Я знаю еще одно исключение, то есть одну – Энни Креста. Ей тоже не пришлось убивать. Ее образ хрупкой, разбитой Играми девушки, причудливо связан с Финником. Иногда мне кажется, что для Финника она – то же, что я для Китнисс. Некий островок тепла и добра, в котором можно укрыться от жестокости нашего мира. Даже, несмотря на то, что мы с Китнисс не вместе, я знаю, что нужен ей именно поэтому. Я могу уравновесить ее порывистый, страстный нрав, агрессию, уменьшить недоверие к людям, пессимизм.
А между тем враждебная искра все еще маячит между Финником и Китнисс. Хотя скорее с ее стороны. Только этого не хватало. Становлюсь между ними, пытаясь разрядить обстановку. Чувствую, что вынужден буду стать ведущим команды, иначе эти двое точно поубивают друг друга. Иду впереди и разрываю ножом восхитительно красивую зелень невероятного леса. Я видел что-то похожее только по телевизору. Такие насыщенные цвета, такие необычные формы! Оказаться бы здесь при других обстоятельствах. Интересно, в какой части Панема находится это место? Подумать только, что после игр сюда будут приезжать праздные капитолийцы и в подробностях вспоминать, как мы несколько дней убивали друг друга. Я с отвращением вспоминаю репортажи об этом, столь часто транслировавшиеся по телевизору.
Воздух влажный, но нет ни одного ручейка. После соленой морской воды жажда становится просто нестерпимой. В прошлый раз я выиграл время и быстро нашел реку, но здесь даже намека нет на какой-либо источник. Мы все надеемся, что вода отыщется на другой стороне арены. Пока я думал об этом, взвешивал в голове все возможные варианты развития событий и вообще анализировал наше положение, моя рука, вооруженная длинным ножом, продолжала резать листья. От влажности шрам на ноге начал ныть. И тут при очередном замахе Китнисс выкрикивает: «Осторожно!», я машинально опускаю руку, чувствую как все тело подбрасывает от разряда и отключаюсь. Что было со мной в те несколько, как мне сказали, минут, я не помню. Провалился в черноту. Потом глаза фокусируются на лице Китнисс. Приятно, что именно ее я увидел очнувшись. Надеюсь, никто больше не пострадал. Еле ворочая языком, говорю: «Осторожно, впереди силовое поле». Тело какое-то ватное, но главное, что хоть и не четко, но отзывается на мои команды. Особенно я боялся за искусственную ногу. Но в целом со мной все в порядке, учитывая грозившую опасность вовсе умереть, о чем не замедлила сказать мне моя напарница. А вот она сама не своя, рыдает, дрожит, смеется. Видимо, я всех здорово напугал. Бедная моя Китнисс, никак не может успокоиться, теперь я уже переживаю за нее.
Меня спас Финник, отныне я в нем еще более уверен. Пока я благодарю его, Китнисс находит мой талисман с сойкой. Надеюсь, она не догадается, что его можно открыть. Еще рано для моего тайного оружия.
Надо идти дальше, но я чувствую, что не могу. Хоть немного мне надо придти в себя, ибо тело все еще ватное. Китнисс настаивает на привале, и я про себя благодарю ее, хотя опять чувствую себя обузой. Эх, ну почему я такой неуклюжий! Спустя время сам настаиваю на продолжении пути, ничего, справлюсь.
Мы идем по дуге. Похоже, арена представляет собой идеальный круг, с не очень то большим радиусом. Распорядители хотят, чтобы мы почаще сталкивались, прекрасно. Этого стоило ожидать. Странно, что пока еще мы не встретили никаких животных. Хотя не могу сказать, что был бы этому рад. После переродков на прошлых играх любое четырехлапое существо вселяет в меня подозрение.
А между тем жажда становится невыносимой. Зато появилась еда. Я как истинный кулинар снабжаю всех поджаренными на силовом поле зверьками.
Вода все-таки находится, в виде живицы деревьев. Теперь наконец-то можно свалиться в сон. Давно я не чувствовал себя таким выжатым. Просыпаюсь от крика Китнисс: «Бежим! Скорее!» Я вскакиваю как сумасшедший, но ничего не понимаю. Потом чувствую сладковатый противный запах, Китнисс кричит, что это ядовитый газ и тащит меня за собой. Я чувствую, как искусственная нога начинает мало-помалу отказываться работать. Неужели это конец?.. Бегу, что есть сил, но понимаю, что этого недостаточно. Затем с ужасом замечаю, что не чувствую левую часть лица и левую руку. Ужас заставляет меня бежать быстрее, но смертельный туман лижет пятки. Искусственная нога вот-вот подкосится. И тут я чувствую, как Финник подхватывает меня и взваливает на свое плечо, правой рукой держу его оружие. Потом в полусознательном состоянии замечаю, как уходит Мегз. Смерть вот-вот настигнет нас…
Мы выжили. Это не случайность. Распорядители решили поинтриговать зрителей. Может, они еще и сценарии составляют? Туман отступил как раз в тот момент, когда мы упали без сил. Все идеально: есть накал, есть жертва, есть надежда.
После небольшой передышки нас ждет новое испытание – обезьяны. Мерзкие твари. А ведь в детстве я любил рисовать их. Новая жертва. Рейчел… Я помню, как мы трое (с ее напарником из 5-го дистрикта) возились с красками для маскировки в тренировочном зале. Китнисс звала их морфлингистами, не знаю, с презрением ли. Я вспоминаю их глаза. В них тот же отпечаток безнадежности, какой я порой замечал у Хеймитча. Им тоже сломали жизнь. Не сказать, что мы стали большими друзьями, но любовь к цветам, краскам, живописи нас объединяла. Хорошие ребята, хоть и немного специфичные. За те несколько дней они невольно помогли мне взглянуть иначе на некоторые вещи. Возможно, общение с ними подтолкнуло меня изобразить Руту на индивидуальном показе. Теперь они стали частью истории.
Рейчел лежит с окровавленным горлом, она вот-вот испустит дух. Вспоминаю все наши разговоры, пытаюсь погрузить ее в мир красок, оттенков, цветов. А в душе все сжалось. Теперь я понимаю боль Китнисс над умирающей Рутой. Рейчел спасла мне жизнь. Как оплатить этот долг?.. Помимо боли физической теперь меня мучает и душевная боль. С тоской смотрю, как планолет уносит ее тело. После случившегося падаю в сон в надежде забыть все это хотя бы на время.
Число наших союзников увеличивается, и я смутно начинаю думать о каком-то общем заговоре среди трибутов. Почему Финник вызвался нам помогать? Вспоминаю его разговор с Китнисс о жесте единения победителей на шоу Фликермана. Конечно, ожидать, что все откажутся убивать друг друга глупо, но, возможно, есть что-то еще. То, во что нас с Китнисс не посвящают. Или только меня? Внутри просыпается застарелая обида на Хеймитча и его маленький заговор с моей напарницей. Мысли немного переключаются в другом направлении: наверняка между этими двумя есть соглашение насчет моей жизни. Налицо, что Китнисс как может оберегает ее. В этом и не стоило сомневаться. Но все дело в том, что я хочу жизни для нее. Похоже, пора применить свой медальон. Остаться бы с ней наедине.
Но потом происходит нечто ужасное. Китнисс и Финник убегают в джунгли. Их отделяет какое-то поле, они кричат, бьются о невидимую преграду, затыкают уши. Я жду, когда из леса появятся враги, но никого нет. А между тем Китнисс продолжает корчиться на песке, зажимая уши. Сколько длилась эта пытка? Оставшиеся пытаются понять, что происходит, я колочу оружием по гадкому полю, но на нем ни царапины. Еще бы… Что же делать??? Китнисс! Китнисс!
Наконец-то пытка заканчивается, и моя любимая падает ко мне на руки. Проклятый Капитолий! Подключаю все свое умение убеждать, чтобы успокоить ее, а сам едва могу придти в себя. Маленькая моя, качаю ее на руках как ребенка. И все же благодарю высшие силы, что это были только сойки-говоруны, а не что-нибудь грозящее смертью. Тогда я бы точно свихнулся рядом с этим проклятым невидимым полем.
К вечеру появилась возможность поговорить с Китнисс наедине. Мы караулим наш лагерь. Я достал медальон с фотографиями ее мамы, Прим и Гейла. По лицу вижу, что это произвело действие. Но какое? Мы все спорим и спорим. В конце концов, она говорит: «Ты нужен мне». Это почти «я люблю тебя». В других обстоятельствах я бы просто растаял от этой фразы, но сейчас мне очень не хотелось переводить все на сентиментальный лад. Нужно сказать ей еще много всего о ее семье, о ее значении в ходе восстания, чтобы не осталось никаких сомнений. И в тот момент, когда я со вздохом готовлюсь начать все сначала, она останавливает меня поцелуем. Да, это самый эффективный способ сделать так, чтобы я замолчал. Китнисс хорошо меня изучила. Но я сопротивляюсь, куда важнее любых поцелуев ее жизнь, которую она должна помочь мне сохранить.
