю вас, мистер Меершрафт, за великолепную рекомендацию. Кстати, а что сказал, свинья ты этакая, профессор Рэтофф?

Меершрафт ухмыльнулся.

- Рэтофф сказал (цитирую дословно): "Вряд ли Белов более паршивый инженер, чем вы, поэтому ступайте и приведите его". Кроме того, он пообещал мне (это уже вольный пересказ), что если ты не справишься с проблемой, вышвырнуть меня вон. Так что теперь вся надежда на тебя, дружище. Поторапливайся, нас ждет воздушное такси.

- Постой, - возразил я. - Что это за работа? Нельзя ли поподробнее?

Меершрафт сделал несколько неопределенных пассов руками, как бы пытаясь материализовать что-то из воздуха.

- Речь идет о компьютере, но не совсем обычном, - промямлил он. - Наш компьютер наделен разумом, то есть был наделен разумом.

- Никогда не слышал более вразумительного объяснения! - поддел я приятеля. - Во всяком случае мне нужно пять фунтов на расходы. Без денег я отсюда не двинусь. Ведь ставкой служит твоя работа...

Я не закончил фразу. Чистейший шантаж, конечно. Меершрафт со вздохом достал бумажник.

- Вот твои пять фунтов, вымогатель, - проворчал он. - Кажется, знаю тебя как облупленного, так нет - черт дернул рекомендовать! Всякий раз это стоило мне денег, а теперь еще может стоить и работы.

- Оставь сомнения, друг мой, - заявил я Меершрафту самым сердечным тоном. - Считай, твое дело в шляпе. Тебя ожидают повышение по службе и большая премия. Твоему шефу будет за что благодарить тебя.

- Кто бы и что бы ни сделал, - с горечью заметил Меершрафт, - Рэтофф даже глазом не моргнет, разве что у него начнется тик.

По дороге в институт Меершрафт объяснил мне ситуацию. Хилберри был учрежден Вильямсоновским фондом и занимался изучением проблем передачи, хранения и обработки информации. Компьютер, с которым мне предстояло иметь дело, был самообучающимся искусственным мозгом, или, как его ласково называли, СИМом.

СИМ был построен не для решения уравнений, а для работы с абстрактными понятиями, его наделили способностью анализировать явления. Это была индуктивная логическая самообучающаяся машина, снабженная несложным словарем в 420 слов. Построил СИМа знаменитый физик доктор Госсе Вильяме. Построил и умер, оставив свое несколько неуклюжее детище на руках у доктора Рэтоффа, который ничего не смыслил в компьютерах.

- Сначала все шло как по маслу, - докладывал мне Меершрафт. - За первую неделю работы СИМ расширил свой словарь до 5000 слов. Затем с ним что-то стряслось, и с тех пор он не работает. Если тебе, Гек Белов, удастся найти и устранить неисправность, можешь без ложной скромности называть себя гением.

Меершрафт не шутил. Достаточно мне было бросить взгляд на СИМа, как я понял, что работа предстоит не из легких. Меершрафт без умолку болтал о переменных контурах в логических цепях и произвольных уровнях сложности, так что я начал подумывать, не являются ли они частями стоявшего передо мной чудовища. Не очень-то я разбираюсь во всех этих премудростях. Высшая математика всегда была для меня за семью печатями, а тут, не успел я глазом повести, как Меершрафт выписал длинную цепочку уравнений. Мне не оставалось ничего другого, как кивать с умным видом, хотя я в них ничего не смыслил.

К черту теорию, я практик! Чтобы понять, как устроена цифровая машина, мне нужно ее видеть. Я из тех практиков, которые могут, не глядя, произвести монтаж всех схем любой вычислительной машины. Это - особый дар. Либо он у вас есть, либо его у вас нет, и никакие символы и уравнения вам его не заменят.

- Загляну в это сооружение, - думал я, - и бог непременно поможет моим кредиторам!

- Даю вам двадцать четыре часа, - ледяным тоном процедил Рэтофф. Если за это время вам не удастся найти решение, вы лишаетесь платы, а Меершрафт будет уволен за то, что понапрасну отнял у меня время.

С этими словами Рэтофф вышел. Меершрафт, высоко подняв плечи, с разведенными руками последовал за ним. Целые тома не могли бы сказать больше. Рэтофф был гнусным типом, но тут ему можно было верить на слово. Я еще раз взглянул на машину и задумался. Рэтофф сказал "решение". В этом слове был какой-то тайный смысл. В нем было что-то такое, чему я никак не мог подобрать настоящее название, какой-то элемент жульничества.

То, что поначалу должно было быть мелким ремонтом, превратилось в создание новой машины. Меня провели, как мальчишку. Если у кого-то на сей счет и возникли бы сомнения, они несомненно отпали бы, стоило ему лишь заглянуть внутрь СИМа. Эту рухлядь нельзя было даже назвать компьютером. Может быть, когда-нибудь СИМ и был порядочной вычислительной машиной, но сейчас он выглядел так, словно его монтажом занимался ничего не смыслящий новичок. Куда ни глянь, всюду торчали свободные концы проводников, а некоторые компоненты вообще не были ни к чему присоединены.

Найти решение, о котором толковал доктор Рэтофф, означало построить самую что ни на есть настоящую мыслящую машину по жалкому эскизу на обрывке бумаги. И от меня ждали, чтобы я за двадцать четыре часа совершил то, на что у кого-то ушла вся жизнь.

На миг у меня появилось сильное искушение перемонтировать СИМа так, чтобы он стал заурядной цифровой вычислительной машиной, но мои работодатели жаждали иного. Им хотелось получить своего рода супермозг, а пока они имели, насколько можно было судить, груду хлама. Во всяком случае, поверни выключатель - и эта штука станет грудой хлама, и никто на свете не убедит меня в обратном.