Прервав свою многословную тираду, Гермиона замолчала, с опаской ожидая его реакции. Но Малфой не произнес ни слова. Лишь смотрел прямо перед собой, будто размышляя о только что сказанном.

Гермиона поднялась и подошла к нему, пытаясь заглянуть в лицо, которое Малфой упорно отворачивал. Он еще немного помолчал, а потом глубоко вздохнул.

— Знаешь, я люблю своего сына… очень люблю.

Осторожно коснувшись его руки, Гермиона тихонько сжала ее.

— Пойдем. Нам пора возвращаться, — мягко, но настойчиво она подняла Люциуса и потянула к выходу.

========== Глава 21. Отголоски былого ==========

Решив как можно дальше оттянуть возвращение в министерство, они не аппарировали, а снова взяли такси. На этот раз Малфой уже не проявлял никакого недовольства: откинувшись на спинку сидения, спокойно смотрел в окно на улицы Лондона, по которым они проезжали, и казался вполне умиротворенным. Искоса поглядывая на него, Гермиона тихо радовалась, отметив про себя, насколько приятно сейчас смотреть на лицо Люциуса. Нет, надменного выражения превосходства оно так и не потеряло, но стало намного мягче и чувственней, словно напряжение, державшее этого человека в тисках долгие годы, ослабело и наконец позволило ему стать самим собой.

Будто почувствовав на себе ее взгляд, Люциус обернулся и увидел, что Гермиона еле заметно улыбается, не отводя от него глаз. Он промолчал, лишь вопросительно поднял бровь. Так ничего и не сказав, она потянулась к нему и нежно поцеловала в губы, чтобы потом, тоже откинувшись назад, уставиться в окно автомобиля со своей стороны. Дальнейший путь прошел в молчании.

Вернувшись в министерство, бок о бок они направились в ее отдел. Конечно же, Гермиона видела, что их совместное появление не прошло незамеченным: люди не только глазели, но и шептались, гадая, что же такого могло объяснить сам факт нахождения Люциуса Малфоя и мисс Грейнджер рядом друг с другом. Но ее это не волновало, а взглянув на Люциуса, поняла, что и его — тоже.

«Как раз тот случай, когда злые языки будет приятно заткнуть тем, что меня с Люциусом связывает специальное поручение министра Магии!»

Они уже добрались до нужного этажа и направлялись к ее кабинету, когда Гермиона обратила внимание, что дверь к Ормусу приоткрыта, а сам он о чем-то негромко беседует с находящимся там же Кингсли.

Заметив их возвращение, Снипуорт вскочил с рабочего места, подошел к двери и обратился сразу к обоим.

— Гермиона, Малфой. Не могли бы вы зайти сюда на минутку? Мы с министром как раз обсуждаем вашу… хм… программу.

Его тон и то, как он произнес слово «программа», взбесило Гермиону.

«Как он смеет подобным образом отзываться о том, что я делаю? С таким откровенным пренебрежением?»

Она глянула на Малфоя и увидела, что его лицо снова превратилось в каменную маску. Войдя в кабинет Ормуса, они остались стоять почти у порога.

Прежде чем начать говорить, Кингсли бросил на Люциуса внимательный и слегка настороженный взгляд.

— Я так понимаю, Гермиона, что сегодня ты водила мистера Малфоя в музей?

— Да. Мы ходили музей Виктории и Альберта, — прямо ответила она.

— И как прошла экскурсия?

— О, замечательно… Все было здорово, на самом деле… Это же удивительное место, как всем известно. И там так много интересного, что скучать нам не пришлось, — Гермиона оглянулась на Люциуса, будто ожидая от него подтверждения своих слов, но он молчал, и черты его лица по-прежнему напоминали холодный мрамор. Это задело и даже чуточку обидело ее.

— Это неплохо, — отозвался Кингсли и продолжил: — Да и вы, кажется, общаетесь друг с другом без проблем… не так ли? — в его голосе звучало плохо прикрытое любопытство.

— Да, без проблем, — коротко ответила Гермиона, отчаянно желая, чтобы Малфой подключился к разговору и поддержал ее, поскольку его демонстративное молчание лишь усложняло ситуацию.

«Черт! Неужели так трудно переступить через свое знаменитое «эго» и подтвердить перед моими боссами, что программа продвигается успешно?»

В кабинете повисла долгая и несколько гнетущая тишина: Гермиона, Ормус, да и сам Кингсли продолжали ждать от Люциуса Малфоя хоть какой-то реакции на происходящее. Напрасно. Тот упорно молчал, отказываясь присоединяться к беседе. Наконец Кингсли не выдержал и обратился к нему напрямую.

— Мистер Малфой…

Люциус медленно поднял глаза и холодно взглянул на министра магии. Гермиона вдруг подумала, что впервые в жизни видит этих двоих в мирной обстановке, а не как врагов, воюющих по разные стороны баррикад, не в общем бою и не в смертельном поединке один на один. Напряженность, повисшую в воздухе, казалось, можно было резать ножом. И тем не менее Люциус продолжал молчать. Гермионе едва удалось подавить желание незаметно наступить ему на ногу или толкнуть локтем.

Так и не дождавшись ответа, Кингсли продолжил:

— Удовлетворены ли вы программой, которую мисс Грейнджер разработала для вашего знакомства с миром маглов?

От этих слов Гермиона сразу покраснела: настолько двусмысленно прозвучали они сейчас для нее с Малфоем. Она опустила глаза, изо всех сил надеясь, что нет-нет да и поглядывающий на нее Ормус не заметит полыхнувших щек. Люциус долго молчал, пока, наконец, не соизволил ответить:

— Программа, подготовленная для меня мисс Грейнджер, невероятно интересна и… увлекательна.

Фразу, брошенную Люциусом в его излюбленной холодной и высокомерной манере, странным образом изменял мягкий, почти интимный тон, которым она оказалась произнесена. Ощутив, как по венам горячо запульсировала кровь, Гермиона осторожно повернулась и взглянула на него, желая хоть как-то отблагодарить за поддержку, но напрасно — со слегка поджатыми губами, Малфой сосредоточенно уставился прямо перед собой, будто не замечая собеседников.

Когда стало очевидно, что больше он ничего не добавит, Кингсли заговорил снова.

— Что ж… Хорошо… Очень хорошо. Я рад слышать, что вы оба довольны тем, как идут дела, — резюмировал министр и обратился уже к Гермионе: — Как долго вы планируете продолжать эти занятия, мисс Грейнджер?

Осознание того, что их программа может оказаться прерванной, вызвало шок, и Гермиона быстро выпалила:

— Да… Конечно, еще довольно долго… Мы же только начали, и мне еще многое надо показать мистеру Малфою и о многом рассказать… Поэтому… — Гермиона запнулась, слишком поздно понимая, насколько жалобно и отчаянно звучит сейчас ее лепет. И еще понимая, что это заметил и нахмурившийся Ормус, который уставился на нее с угрюмым любопытством. Не произнеся больше ни слова, она опустила голову.

По лицу Кингсли пробежала неясная тень. Он задумчиво кивнул и повернулся к Люциусу.

— Ну, а что скажет мистер Малфой? Готовы ли вы работать дальше? Ведь это, в конце концов, часть вашей реабилитационной программы…

Увидев презрительный взгляд Люциуса, Гермиона испугалась, что сейчас он взорвется и нахамит Кингсли. Но обошлось. Малфой усилием воли сдержался, лишь небрежно бросил:

— Естественно, министр… — в кабинете снова повисла тяжкая пауза, прервав которую Люциус, язвительно усмехнувшись, спросил: — Надеюсь, теперь я могу идти?

Боясь, что Люциус покинет Министерство магии прямо сейчас, даже не попрощавшись с нею, Гермиона вздрогнула.

«Нет! Только не так… Не после такого чудесного дня!»

На ее лице уже мелькнуло выражение паники, когда Кингсли кивнул:

— Да. Можете быть свободны оба. И, пожалуйста, держите меня в курсе ваших успехов. Спасибо.

Люциус быстро повернулся и вышел. За ним, едва поспевая, последовала Гермиона, с огромным облегчением увидевшая, как он стремительно направляется в ее кабинет. Зайдя следом за Малфоем, она закрыла за собой дверь и сразу же бросила «Оглохни», опасаясь, что ожидаемый взрыв ярости услышит весь отдел. Но Люциус подошел к нарисованному окну и молча уставился в него жестким немигающим взглядом.

Гермиона чувствовала, как в нем бушует ярость, но почему-то абсолютно не боялась ее. Тот, прошлый Люциус Малфой, воспринимался сейчас намного проще потому, что теперь она знала его нынешним. Другим. Тем, кто может быть еще и мягким. Нежным. Страстным. И даже… добрым. Гермиона осторожно приблизилась и замерла в паре шагов, понимая, что ему нужно время, чтобы остынуть и начать говорить.