Я одернула себя. Сама я тоже была в очках, но снимать их не намерена. Может, хоть так он не сможет меня загипнотизировать?

Ха, очень смешно.

- О чём?

Что Николас хочет узнать? Я понятия не имела, что могло настолько его заинтересовать, чтобы он ждал меня здесь.

- Ты ведь знаешь, да?

Николас встал прямо предо мной. Он говорил тихо. Так, чтобы только я могла его услышать.

- Что я знаю?

Я терялась в догадках? Знаю о чём? Сколько будет дважды два? Или что H2O - это формула воды?

Ладно, шутки в сторону. У Николаса было очень серьезное выражение лица.

- Ты ведь знаешь, кто порезал тебе живот.

Теперь Николас не спрашивал, а утверждал. Откуда он знает? Может, хочет взять меня на понт? Но для чего ему это?

- Откуда мне знать?

- Знаешь и поэтому выгораживаешь этого человека.

Николас подошел еще ближе. Теперь он закрывал меня от солнца. Николас был значительно выше меня, поэтому я могла спокойно находиться в его тени.

- Нет, я... - Я решила отрицать все до последнего, но Николас уже был слишком близко. Он прервал меня, сказав на ухо:

- Знаешь, что это Вики, поэтому и скрываешь.

Горячее дыхание опалило меня. Боже, так нельзя.

- Но почему? Она ведь предала тебя. Почему бы не позволить ей получить по заслугам?

Я стояла, открывая и закрывая рот. Откуда Николас узнал о том, что это Вики? Кто рассказал?

- Откуда ты?..

- А это важно?

Я отошла назад. Стук моего сердца отдавался в голове - слишком шумно, я не могу остановить свой поток сознания. Мне было сложно выхватить здравую, а главное, цельную мысль из своей головы.

- Жаки, почему ты не сдала её? Это ведь она оставила на твоём теле этот ужасный шрам.

- А ты поставил такой же шрам у меня на сердце.

Теперь отшатнулся Николас. Его лицо побелело. Он сорвал очки со своей головы и со всей силы бросил их на асфальт. Они разлетелись вдребезги - так же, как и мое сердце два года назад.

Я усмехнулась. Николас обернулся ко мне.

- Я знаю! - Я последнее время я постоянно слышу в его голосе отчаянье. Это же голосовая галлюцинация? - И я жалею об этом каждую секунду. Хочу все вернуть, но... Чёрт! Я не понимаю, почему ты не отомстишь мне? Почему не накажешь Вики? Мы оба предали тебя, растоптали твою душу! Сделай так, чтобы мы страдали так же, как ты!

- Нет! - Я все-таки сняла очки и швырнула их туда же, где уже валялись осколки разбившегося сердца. - Я не собираюсь мстить! Или делать кому-то больно! Да, вы предали меня! Но я не предатель! Какое вообще может быть удовольствие, смотря на близкого тебе человека, скорчившегося от боли, которую, к тому же, причинил ты?

- Да, в этом нет удовольствия, - Николас скорчился, словно ему стало очень больно. Он, сжав зубы, ударил кулаком по машине.

- Да, вы предали меня! Хотя, я вас очень любила! Я любила Вики, считала её самым близким мне человеком! Но она отвернулась от меня! И я любила тебя, Николас! Так сильно любила! Всем своим девичьим сердцем... - По щекам потекли слёзы. Я сжала топ в области сердца, пытаясь заглушить боль. - Я отдала тебе свою девственность. Я бы все тебе отдала, всю себя...

Я всхлипнула. Николас обхватил мои плечи, притянул к себе. Его сердце тоже стучало как сумасшедшее. Я прижалась щекой к его груди. Скоро его футболку можно будет выжимать.

- Зачем ты это делаешь? Для чего снова и снова вызываешь это во мне?

Его руки гладили меня по голове, волосам - бессистемно, с перерывами, путаясь в волосах.

- Прости, прости, прости меня, - шептал он мне в макушку.

Я чувствовала, как он покрывал ее легкими поцелуями - так трепетно и нежно.

- Я не предатель, - снова повторила я. - Поэтому не собираюсь предавать тех, кого любила. Конечно, если бы Вики присутствовала на избиении Яны, я бы не стала молчать. Яна сейчас мне дороже всех. Но ее там не было. Она не причинила ей вред. А то, что она сделала мне - это на ее совести. И неважно, есть она у неё или нет.

Николасу удалось меня успокоить. Было так хорошо чувствовать его тепло. Но я все же высвободилась из его объятий. Плакать больше не хотелось. Я только что открыто признала, что любила его. Мне должно было быть стыдно, но нет. Я даже гордилась собой.

- А ты... я уже говорила, что возбуждено уголовное дело по факту избиения. Тебя и тогда там не было, нет и сейчас, поэтому и имя твое даже не рассматривалось.

Глаза Николаса блестели. Что это? Слёзы? Я смахнула свои, застывшие на щеках и подбородке.

- Я все-таки был прав,- Николас горько ухмыльнулся, при этом часто моргая.

- В чем же?

- Ты синеглазый ангел.

- Нет, ты ошибаешься. - Я провела рукой по татуировке на моем животе, Николас проследил мою руку взглядом. - Я - всего лишь человек, поэтому и поступаю по-человечески. Боль за боль - это не будет моим выбором.

Николас не стал останавливать меня, когда я обошла его машину, продолжая свой путь.

Слишком много откровений. С моей стороны. Я сказала очень много. Фактически вывернула свою душу наизнанку. А с его стороны - тишина.

Я по-прежнему ничего не знаю о Николасе, о причинах его действий ни два года назад, ни сейчас. Просто пустота.

Да, я вижу, что он хочет быть со мной. Николас все время рядом, просит прощения. Но барьер не преодолеть, пока он не раскроется мне, пока я не пойму, что могу ему полностью довериться.

Тогда в больнице Николас обещал рассказать мне обо всем, но он не торопится. А стоило бы.

Прошло уже две недели со дня избиения Яны. С каждым днем мне становилось все хуже и хуже. Я переживала. И не за себя. Меня больше всего волновала Яна. Мне казалось, что она морально раздавлена. Я не могла понять причину. Вряд ли сам факт избиения мог так повлиять на неё.

Тогда что?

Её здоровье улучшалось с каждым днем, но из больницы мистер Палмер не спешил выписывать, говоря, что эти улучшения могут быть обманчивыми.

Все эти две недели я проводила либо в школе, либо у Яны. Домой я шла только, чтобы поспать, принять душ и переодеться. Я уходила, не позавтракав, чтобы не сталкиваться с родителями. А приезжала, точнее меня привозил мистер Палмер, когда они уже спали.

Мои отношения с родителями были натянуты, как никогда. Их упорное нежелание меня поддержать явно не способствовало установлению взаимопонимания. Они не хотели меня понять и принять, а я не собиралась идти у них на поводу.

Эти две недели Яна либо лежала, либо сидела. Она очень просила мистера Палмера поставить нам телевизор и DVD, но он упорно отказывал. Из-за сотрясения мозга Яне нельзя сильно напрягаться. Но со временем все же пошел на некоторые уступки, и разрешил хотя бы слушать.

Мы с Яной выбирали аудиокниги и наслаждались произведениями классиков. Иногда мы даже слушали книги на русском языке. Яна попутно рассказывала меня о своей стране, городе. Также пыталась научить меня русскому языку.

Я была только «за». Мне очень нравится, как звучит русская речь. Она может быть абсолютно разной. Плавной и нежной или экспрессивной и грубой - в зависимости от твоих эмоций. Это очень круто.

Но ее душевное состояние не давало мне покоя. Я все же решилась спросить её.

В тот день Яна выглядела очень расстроенной. Она отказалась слушать что-либо и разговаривать о чём-либо. Я как обычно сидела на мягком диванчике, делала уроки.

- Что с тобой происходит?

- Я не знаю, - честно ответила она, хотя я вообще сомневалась, что она захочет разговаривать. - Просто на душе как-то не очень.

- Это из-за Маркуса?

Я уже видела, как Яна плакала из-за него на вечеринке мистера Палмера. Тогда я узнала, какие у них отношения. И, похоже, что ничего не изменилось.

- Он ведь ни разу не навестил тебя?

Я спросила, но сама уже знала ответ. Маркус пропал. Последний раз я видела его в день избиения Яны. Я спрашивала у Николаса, но он также ответил, что ничего не слышал о нем все это время. Это было более чем странно.