Хотя, что бы я ни надела, всё равно буду белой вороной на этом празднике тщеславия. Да, я уважаю мистера Палмера, да и как иначе? После того, как он, в прямом смысле, вытащил меня из лап смерти. Но его гости даже в подмётки ему не годятся.
Я вышла из машины быстрее, чем Яна смогла сказать ещё что-то. И такая скорость эхом отразилась в моём желудке.
Чёрт, как же фигово!
Родители встречали меня у двери - неожиданно. Мама застыла на лестнице, облокотившись на перила, а отец стоял рядом, скрестив руки на груди. Они не выглядели взволнованно, ведь их дочь не ночевала дома.
Мало ли, может с ней что-то случилось? Она ведь два года подвергалась унижениям, её избили, и она пыталась спрыгнуть со скалы. Но мои родители не били тревогу, обзванивая больницы, морги, моих друзей...
Ах, точно, у меня же их нет. Как и родителей, которые могут беспокоиться.
- Где ты была?
Отец все же серьёзен, как никогда. Мускулы на его лице застыли. Мама даже не улыбалась - очень странно.
Я промолчала. Выглядела я сейчас, прямо скажем, не очень. Такой наряд круто смотрится ночью в баре, но среди бела дня больше я и впрямь похожа на проститутку. Хотя и дорогую.
- Ты провела ночь с Николасом Свеном?
Мои брови взлетели вверх. Надо же.
- Почему ты молчишь? - Папа повысил голос.
- Если вы и так всё знаете, то для чего спрашиваете?
Вопрос на вопрос. Я знаю, что они мои родители. И ещё два года назад я бы, сгорая от стыда, просила прощение. Но после их равнодушного отношения ко всему, что со мной происходило, могла ли я относиться к ним с должным уважением?
Я помню ту заповедь.
Чти отца и мать свою.
Но пока не могу придерживаться её. Возможно, позже, когда пройдут годы. Но точно не в данную секунду. Обида в душе скребла, будто бешеная кошка. Она не останавливалась ни на минуту. И к тому же, сегодня к ней присоединилась та птица, что засела в моей голове.
- Ты с ума сошла?
О, это мама. А как же «у нас всё хорошо»? Её голос сейчас напоминает неумелую игру на скрипке. Или это только я так слышала его?
- Да, мама, наконец-то ты это поняла! А месяц в сумасшедшем доме не навёл тебя на эту мысль? Или ты подписывала тот чек с закрытыми глазами?
- Как ты разговариваешь с матерью?!
Отец сжал кулаки, а я замерла. Он только что крикнул на меня?
- Это ты от своей новой подружки научилась? Я слышал, что она та ещё грубиянка! Мы терпеливо наблюдали за происходящим эти недели, но всё выходит из-под контроля. Ты выходишь из-под контроля!
- Из-под какого контроля?! - взорвалась я. - Вы наплевали на меня два года назад! Бросили одну справляться со всем! Где ты был, папа, когда я плакала, грызла подушку и звала тебя?! Где ты была мама, когда я пыталась убить себя?! И где вы оба были, когда я лежала там, в палате, с распоротым животом, и тот полицейский говорил, что вы отказались писать заявление в полицию?! Вы не имеете право говорить что-то о Яне! Она помогает мне выбраться из этой трясины, в то время как вы просто наблюдаете!
Я поняла, что произошло только в тот момент, когда услышала шлепок, и мою щёку пронзила жгучая боль. Голова дёрнулась в сторону, в глазах появились звёздочки, и слёзы сами по себе начали катиться по щекам. Мои глаза расширились, я схватилась за щеку и уставилась на них.
Мама поддалась вперед. А отец... Он стоял передо мной, тяжело дыша.
- Ты сама виновата в том, что с тобой случилось! - Слова, вырывающиеся из его рта, били в сто крат больнее, нежели пощёчина, которой он меня наградил. - Ты сама раздвинула ноги перед отпрыском Свенов. Не могла выбрать кого-то другого?! И сейчас ты наступаешь на те же грабли! Он не остановится, пока полностью не уничтожит тебя! Не будь дурой!
Я не могла больше оставаться с ними в одной комнате. Каждое брошенное слово отрезало кусочек от моего сердца. Я боялась, что это Николас снова разорвёт мое сердце, но это делают мои собственные родители. Они по природе своей должны любить меня, заботиться, оберегать. Но это не про чету Томсонов.
Бабушка всегда говорила, что отец намного злее, чем хочет казаться. Он любит только, пока ты соответствуешь его требованиям.
Хорошая девочка учится на отлично, со всеми мила и приветлива, не ругается матом, не пьет и не курит - это его идеальный ребёнок. Но шаг в сторону, и ты узнаешь его истинное лицо.
Я не придавала её словам большого значение, ведь считала, что он любит меня такой, какая я есть. Но это всё была иллюзия.
Я взглянула на маму, она немного побледнела. Идеальная жена. Так ли она идеальна?
Я вытерла слёзы ладонями, обошла отца и, держась за щёку, начала подниматься по лестнице, но остановилась, услышав:
- Ты перестанешь общаться с девчонкой Палмеров! И больше не подойдешь к Николасу! Ты окончишь эту школу и пойдешь в университет...
Я не стала дослушивать.
- С чего ты взял, что я собираюсь тебя слушать?
- Ты зависишь от меня материально!
- Мне не нужны ваши деньги, бизнес, этот дом. Это всё может отправляться к чёрту! Но я не откажусь от дружбы с Яной! Даже и не надейтесь!
Отец опешил. Думал, что я всё та же маленькая девочка, что слушала тебя с открытым ртом?
Ха, я давно уже не она! И дело не в Яне.
Всё, что не убивает - делает нас сильней. Я сама не понимала до сегодняшнего дня, насколько окрепла. Глина мягкая, податливая, но люди обжигают её огнем. Так она закаляется, становится твёрдой.
Я вошла в комнату, съедаемая яростью. Вновь появилось желание разнести всю комнату в пух и прах, выплескивая её наружу.
Отец меня ударил - впервые за всю мою жизнь. Он сказал, что я сама виновата. Но в чём? Разве любить человека - это преступление? В нашей школе нет ангелов. Секс, наркотики, алкоголь - нельзя встретить того, кто не пробовал это. Но изгоем выбрали именно меня.
Почему?
Я не сразу заметила чехол, висевший на дверце шкафа. В дверь нерешительно стукнули. Я напряглась. В комнату вошла мама. Она ступала очень аккуратно и тихо, будто полы нашего дома были сделаны из хрусталя. Говорила мама тоже очень тихо, растягивая слова. Странно, но она не улыбалась.
- Сегодня приём у мистера Палмера. Он партнёр отца. Мы обязаны присутствовать, не смотря ни на что.
Она подошла ко мне, коснулась чехла. Я немного отодвинулась.
- Я купила тебе платье. Оно будет хорошо сочетаться с твоими волосами. Через несколько часов приедут визажист, парикмахер и специалист по маникюру: мы должны выглядеть на все сто.
- Я не пойду, - процедила я.
- У нас нет выбора. Это необходимость. Ты должна понимать это.
Она глубоко вдохнула. Сейчас мама не напоминала того счастливого человека, что жизнерадостно улыбалась каждое утро. Она была натянута, как струна.
- Нет, я не понимаю.
Мама провела рукой по моим волосам, затем аккуратно погладила щёку, задержавшись на том месте, где было больнее всего.
- Краснота быстро пройдёт. Тебе надо принять душ.
Я не успела ответить, мама быстро покинула мою комнату, оставив меня в недоумении.
Она не злится на меня? На мою гневную тираду мама отреагировала не так, как отец. Всё это время она смотрела в пол. Когда я проходила мимо неё, поднимаясь по лестнице, я заметила, что она дрожит. Её рука нервно сжимала перила. Но мама все же не бросилась меня защищать.
Краснота быстро пройдет...
Откуда она знает?
Моя семья - это всего лишь иллюзия для окружающих. Я поняла это сразу после того, как печать была поставлена.
Знаете, сейчас я впервые была благодарна Николасу за этот урок. Знаю, что это безумие. Возможно, мне пора вернуться в сумасшедший дом. Но, благодаря ему, я поняла, какие люди меня окружают, что собой представляет моя семья, лучшая подруга, первая любовь. Мои розовые очки всё равно бы слетели, пусть лучше сейчас, когда я фактически на перекрёстке жизни.
Сейчас я могу сделать свой выбор, который и поведёт меня дальше.
Сегодня меня ждёт еще одно испытание. Я пройду его с гордо поднятой головой. Возле меня будет Яна и Оливер Палмер.
