Я не собиралась притрагиваться к своей одежде, но все же схватила ее и выбросила в мусорное ведро, после чего вышла из ванной.

В доме было темно. Только небольшое свечение доносилось из гостиной комнаты. Я пошла на свет.

Николас сидел на диване. Комнату освещал только камин. Угольки потрескивали. Приятный полусвет. Тепло. Стало очень уютно. Я подошла к дивану. Николас, до этого смотревший на огонь, повернул ко мне голову.

- Жаки, - он встал мне навстречу, - ты долго, я уже начал думать, что что-то случилось.

Я помотала головой.

- Все хорошо... - Мои губы задрожали. Еще чуть-чуть, и этот ниагарский водопад снова прорвет.

Мои ноги словно свинцом налились: я опустилась на диван. Николас сел на корточки напротив. Он коснулся руками моих коленок. Я немного вздрогнула. Прикосновение его рук к моей голой коже ощущалось слишком хорошо. Я смотрела на него.

- Тебе надо отдохнуть.

Я немного поддалась вперед, и мы оказались лицом к лицу, но Николас отодвинулся. Он встал, взял стакан с журнального столика и протянул мне.

- Что это? - спросила я, беря в руки теплый стакан.

Жидкость была цвета вишни. В стакане так же плавала долька апельсина и трубочка корицы. Я вдохнула аромат цитруса и корицы.

- Пахнет божественно, - протянула я, улыбнувшись.

- Это глинтвейн. - Николас сел рядом. - Обычно я против алкоголя, но тебе надо немного расслабиться и согреться.

Я сделала глоток. М-м-м, вкусно. Теплое вино с пряностью корицы и кислинкой цитруса.

Мы молчали. Я понемногу пила напиток, Николас смотрел на меня. Я перестала дрожать. Страх, гадкое ощущение внутри постепенно отступали на задний план. Здесь и сейчас были только я, Николас и подрагивающий огонь в камине.

Николас забрал стакан из моих рук, когда я допила. Он поставил его обратно на журнальный столик.

- Жаки, я понимаю, что это все моя вина...

- Твоя? - Я искренне удивилась.

- Если бы не я, то с тобой вообще ничего не случилось. - Николас во всем винил себя.

И я ведь тоже всегда винила его. Николас запустил этот таймер. Но...

Я резко двинулась вперед, не обращая внимания, что нижняя часть халата при этом разъехалась в стороны. Я вскинула руки и коснулась его лица. Кожу немного покалывало. Николас замер.

- Это не твоя вина. - Я говорила ему прямо в лицо. - Я уверена, что Грег делал это не в первый раз. И это я засадила Сару в тюрьму. Он ясно выразился, что ему нужна секс-игрушка вместо неё.

- Больной ублюдак, - оскалился Николас.

- Да, но это не ты сделал его таким. Насильником. Наркоманом. Я думаю, они уже точно не помнят, для чего делали это. Не помнят, что это ты указал на меня. Это не из-за тебя. Они... получали от этого удовольствие. Им нравилось издеваться. И им было все равно над кем. Если бы у них было все в порядке с головой - ничего бы этого не было. Они, возможно, смеялись бы надо мной, не общались, но не было бы такой травли, избиения, унижения. Люди не должны быть такими жестокими. Да, ты начал, но Сара и Грег продолжили это. Причем с каждым разом все больше и больше. Ты не...

Я наконец поняла, что уже давно не винила его. Я все еще не знаю, почему он так поступил, но для меня это больше не имеет значения. Возможно, я все еще люблю его.

О, Господи, я такая жалкая. Я все это время любила того, кто меня ненавидел. Я похоронила эти чувства где-то глубоко внутри, но они выбрались. Николас вытащил их на поверхность. И я больше не собиралась прятаться или сбегать.

Вот он. Рядом. Просит прощения. Признает вину.

Я сама коснулась его губ своими - сама сделала этот шаг.

Я держала его лицо в своих руках, затем опустила их на его шею и затылок. Николас не двигался лишь пару секунд. После чего резко прижал мое тело к себе. Одна его рука сжала талию, другая легла на макушку.

Николас резко выдохнул и углубил поцелуй. Я вцепилась в его плечи, толкнула назад. Николас теперь сидел, облокотившись на спинку дивана. Я залезла к нему на колени, оседлав.

Нижняя часть халата задралась вверх, полностью оголяя мою попу. В ванной я надела свои трусики, но лифчика на мне не было. Николас хрипло выдохнул, опустив руки на мои ягодицы.

Я почувствовала, как его пальцы сильнее впиваются в мою кожу, а язык скользит у меня во рту - так чертовски приятно. Я запустила свои пальцы в волосы Николаса, прижимая его голову еще ближе к себе. Хотя ближе уже было практически невозможно.

Его футболка мешала мне. Я начала поднимать ее, при этом касаясь его твердого живота. Николас вздрогнул. Я скинула его руки со своей попы, стягивая с него этот кусок ткани. Нам пришлось разорвать поцелуй.

- Господи, Жаки, - бархатный голос Николаса дрогнул, - нам надо остановиться.

- Что? - Мой мозг плохо соображал.

- Еще чуть-чуть, и я не смогу контролировать себя.

- И не надо.

Я почувствовала твердую выпуклость в его штанах, сделала круговое движение бедрами, желая унять ноющую боль между ног. Николс застонал. Мне нравилось ощущать, что это я так на него действую. Он сказал, что не сможет контролировать себя. Я хотела точно того же - чтобы он не останавливался.

- Сейчас у тебя просто последствия шока, и ты выпила, поэтому не можешь здраво соображать. Но завтра утром ты... будешь ненавидеть меня и... себя...

Я приложила палец к его губам, заставляя замолчать. Я неровно дышала. Моя грудь слишком часто поднималась и опускалась. С Николасом происходило то же самое: я видела. Его руки больше не касались меня, лежали вдоль его туловища, но ладонями он упирался в диван, стараясь сдержать желание.

- Я не ненавижу тебя. - Я медленно скользила ладонями по его телу. - Я хочу быть с тобой.

- Жаки, - Николас сморщился, откинув голову назад, - это в тебе говорит алкоголь.

- Нет. - Я замотала головой, затем опустила её вниз, чтобы лизнула его сосок. - Возьми меня.

Николас сжал руки в кулаки. Он все ещё пытался бороться с той жаждой, что с каждой секундой становилась все больше.

Я не знаю, где взяла столько смелости: наверно небольшая доза алкоголя все-таки давала о себе знать. Я вернула руки на его плечи, сжала их. Уткнувшись носом ему в шею, вдохнула аромат его кожи. Запах Николаса опьянял меня гораздо больше, чем глинтвейн. Я коснулась губами его уха, слегка прикусила мочку. Затем начала покрывать поцелуями шею, коснулась языком его кадыка, чувствуя, что теперь он в моей власти.

- Жаки... - Его голос, произносящий мое имя, звучал как симфония - хриплая, с придыханием.

- Да? - прошептала я, поерзав на центре его наслаждения.

Николас сдался, издав такой стон, словно ему стало больно. Его руки развязали пояс халата, резко рванул его с моих плеч.

Я как в замедленной съемке наблюдаю за его головой, опускающейся к моей груди. Его губы смыкаются на моем соске, рука накрывает другую грудь, и я выгибаюсь ему навстречу, подставляя ему свое тело.

Ток проходит по всему моему телу. Он зародился здесь, возле моего сердца, где сейчас орудует скользящий язык Николаса, но устремлялся вниз. Туда, где уже так горячо и влажно.

Губы Николаса перемещаются на сосок другой груди. С губ срывается стон. Я начинаю тереться об него. Николас скалится, сжимая мою попу.

Один его палец проскальзывает в трусики, а губы присасываются к моей шее.

Я чувствую его дыхание на моей шее и его палец, ласкающий мои складочки между ног. Я издаю такие стоны, что при других обстоятельствах мне было бы жутко стыдно. Я извиваюсь в его руках, желая получить что-то большее.

- Нет, - полушепчет-полустонет Николас.

И я уже готова расплакаться. Он не хочет меня? Он отказывает мне?

- Не здесь, не на диване.

Я снова расслабляюсь.

Николас встает, поднимая и меня. Я обхватываю его ногами за талию и руками за шею. Он поддерживает меня, держа за ягодицы.

Губы Николаса не отрываются от моих. Он несет меня на второй этаж, периодически останавливаясь, прижимая меня к стене, углубляя поцелуй и вжимаясь в меня своим пахом. После чего перешагивает еще через пару ступенек и снова к стене. Когда мы наконец достигаем его комнаты, я готова завыть от раздирающего меня желания.