Впрочем, шло бы оно, это странное мышление советских руководителей. Один черт, понять всю глубину их безумия я не стремлюсь. Зато стремлюсь к тому, чтобы укорениться в новой для меня среде. В ОГПУ. А она, доложу я вам, очень своеобразная, стоящая особняком от всех остальных структур Страны Советов, но в то же время неразрывно с ними связанная.
Первый отдел особого отдела ОГПУ. В необычное место меня занес не то случай, не то фортуна. Скорее, все же второе. Ведь фортуна любит помогать тем, кто сам много для этого старается, причем необычными ходами. Я… постарался. Вот и получил неожиданный, но крайне приятный подарок. Почему так? Ведь на первый взгляд был бы куда удобнее оперативный отдел. Ан нет, все далеко не так просто. Пока вынесем за скобки тот факт, что само мое попадание в ряды ОГПУ под чужой маской – огромный успех. Тут речь о другом, совсем о другом.
Оперативный и особый отделы – разные подразделения ОГПУ, причем связь между ними не такая уж и хорошая. Существуют определенные трения, точки, где их интересы пересекаются. Да и руководители отделов не сказать чтобы в сильно хороших отношениях.
Что мне с того? Удобство работы. Другой отдел, априори отсутствие контактов, допустимо не самое хорошее отношение ко всем работникам оперативного отдела. И еще кое-какие нюансы могут обнаружиться, но это уже от дальнейшего развития событий зависеть будет. А пока… Пока развитие событий идет своим чередом, полностью меня устраивающим.
Стоит начать с того, что из той богомерзкой съемной комнаты в коммуналке я благополучно перебрался в огэпэушное общежитие. Название, конечно, то еще, но по сути все оказалось куда пристойнее. Руководство чекистов было не настолько глупо, чтобы распихивать верных псов советской власти по коммуналкам. Послужившие достаточное время получали отдельные, весьма комфортабельные квартиры. Ну а новичков заселяли в так называемые общежития, представляющие из себя те же квартиры, но похуже. Ну как похуже… Небольшая комната и кухонька на человека. Для семейных порой две комнатки. Жить вполне можно, особенно учитывая то, что раньше у большинства поступивших на службу в ОГПУ и такого быть не могло.
Неплохо была поставлена и боевая подготовка. Справедливо считалось, что каждый чекист должен уметь хорошо стрелять, быстро бегать, да и умение дать кулаком в буржуинский или какой-то другой враждебный глаз тоже лишним не станет. Поэтому тиры, беговые дорожки, спортзалы были не просто всегда к услугам, но и вменялись в прямую обязанность. Это радовало. Радовало меня лично, хотя и не нравилось с точки зрения хорошего физического развития тех, кого я люто ненавидел.
В тире, кстати, приходилось изображать «театр одного актера». Стрелять я умел, причем куда лучше, чем мог бы недавний студент-юрист с минимальной практикой. Вот и приходилось усердно изображать быстрый, но вполне обоснованный упорными тренировками прогресс в нелегком стрелковом деле. Револьвер, пистолет, винтовка… Да побольше, побольше! Подобное рвение искренне радовало учителей, а у некоторых нынешних сослуживцев порой вызывало легкое недоумение. Дескать, к чему так сильно усердствовать? Но объяснить это самое усердие было несложно, изображая из себя «романтика революции». Удобная, кстати, маска, если предварительно хорошенько изучить классиков этой самой идеологии. Не новых, которые в свете последних событий могли стать отщепенцами и новоназначенными предателями, а самых что ни на есть надежных: Маркс, Ленин, ну и нынешнее «светило» в лице Сталина Иосифа Виссарионовича, в «девичестве» Джугашвили.
Но главное – основная моя работа. Первый отдел занимался такой работой, где очень хорошо сочетались физическая и интеллектуальная составляющие. Противостоять иностранным разведкам и наблюдение за их диппредставительствами – то еще занятие. Требуется долго и усиленно думать, кто шпионит, как именно и с помощью каких людей-агентов. Это насчет мозга. Что же до физической стороны… Не стоит думать, что агент иностранной разведки, почуяв опасность, будет только убегать. Может и выстрелить, причем сделать это метко, благо их этому тоже учат.
Честно признаюсь, мне пока в таких вот операциях поучаствовать не довелось. Все дело в сроке пребывания в шкуре сотрудника ОГПУ. Сейчас у нас какое время? Февраль тридцать первого года. А началось мое тут официальное пребывание всего лишь осенью тридцатого. Вот и получается то, что сейчас имеем. Не та ситуация, чтобы бросать в жернова активной работы только-только поступивших на службу чекистов. Немного жаль.
Почему вдруг? О, я ни в коем случае не рвусь делать благо ни ОГПУ, ни СССР. Тут другое, совсем другое. Сейчас я в ОГПУ никто и звать меня никак. Обычный новичок, поступивший по рекомендации, пусть даже и чекиста, имеющего кое-какой вес. Заслуг… не ноль, но близко к этому, ведь добровольная помощь ОГПУ, пусть и активная, не является чем-то особенным. Так что надо проявить себя с лучшей стороны, причем желательно в кратчайшие сроки. Подтвердить, так сказать, репутацию талантливого юнца, которая уже была использована для поступления в организацию. А для этого…
Для этого я и работал. Упорно, со всем возможным старанием, показывая непосредственному начальству, что меня можно и даже нужно загружать работой. Желательно – выходящей за рамки обычной рутины. А ее, рутины то бишь, хватало.
В первом отделе требовалось знание иностранных языков. Естественное требование, откровенно-то говоря! Без их знания сложновато работать против иностранных разведок. Не невозможно, а именно что сложновато. Не станут же оперативные агенты при любом непонятном выражении или попавшем в руки документе бежать к своему начальству или к знакомым сослуживцам с просьбой перевести непонятные письмена заморско-буржуинские. И это лишь те, кто работают «в поле». Про тех же, кто имеет дело с различными документами, и говорить нечего. Немалая их часть отнюдь не на русском написана. Поэтому… положение обязывало.
Я знал немецкий и французский. Конечно же, уровень этого самого знания скрывался, но чтение и понимание прочитанного с использованием словаря – это я мог использовать. И использовал в самом начале, еще в момент собственно поступления к господам чекистам. А поскольку специалистов на германском направлении в ОГПУ хватало, то вывод был очевиден. Меня закрепили за местными «французами». За той их частью, которая изучала стекающиеся в отдел документы, посвященные деятельности на территории СССР французской резидентуры. А она тут резвилась от души, уступая разве что вездесущим британцам.
Если большая активность иностранной резидентуры, то много и агентов. Если много агентов – то их необходимо выявлять, тщательно отслеживая все телодвижения сотрудников посольства. Но не только. Требовалось изучать множество документов, в том числе доставляемых из-за границы. Вот на этот сектор меня и посадили. Прочитать, изучить, сделать выжимку, по возможности добавить уже собственные выводы. Мрак и жуть, но никуда не денешься. Назвался груздем – полезай в кузов!
Однако не все было так уж тоскливо и печально. Не стоило забывать о том, что нынешний французский посол, Жан Эрбетт, года до двадцать седьмого проводил по отношению к СССР довольно дружественную политику. Оно и неудивительно, ведь по время расцвета НЭПа у французских торговцев и промышленников были немалые интересы в Стране Советов, равно как и вложенные капиталы. Ничуть не удивлюсь, если сам посол имел с этого вполне определенный интерес. О, вовсе не обязательно грубый финансовый, непосредственно от деловаров! Есть и другие варианты. Например, проталкивание карьерных интересов посла в обмен на определенные услуги тому или иному коллеге по дипкорпусу или кому-то из членов французского правительства. Клубок интересов, он часто столь запутанный, что при всем желании не разберешь истинную подоплеку.
Как бы то ни было, а до определенного времени – до момента, когда стали сворачивать НЭП, а заодно и интересы важных деловых людей из Франции – Жан Эрбетт был настроен благожелательно. А что такое благожелательность посла, на которую идет адекватный ответ? Это различные и довольно многочисленные контакты, всякие «клубы по интересам» и общества советско-французской дружбы. Туда же стоит отнести визиты французских социалистов и просто политиков левого толка… В общем, у определенного круга людей, близких к делам разведки, была масса возможностей навести мосты и навербовать агентуру. И можете быть уверены, этими возможностями они пользовались с размахом.
