Их с Роном отношения, к счастью, выдохлись всего через несколько месяцев после начала, когда ей еще не было двадцати. Но жизнь с бывшим парнем, лучшим другом и его девушкой, а также невероятно сексуальным крестным этого самого друга среди гнетущей атмосферы дома на площади Гриммо была наполнена напряжением и тщательно подавляемым вожделением.

Всякий раз, когда Сириус находился с ней в одной комнате, Гермиона снова чувствовала себя неуверенной в себе жалкой хихикающей школьницей. За это она постоянно ругала себя и считала, что игривые улыбки и горящие взгляды, которые он настойчиво бросал в её адрес ей только привиделись. Как мог знаменитый Мародер хотеть её – назойливую заучку и истеричную дурочку, больше чем вполовину младше его?

Но пока разум говорил, что у нее нет шанса, её сердце и, конечно, тело жили надеждой. Кожа покалывала, когда она ловила его взгляд на своей груди, а бедра сжимались в истоме. Живот сводило, когда его взгляд задерживался на её попке, обтянутой джинсами «скинни», на которые всегда капали слюной прохожие мужчины.

Со временем её скромность начала улетучиваться. Возможно, не стоило пытаться усмирить свои безумные желания при помощи одного лишь воображения – и пальцев.

Она была готова действовать.

-ххоОохх-

Впятером они как раз закончили ужинать. Сириус много шутил и смеялся – был душой компании, как всегда. На столе остались четыре опустевших бокала вина. Рон что-то рассказывал о квиддичном матче, на котором он был, а Гарри сидел в обнимку с Джинни. Гермиона потянулась и встала, улыбнувшись крестному Гарри и ощутив привычную тягу в животе, когда тот улыбнулся в ответ, сияя своими голубыми глазами.

– Извините, – пробормотала она, протискиваясь мимо него, при этом легонько проводя рукой по его плечу, – но мне нужно наверх.

Гарри, Рон и Джинни даже не заметили её ухода, они были слишком поглощены историей Рона о забавных травмах, которым он был свидетелем. Но Сириус заметил.

-ххоОохх-

Гермиона смотрела на себя в зеркало в ванной. Макияж её глаз был ярче, чем обычно, а алкоголь придал лицу темно-розовый оттенок, как у человека, привыкшего злоупотреблять. Она провела рукой по непослушным волосам, отметив, что они не поддавались никаким попыткам приручить их, и улыбнулась своему отражению – её волосы всегда были сексуально дерзкими.

На выходе из ванной её вдруг остановила рука Сириуса Блэка, опиравшаяся о стену, преграждая путь.

– Привет, – ухмыльнулся он.

– Привет, – её щеки мгновенно покраснели еще сильнее, а желание вспыхнуло. Она также самоуверенно улыбнулась в ответ, флиртуя с ним, как и он с ней.

Она могла обойти его или поднырнуть под руку, но не сделала этого. Она стояла, неотрывно глядя на него, а затем провела языком по губам.

– Я не могу пройти, – сказала она с дерзкой усмешкой.

– Какая жалость, – протянул он, не отрывая от нее взгляда, а потом сделал шаг вперед, загоняя её своим телом в угол к стене.

Она вынужденно сделала шаг назад и уперлась спиной в холодную штукатурку. Сириус сдвинулся и положил вторую руку на стену с другой стороны от нее. Сейчас она могла чувствовать его аромат – пряный, горячий, мужской. Гермиона чуть согнула правую ногу, уперев каблук в стену, поддразнивая его, и тут же ощутила тянущее желание между ног.

– Думаю, пришла пора нам познакомиться поближе. Что скажешь? – спросил он. Его глаза блестели.

И затем он начал придвигаться всё ближе и ближе, взгляд метался между её глазами и губами. Инстинктивно она снова облизала их, слегка раскрыв, словно в приглашении. Когда он был на расстоянии примерно дюйма от нее, он остановился на мгновение, встречаясь с ней взглядом и ухмыляясь еще шире. Она подавила всхлип. Но он продолжил движение, и, наконец, к ней прижались такие желанные губы. Гермиона тут же застонала ему в рот и открылась навстречу; он помог ей, губами раскрывая её еще шире, скользнув внутрь языком и найдя её язык. Гермиона полностью отдалась поцелую, чувствуя, как живот свело в ожидании большего. Её киска горела от желания, соки пропитали тонкие трусики, а бедра двинулись к нему. Но Сириус, словно дразнясь, оставался вне зоны доступа, позволяя только целовать его.

Но он тоже не мог долго сдерживать страсть. Его губы спустились на её шею, которую она охотно ему подставила. Его прикосновения вызывали головокружение.

– Сириус… наконец-то… блять… еще, еще…

Он зарычал ей в шею, кусая податливую плоть с внезапной грубостью. А затем двинулся ниже, срывая с нее блузку, жадно касаясь пальцами груди и жестко и почти болезненно сжимая её. Опустив голову, он нашел губами сосок, проведя по нему языком, так грубо посасывая его, что она вскрикнула, но затем поняла, что выгибается ему навстречу.

Его руки легли на ее пояс, настойчиво и быстро расстегнули его, а затем раскрыли джинсы, врываясь внутрь них, и это движение заставило его резко прижаться к ней. Она подавила вскрик и подалась навстречу его пальцам, желая, чтобы они коснулись текущей дырочки.

С нетерпеливым рыком он двинул пальцами сквозь её жар ниже и наконец отыскал горячий влажный вход, введя туда два пальца. Его глаза вспыхнули, а из груди вырвалось победное рычание.

– Блять, ты такая мокрая… Хочу тебя, хочу, Миона… хотел так чертовски долго… слишком долго… блять… – Он снова зарылся лицом в её шею, посасывая кожу и потираясь об нее носом в то время, как его пальцы проникли так далеко, как только смогли, почти отрывая её от земли.

А она уже срывала с него одежду, отрывая пуговицы с рубашки, дергая ремень в попытке добраться до тела.

– Хочу на тебя посмотреть, пожалуйста, пожалуйста, быстрее, хочу тебя… хочу твой хуй…

Не ожидав услышать от нее такие выражения, он отвлекся и отстранился, помогая ей высвободить его. Штаны и трусы упали на пол, и он быстро переступил через них. Гермиона чуть не зарыдала, увидев наконец перед собой его длинный и толстый член. Она инстинктивно плюнула на руку и обхватила его пальцами. Сириус застонал, откинув голову и закрыв глаза.

Гермиона усмехнулась, сместив влажную руку наверх к головке, крепко обхватывая её, стирая большую каплю густой жидкости, сочащуюся из нее, а затем сжав руку, провела ею вниз. Потом снова вверх, и опять вниз, вверх-вниз, пока он не начал глухо и непрерывно стонать.

– Блять, блять, ведьма… Да-да-да, давай, давай же, дрочи мне, вот так, вот так… охуеть, как хорошо… ты так – охуенно – хороша…

Сириус снова наклонился к ней, и их губы широко и жадно раскрылись, языки жаждуще переплелись, зубы стукнулись друг о друга, а губы засаднили.

Гермиона оторвалась от него, чтобы высказать собственное желание:

– Красивый хуй, хочу, хочу тебя внутри. Пожалуйста… пожалуйста, Сириус… трахни меня…

Его пальцы все еще были глубоко в ней, доводя её желание почти до наивысшей точки, но теперь наконец выскользнули. Она отбросила туфли, стащила джинсы и переступила через них. Блузка уже была сорвана, и грудь оголена. Время от времени он склонялся к ней и оттягивал губами сосок с такой силой, будто от этого зависела его жизнь, заставляя её вздыхать от боли, смешанной с удовольствием.

Сильные руки Сириуса подхватили её под попку, прижав спиной к стене, и закинули ноги девушки себе на талию, заставив скрестить их у него за спиной.

– Подними руки над головой, – прошипел он. – Тебе никто не нужен, кроме меня. А мне нужна только ты… ты на мне.

Она подняла руки, вытянув их вдоль стены над головой, закусив губу, безумно желая, чтобы он вошел в нее.

Внезапно снизу донесся приглушенный взрыв смеха, напоминая им, что их могли здесь застукать. Но они едва это осознавали.

– Давай, давай же. Мне плевать. Ну же, быстрее, – подстегивала его Гермиона.

Снова скривив губы в усмешке, он вошел в нее, глубоко, заполняя собой полностью. Оба тут же глухо застонали, наслаждаясь слиянием влажной, горячей – и твердой плоти.

Сириус приостановился, позволяя ей соскользнуть вниз, полностью впуская его член, и снова непроизвольно ухмыльнулся. Его глаза были затуманены удовольствием, но он не отводил от нее взгляд. Он был так глубоко, что было больно. Но ей это нравилось.