А его пальцы тем временем уже раздвигали мягкие складочки, скользя дальше — вверх, внутрь, в ноющее от нетерпения влагалище. Язык коснулся нежного, уже набухшего бутона. Еще секунда, и Люциус дотронулся до него губами, с силой всасывая в рот. Гермиона поняла, что долго она не продержится, и он знает это. Отлично знает.

Продолжая ласкать ее, он упорно подводил Гермиону к грани безумия все ближе и ближе. Потом прервался и глухо произнес:

— Ну же, девочка… Теперь можешь кричать. Хочу слышать, как ты кричишь от наслаждения, которое дарю тебе я…

И он снова прильнул к клитору, всасывая его еще сильнее, кружа по нему языком и даже слегка прикусывая. Какие-то короткие мгновения Гермиона держалась, но уже скоро отдалась на волю сильнейшего оргазма, охватившего все тело до самых кончиков пальцев. И она закричала, пользуясь дарованным разрешением. Закричала громко и исступленно, словно бы этот крик вырывался из самой глубины ее существа:

— Люциус! О, боже, да! Только ты! Моя любовь, моя душа…

Долго, еще очень долго он оставался перед Гермионой на коленях, восхищенно упиваясь ее оргазмом, но, дождавшись, когда она затихнет, поднялся и сразу же сдернул повязку с глаз, освобождая следом и руки. Ощутив, как онемевшие запястья страшно заныли, Гермиона удивилась тому, что смогла продержаться так долго. А когда оказалась избавлена от повязки, сонно моргнула и улыбнулась усталой, но блаженной улыбкой. Ласково глядя на нее, Люциус начал растирать хрупкие ручки, заставляя кровь бежать по жилам быстрее.

Он так и не разделся, но Гермиона знала, что теперь наступил его черед и что в долгу она не останется. И уже начала расстегивать на Малфое мантию, когда тот вдруг крепко обхватил ее руки, явно останавливая их.

Обеспокоенная такой реакцией, она вопросительно приподняла бровь.

— Ты… не хочешь меня? — спросила нерешительно.

На что Люциус, слегка посмеиваясь, хмыкнул.

— Сама же прекрасно знаешь, что в этом не стоит даже сомневаться.

В подтверждение своих слов он дотронулся ее ладонью до напряженного паха, но как только Гермиона собралась обвить член пальцами, убрал ладошку.

— Не сейчас… Сегодня тот случай, когда я хотел видеть твой восторг. Только твой, — он наклонился и поцеловал ее так нежно, что Гермиона чуть не расплакалась.

Они почти не разговаривали больше: эмоциональное напряжение этого дня наконец настигло их окончательно, и оба быстро провалились в глубокий сон.

___________________________________________________________________

Первой же мыслью, пришедшей в голову Гермионы следующим утром, было то, что сегодня ей предстоит впервые показаться на работе после знаменательного заседания Визенгамота и сегодня же ей нужно окончательно объясниться с Роном.

«И как, спрашивается, найти силы для всего этого?»

Она повернулась к Люциусу. Казалось, он все еще спит, но Гермиона сомневалась, что это так. Потянувшись, она положила ладонь на его упругий живот и обрадовалась, когда Малфой обнял ее в ответ.

На ум пришло воспоминание о вчерашнем вечере. О том, что сделал с ней Люциус, о том, как сама она отреагировала на это.

«Почему я не чувствовала себя униженной? Почему ни капли не стыдилась того, что происходит? Почему мне кажется, что все, что есть между нами — это самое правильное и самое естественное, что может быть между мужчиной и женщиной? И мы с ним физически лишь подтвердили друг другу то, что до этого сказали на словах».

Она вдруг ощутила, что жутко соскучилась по нему, ведь прошедшей ночью они оказались слишком уставшими, чтобы просыпаться для привычных слияний в темноте спальни. Скользнув рукой вниз, Гермиона нашла член довольно вялым и уже было разочарованно нахмурилась, когда почувствовала, как тот шевельнулся под ее рукой. Она облегченно выдохнула и начала неспешно поглаживать его вверх и вниз. Много времени не понадобилось — скоро эрекции зрелого Малфоя мог бы позавидовать любой юнец.

Но еще больше она оказалась удивлена тем, что Люциус резко перевернул ее на спину и внезапно проник внутрь одним быстрым и мощным толчком. Оказавшись не совсем готовой, она вскрикнула от боли и попыталась расслабиться, позволяя мышцам привыкнуть к этому неожиданному вторжению. Малфой же понял, что поторопился, и замер ненадолго, а потом, глухо застонав, начал двигаться медленно и аккуратно, с каждым движением ощущая, как скользит в нее легче и легче.

И уже скоро Гермиона забилась в чувственном бреду, когда Люциус приподнялся на вытянутых руках, меняя тем самым наклон проникновений и задевая теперь клитор каждым из них. Выносить подобное долго она не умела никогда, и потому еще чуть-чуть — и выгнулась на кровати, снова и снова выкрикивая его имя. Люциус продолжал двигаться, не отводя взгляда от ее искаженного криком лица, и только почувствовав, что сдерживаться больше не в состоянии, с силой вонзился в последний раз и гортанно застонал, пульсируя и проваливаясь в собственный экстаз. И семя его оказалось таким горячим, что Гермиона даже почувствовала это.

Еще какое-то время они мирно блаженствовали, так и не размыкая объятий, но уже скоро пришло ощущение жгучей тревоги. Медлить дальше было нельзя: так маленькие дети не хотят идти в школу, прячась от проблем с хулиганами или учителями под одеялом. Гермиона глубоко вздохнула, чувствуя, как внутри все скручивается от страха.

«Хватит тянуть! Время пришло. Имей смелость отвечать за свои поступки и решения!»

Она повернулась к Люциусу.

— Мне пора, — а потом не выдержала и отвела взгляд. — Скорее всего, сегодня я приду чуть позже. Нужно… разобраться кое с чем. Окончательно.

Ничего не ответив, Малфой лишь нежно провел по ее спине кончиками пальцев. И это было восхитительно, но ужасно отвлекало, поэтому Гермиона резко поднялась с кровати.

Стараясь не встречаться с ним глазами, она поспешила в ванную. А вернувшись в спальню и снова найдя его в постели, начала молча одеваться, снедаемая все той же глубокой тревогой. Из боязни растерять решимость, она по-прежнему не смела взглянуть на Люциуса, но чувствовала, как тот настороженно следит за ней. Наконец смогла справиться со всеми пуговицами на блузке и застегнуть молнию юбки.

Закончив, Гермиона еще раз вздохнула и замерла, не зная, как поступить дальше. Потом все-таки посмотрела на Малфоя и тут же задохнулась от нежности в его глазах. Нежности, которая лишала решимости, заставляя по-девчоночьи глупо таять от счастья, и Гермиона даже зажмурилась, пытаясь сохранить хоть какие-то остатки самообладания.

— Как же ты прекрасна… — просто и искренне произнес Люциус.

Чувствуя, что вот-вот расплачется, Гермиона всеми силами старалась удержать себя в руках.

Она подошла к кровати и прильнула к губам Люциуса долгим и глубоким поцелуем. А когда ощутила его руку на своей, быстро отстранилась, повернулась и вышла из комнаты.

День ей предстоял непростой.

========== Глава 38. Окончательный разрыв ==========

Оказавшись в министерстве, Гермиона целенаправленно устремилась к себе в кабинет, сознательно не обращая внимания на косые взгляды и приглушенные шепотки, сопровождающие ее по дороге. Сегодня ей впервые пришлось столкнуться с коллегами после заседания Визенгамота, на котором они с Люциусом не побоялись обнародовать свои отношения. И хотя на душе, порождая жуткую неловкость, скребли кошки, она стиснула зубы, чуть вздернула подбородок, но шагу так и не прибавила. Лишь приветливо здоровалась с каждым знакомым, встреченным на пути.

К тому времени, когда смогла прикрыть за собой дверь кабинета, отгораживаясь от всеобщего любопытства, на смену первоначальным раздражению и злости уже пришло чувство какой-то необъяснимой жалости к тем, в чьей жизни не оказалось ничего более яркого и интересного, как сплетничать о них с Малфоем. Однако, оставшись одна, все же поймала себя на мысли, что выдохнула с облегчением.

Какое-то время она сидела за столом, бездумно уставившись на рабочий лоток, заполненный бумагами, но потом вздохнула и потянулась к первому же пергаменту, лежащему на самом верху.