Огромный внутренний двор давил мрачностью, вокруг торчали сухие деревья с искореженными стволами и слышалось карканье ворон, хотя самих птиц Отрава не разглядела. Скорее всего, над созданием атмосферы работали сильные кудесники, вот только непонятно, зачем это нужно было хозяевам: то ли для поддержания статуса, то ли их самих гнетущая обстановка радовала.

Но двор Отраве показался прекрасным и легким местом по сравнению с гостиной, где даже стены были обиты бордовым бархатом. Она озиралась по сторонам и все больше приходила к мысли, что даже в гробу уютнее. Огромные кованые подсвечники, статуэтки и ножки кресел в виде железных черепов ничуть праздничности не прибавляли.

Но Отрава собралась, посмотрела на госпожу и ее мужа, точно такого же белобрысого и еще более длинного, и прошептала неуверенно:

– Да будет ласкова ночная звезда к вашим детям, хозяева…

Глянула на Лю, не разозлился ли, что она так малодушно перед кровопийцами и преступниками стушевалась. Но ведь это воспитание, вбиваемое годами, от него за один день не отвернешься!

– Спасибо за добрые слова, милая возвращенка, – тон у мужчины был не менее ледяным и таким же безэмоциональным, как супруги. – Надеюсь, вы с добрыми вестями, а то мы места себе не находим.

Лю и Отрава недоуменно переглянулись, но кровопийца их замешательство расценил по-своему:

– Безусловно, за любую новость мы платим золотом. Вы из Серебряного Облака или другого города?

Лю тоже не понимал происходящего, поэтому сразу перешел к делу:

– Я представитель стражи. На тебя поступила жалоба…

– А, – коротко перебила его холодная статуя. – Рыжая кудесница?

– Она, – обрадовался Лю, что подозреваемая так легко призналась в преступлении. – Это у тебя на лбу случайно не след ожога от ее огненных шаров?

– Да. К утру не останется.

– Госпожа! – Лю повысил голос. – Ты нарушила закон!

Она фыркнула – и умудрилась это сделать совершенно равнодушно. Да для такого умения, наверное, тысячи лет нужно тренироваться!

– Она жива?

– Да, но…

– Здорова?

– Но…

– Тогда доложи о моем преступлении в ближайший город. Если кудесница жива и здорова – а я уверена в том, что от раны уже не осталась и следа, меня обяжут только выплатить штраф.

Лю кивнул, но добавил:

– И если в окрестностях в последние дни пропадали крестьяне, вы оба станете первыми подозреваемыми!

– По нашей вине никто не пропадал. Это был разовый промах.

– Вот пусть и проверят! И подвалы ваши обыщут!

Кровопийцы просто стояли и смотрели на него, даже не моргая. Пауза затянулась. Наверное, это и сподвигло госпожу сказать:

– Я готова принести кудеснице извинения, если они ей нужны. Этот случай не вписывается в мой уравновешенный характер, однако в последние дни я в таком отчаяньи.

– Судьба моя, – муж медленно повернул к ней голову. – Тебе не стоит так волноваться еще и из-за этого.

– В общем, – растерялся Лю. – Я напишу на вас жалобу в Серебряном Облаке, пусть они разбираются, разовый или не разовый…

– А что у вас случилось? – неожиданно для самой себя спросила Отрава.

Оба синхронно перевели взгляды на нее, но ответила женщина:

– Мой сын, мой малыш пропал. Похищен или убит. Мы ждали новостей от вас, но вы пришли из-за рыжей кудесницы, которая даже не умерла.

– Судьба моя, – господин снова посмотрел на нее. – Пожалуйста, успокойся, ты так себя до нервного срыва доведешь.

Отрава чуть не расхохоталась – если так кровопийца нервничала, то какой же она была в нормальном состоянии?

– Это вы так переживаете? – Отрава не собиралась грубить, но любопытство прорывалось наружу.

– Я носила моего мальчика шестьсот лет. Звезды не дали нам других детей. Ты бы на моем месте не сходила с ума?

И вдруг Отраве сильно захотелось перед ней извиниться, несмотря на полную абсурдность ситуации. Даже за то, что пришли без новостей.

– Расскажите подробнее, – наверное, Лю поддался тому же чувству. – Мы все равно идем в Серебряное Облако, может, городская стража что-то знает?

– Спасибо, – на этот раз ответил супруг. – Кристофер неделю назад с друзьями отмечал свое тысячелетие в замке за Красным Листом. И когда отправился домой, по дороге пропал. Мы подозреваем нападение разбойников, но требований о выкупе не было. Его могли убить только за то, что он – мы.

– Нет, судьба моя. Он жив, – монотонно затянула госпожа. – Я бы почувствовала. Материнское сердце бы разбилось.

Весьма странная парочка. Едва за спиной захлопнулась тяжелая дверь, Отрава сказала:

– Лю! Я никогда не думала, что кровопийцы такие! Нет, описание совпадает полностью, но ведь никто не рассказывает, что они способны так… любить.

– Только своих, Отрава, не заблуждайся на их счет. А тут еще речь о единственном сыне идет. У кровопийц дети рождаются очень редко, поэтому в этой любви ни у кого сомнений нет. Но нас с тобой они бы разорвали на части, если бы не боялись наказания!

– Почему ты так уверен? Она сорвалась… из-за горя! Такое и с возвращенцами случается, и даже с перевертышами! При каждом восходе ночной звезды, если уж начистоту.

– У тебя добрая душа, – он улыбался. – Но ты ошибаешься. В их гостиной пахнет кровью – запах старый, но откуда бы он взялся, если бы они пили только из своих пробирок? И очень большой вопрос – почему их единственный наследник отправился в путь один? Что он натворил, раз впутался в неприятности? Я попрошу городскую стражу тщательно присмотреть за этим местом. И не слишком удивлюсь, если они отыщут в их казематах более свежий запах крови.

Больше Отрава не спорила. Да и ведь истории о кровопийцах вряд ли сплошная выдумка. Она только удивлялась, что существо, вообще способное на любовь, может быть совершенно бессердечным к остальным людям. До сих пор ей верилось, что за это отвечают одни и те же струнки души. Хотя вот эти двое вполне производили впечатление существ вообще без струнок. Она и сама от них словно заразилась заторможенностью, которую хотелось вытрясти из головы.

Может быть, именно это чувство и заставило ее специально споткнуться, когда они почти приблизились к охранникам – просто чтобы увидеть нормальную живую реакцию нормальных живых людей. Они же поклялись, что она выйдет невредимой! А если вдруг ножку подвернет? Перевертыши в панике тут же рванули к ней. Но Отрава выпрямилась и пояснила краснея:

– Я в порядке.

Когда они вышли за ворота, то за спиной она точно расслышала облегченный выдох.

– Это было не смешно, – серьезно сказал Лю.

Отраве и без его укора было стыдно до темного хряка. Ведь знала же, что над обязательностью перевертышей подшучивать некрасиво – это все равно что над ней смеяться из-за имени или чего-то еще, что человек не в силах изменить! Поэтому она догнала его и спросила, чтобы отвлечь:

– Лю, а откуда у кровопийц столько золота? За десять тысяч лет их запасы должны бы истощиться.

Он быстро остыл и теперь снова улыбался.

– Вон там, – он махнул в сторону. – Их поля. Там крестьяне работают и за это получают деньги. А продажей урожая занимаются другие нанятые люди. Крестьянам удобно – они зачастую торговать не умеют, а если год неурожайный, то они свой заработок все равно получат. Торговцам удобно – не надо ездить по всем селеньям, чтобы скупать зерно мелкими партиями. А кровопийцы получают свою прибыль только за то, что это их поля и их урожай. Ну и за то, что все это дело организуют, а заодно и страхуют тех и других.

Над этим Отраве пришлось поразмыслить. Ее семья всю жизнь пасла овец, но случались ситуации, когда торговые караваны, которые так редко доезжали до самой Тихой Речки, соглашались покупать шерсть по бросовой цене. И продавали ведь, потому что всю зиму ее хранить негде, да и есть что-то надо. Другие же, кто занимался выращиванием шлячки, сталкивались с еще худшей ситуацией – если неурожай, только за счет помощи соседей с голоду и не умирали. И налоги платить надо, независимо от того, сколько зерна собрано. А тут все просто – в огромном замке столько места для складов, что если торговцы будут занижать цену, то отправятся восвояси ни с чем. И на неурожайный год можно накопить запасов, чтобы тем же торговцам продать втридорога. И ведь купят! Отрава всегда считала свободу одной из высших ценностей, но тут впервые воочию убедилась, что иногда люди осознанно выбирают зависимость и от этого выигрывают. Да и живут, очевидно, куда лучше, чем крестьяне в дальних поселеньях под гнетом сборщиков и торговцев. Поразительные создания эти кровопийцы. Почему же тогда учителя-кудесники так мало о них рассказывают?