***
Как ни странно, впервые за столь долгое нахождение в этом месте, девушку разбудил ливень.
Такая погода хоть и располагала к себе абсолютным отсутствием ветра и умиротворяющим спокойствием, но в душе у блондинки всё ещё была какая-то необъяснимая тревога, и она, едва разомкнув глаза, бросилась в коридор, надеясь, что это всё было ночным кошмаром.
Но увы.
За столом на кухне сидел всё тот же мулат, тихо желающий ей “Доброго утра” и абсолютно никак не обнадёживающий своим угрюмым видом.
— Пожалуйста, скажи, что всё хорошо… Где Глеб? — затаив дыхание, девушка с опаской наблюдала за движениями брюнета, медленно подходящего к ней и протягивающего чашку кофе.
— Всё будет хорошо, я обещаю. Но мне нужно уехать. Скоро мне на смену приедет Олег, ничего не бойся.
Непонимающе мотая головой, Яна на автомате вцепилась в крепкую руку уже покидающего дом парня, будто не желая его отпускать и с умоляющим видом заглядывая ему в глаза, пытаясь найти хоть какое-то утешение.
Опять провал.
Мулат лишь нервно закусил губу, без особого усилия освободившись от слабых рук Астаховой и продолжая шагать к выходу.
Час. Другой. Непонятно какая по счёту кружка кофе. А со временем и вовсе полное абстрагирование от ситуации, сопровождающееся немым игнорированием парней, сменяющихся друг за другом в роли охраны.
Да и чёрт с ними. Какой от них толк, если они постоянно молчат, будто им языки поотрезали. Ведь ни один из них так и не решался заговорить с блондинкой, лишь отрицательно мотая головой, когда та, словно на репите, повторяла один и тот же вопрос.
Где. Где. Где…
День за днём, но вестей всё не было.
Яна всё больше падала духом, наотрез отказываясь от пищи, любезно привозимой каждый день друзьями Глеба. Заметно впалые щёки и абсолютно отрешённые глаза свидетельствовали об отсутствии здорового сна, и лишь издающий изредка неприятные звуки желудок девушки выдавал хоть какие-то признаки жизни своей нерадивой хозяйки.
Постепенно друзья стали появляться всё реже, а пустой дом стал напоминать Астаховой клетку, всё ещё хранившую в себе воспоминания тех дней, пускай и не совсем приятных, но наполненных. Живых… Порой она даже ловила себя на мысли, что ей не хватало той эмоциональной встряски, которую давал ей нахально ворвавшийся в её жизнь парень. Не хватало этих нелепых разговоров, беспочвенной ревности, неловкого молчания из-за очередной перепалки, и даже, чёрт возьми, его прикосновений, к которым уже так привыкло, и иногда даже требовало её тело. Не хватало всего, что делало её существование насыщенным. Ведь в этих днях, проведённых с ним, было больше жизни, чем в её унылом сером прошлом.
И топя свой очередной вечер в бутылке алкоголя, Яна не торопясь выписывала шаги по дому, впервые за долгое время решаясь войти в спальню, что, казалось, до сих пор хранила его запах. И сколько прошло времени с тех пор, как эти стены последний раз слышали его голос? Она не знала… Она знала лишь то, что впервые за эти дни готова возненавидеть себя за ту слабость, когда ей на глаза попалась перевешенная через спинку стула толстовка блондина, и Яна, на автомате уткнувшись в неё носом, сделала глубокий вдох и позволила скопившимся слезам вырваться наружу. Она уже абсолютно ничего не понимала, да и не пыталась понять, почему так. Почему парень, когда-то ставший объектом скопления всей её злобы и ненависти, не вызывающий ничего, кроме отвращения, теперь сделал её жизнь ещё более пустой.
“Нет. Так не должно быть. Возьми себя в руки. Ты сильная. Ты справишься. Ты сильная…”
Но разговор со своим внутренним голосом был внезапно прерван стуком в дверь, и девушка кинулась к выходу, молясь, чтобы это всё-таки был он.
И снова неудача.
На пороге под проливным дождём стоял мулат, держащий в руках небольшой чемоданчик, не сразу привлёкший внимание Яны.
— Держи, — протягивая лёгкую вещицу девушке через порог, брюнет почему-то не решался даже поднять на неё глаз, лишь сухо приказывая собрать в него все необходимые вещи. — Я буду ждать тебя в машине.
— Но… Стой… Я не понимаю…
Наполовину развернувшись корпусом к начавшей дрожать явно не от холода девушке, парень отчеканил лишь несколько слов. Но их было достаточно, чтобы Астахова мёртвым грузом упала на колени, закрывая лицо обеими руками.
— Фараона подстрелили.
========== Часть 15 ==========
— Нет! Нет-нет-нет… Я не хочу!
— Зато это то, чего хотел он.
— А знаешь, ты прав. Мне уже не привыкать делать то, чего мне совсем не хочется…
***
Длинный коридор, эхом отдающиеся в одиноких стенах шаги, аккуратное прикосновение длинных пальцев к ручки двери, старающихся не нарушать обыденную здесь тишину. И спокойное, ровное дыхание. Словно брюнет чувствует, что за этими стенами нет ничего, с чем он мог бы не справиться.
Нет. Наоборот.
Он всё также слаженно шагает к больничной койке, замерев буквально в одном шаге от неё. Протягивает руку и чувствует взаимное и, как ни странно, крепкое мужское рукопожатие.
— А я ведь знал, что от тебя нам так просто не избавиться… — первый раз за последние несколько недель Депо действительно искренне улыбается, не отпуская руку блондина. — С возвращением с того света, мудак.
— Меня, наверное, окончание вражды между нациями не так удивило бы, как удивили эти врачи, — незамедлительно ответив приятелю позитивным настроем, Фараон неспешно сгибает руки в локтях, чуть приподнимая корпус и удобно облокачиваясь на подушку. — Как дела у вас всех? Что я пропустил?
— Да всё по-старому, — заняв рядом с кроватью Миронова Бог весть знает какого года выпуска шаткий стул, брюнет всё же не изменяет своему стилю общения, также легко откинувшись на спинку и закуривая сигарету, абсолютно наплевав на правила больницы. — Даём концерты, бухаем, развлекаемся, хотим, чтоб ты сдох…
— И действительно, — медленно перемещая свой взгляд на потолок, юноша заводит обе руки за голову, непринуждённо вдыхая запах окутавшего палату Мальборо, — ничего не изменилось…
Двадцать минут пустого трёпа, отвлечённых тем, привычного для них сарказма и колких, но по-свойски братских изречений, часто вставляемых в разговор, и Депо всё же решается задать тот вопрос, который слегка выбивает блондина из колеи, заставляя всего на секунду опустить глаза, тут же натягивая на лицо маску фирменного безразличия.
— Что с Яной?
Но как бы Глеб не старался использовать всё своё актёрское мастерство, Депо, кажется, почувствовал бы его искренние эмоции, будь сейчас между ними бетонная стена.
— Бородатый о ней позаботился, — поймав на себе немного недоумевающий взгляд брюнета, Миронов медленно расплылся в улыбке, будто читая в глазах друга немой вопрос и стараясь как можно быстрее на него ответить. — Только лишь из тех соображений, что он отроду на дух не переносит блондинок.
Непроизвольно усмехнувшись и отведя взгляд в сторону, Депо старался больше не поднимать этой темы, хоть необузданное любопытство порой практически срывалось с языка, иногда сменяясь неловким молчанием. И проведя рядом с Фараоном ещё приблизительно часа полтора, обсуждая накопившиеся темы, брюнет уже засобирался уходить, но фраза, кинутая на прощание блондином была для него немного неожиданной, заставляя его на пару секунд остановиться в проёме и слегка изогнуть губы в кривой улыбке.
— Прости, братан, за то что был таким козлом.
Ещё несколько дней, проведённых под капельницами, чью тошнотворность от одного своего вида заменяли частенько появляющиеся друзья, и Миронов уверенно стоял на ногах, чей сильный дух по его мнению был не сломлен одним лишь фактом, за который блондин держался, как за руку, не дающую провалиться в пропасть — месть.
Но так ли это? По-прежнему ли уверенность в этом была столь высока, когда юноша был на подходе к тому самому дому, куда так и не удалось вернуться той самой ночью, изменившей не только его жизнь?
Уверенной походкой сокращая расстояние до цели, сосредоточенный взгляд Фараона неизменно был направлен на мощную входную дверь. И даже непрекращающемуся дождю было не по силам заставить блондина сомкнуть глаз, оставаясь только каплями обречённо стекать по щекам Миронова, пока тот не замер у порога, прокручивая в голове последний телефонный разговор с его темнокожим другом.
