- Да, - ответил, не оборачиваясь, пилот, - минут через пять будем на месте.
Впереди показалась огромная сиреневого цвета туча, застилавшая горизонт. Она заволакивала землю, аэролёт приближался к ней сверху - от этого казалось, что мы подлетаем к неведомой страшной стране... Яркая молния перерезала ее край.
- Опять не слава богу, - сказал разговорчивый мужчина рядом со мной. Том, мы не грохнемся? Пилот рассмеялся.
- Ты не видел космических бурь. Такие, как ты, вечно принимают насморк за серьезную болезнь.
- Куда уж нам...
Между тем мы очутились над черной пугающей страной. Пилот сбавил скорость и начал снижаться.
Аэролёт нёсся, едва касаясь налетающих вершин. Впереди сверкнуло, тонкий луч молнии, потерявшись в блеске холодного солнца, пропал вверху.
- Ну что, ребята, - бросил пилот, - никогда не были в аду?
С этими словами он повел машину вниз - нас окутала непроницаемая тьма.
Мои мучители, судя по их профессии, не раз бывали в аду - мне же не приходилось.
По прозрачному колпаку машины хлестала вода, аэролёт затрясло, повалило набок, так что я опрокинулся на разговорчивого. Тот, при следующем вираже, насел на меня, я стал бояться, что может открыться дверь. Тогда мы дружно вывалимся и весело проследуем вниз.
Признаться, я радовался. Подобный конец представлялся естественным. В некотором роде справедливость бы восторжествовала, и порок несовершенство мироустройства, которое я так отчетливо ощущал, - был бы наказан.
Но дверь не открылась. Пилот сгорбился у рулевого колеса и, как показалось, стал тихонько напевать. Вероятно, это был старый космический волк, списанный за грехи на Землю. Вид разбушевавшейся стихии доставлял ему наслаждение.
- С ветерком! - закричал он, оглянувшись.
Я успел подумать, что он сумасшедший, - выражение его глаз было совершенно ненормальным.
В это время совсем близко ударила молния. Я дёрнулся, выдернул руку и прикрыл лицо. В кабине запахло палёным, аэролёт стремительно проваливался вниз, плотный ком подкатил к горлу, и стало трудно дышать.
- Идиот! - рычал на пилота мой спутник. - Что ты наделал? Но тот не отвечал.
Голова неестественно клонилась набок, вывернулась, из рассеченной губы побежала вниз струйка крови.
- Включай аварийную! Но тому было уже все равно.
Сквозь треснувшее лобовое стекло врывались холодные брызги. Сосед мой перегнулся через кресло и начал щелкать тумблерами. Что-то протяжно загудело, прозрачная треснувшая кабина шевельнулась и стала уходить в сторону.
Охранник повернулся ко мне и закричал:
- Запомни код: три ноля, двенадцать, двенадцать. Повтори! Я повторил.
- Через пять секунд покидаем кабину, прижмись к креслу.
Я ничего не понимал, но послушно выполнил приказание.
Кабина исчезла, на меня обрушились холод и вода. Я сделал движение, чтобы отвернуться, но в этот момент что-то случилось, резко рвануло, перед глазами поплыло, я почувствовал, что лечу. Сзади что-то прицепилось ко мне и больно давило на спину. Я попытался оглянуться, но рядом ослепительно сверкнуло, тяжкий звук обрушился на меня...
Сначала я понял, что жив. Было спокойно и тепло, не хотелось шевелиться.
Какие-то непонятные, но спокойные, размеренные звуки стали долетать до меня.
Затем я почувствовал запах - пахло хвойной ванной.
Я любил хвойные ванны и знал, как их приготовлять. Нужно налить воды, бросить в нее брикет, он тут же растворится, вода станет светло-зеленой...
Открыл глаза - и ничего не понял. Ласковейшее солнце заливало всё вокруг. Я лежал на траве, влажной, зелёной. Между травинками плотно пристроились сосновые иголки. Не хотелось шевелиться, но я приподнялся - и тут понял, что в самом деле жив. Рядом стояло высокое, так что крона терялась далеко вверху, дерево. Это была сосна.
Что-то мешало двигаться... Ах, вот оно что - оказывается, меня плотно обхватил, точнее, обнял сзади, спасательный блок. Мы изучали в школе, как они действуют.
По аварийной команде такой блок выпускает щупальца, они обнимают пассажира, и тогда блок покидает терпящий бедствие аэролёт. Он включает в себя всё необходимое: оружие, на случай непредвиденных обстоятельств, неприкосновенный запас питания, кое-какие необходимые предметы и, главное, кодовый передатчик, при помощи которого можно связаться с любым местом на Земле. Можно подать аварийный сигнал - вернее, он уже должен быть подан. Блок должен сделать это сам. Значит, ко мне скоро прибудет помощь и заберет отсюда.
Я освободился от щупалец - это просто; достаточно руками развести их и встал.
Вокруг был настоящий лес! Я не в парке, пересеченном аккуратными аллеями, благоустроенном, подстриженном, - в самом обыкновенном лесу, про которые столько читал в книгах.
Это было чудесно! От неистовой грозы не осталось следа, хотя видно было, что она добралась и сюда. Высокая трава - высокая на самом деле, мне по пояс - помята, воздух насыщен влагой, недалеко виднелась большая лужа. Но эта вода несла с собой жизнь, потому лес радовался, нежился в ее испарении, был проникнут довольством и походил на большое добродушное существо. С ближайшей ветки вспорхнула птица, до этого равномерно издававшая негромкие скрипучие звуки.
Догадаться, что я попал в заповедник, не составляло труда. Надо же так случиться: выискивал способы сбежать сюда, где найти меня невозможно, как без всяких трудностей здесь и очутился. Если, конечно, авиационную катастрофу за трудности не считать.
Снова развалился на траве и стал смотреть в небо. Вокруг так просторно и свободно!
Должно быть, меня ищут - но вряд ли смогут найти... А сигнал передатчика?! Эта мысль заставила меня вздрогнуть. Я перевернулся, подтянул тяжелый блок и откинул крышку. Индикатор не горел! Этого не могло быть?! Я точно помнил, ещё со школьных уроков, передатчик автоматически посылает сигналы бедствия. На случай, если его хозяин потеряет сознание или по другой причине не сможет воспользоваться им. Индикаторная лампочка должна информировать, что сигнал подан, и показывать его частоту". На передатчике индикатор не светился. Может быть, он не работает?
Я потрогал пальцем кнопки, при помощи которых набирался код, потом решился, нажал знакомое с детства сочетание: раздались негромкие звуки, подтверждающие соединение. Долго никто не подходил, потом раздался голос мамы.
- Слушаю, - сказала она тихо.
- Это я, - произнёс я шёпотом, - Нино. Ты узнаёшь меня?
- Нино?! - встрепенулась мама. Теперь в её голосе слышались и радость, и недоверие, и даже испуг. - Откуда ты? Что ты там делаешь?
- Далеко, - рассмеялся я.
Мама не дала досмеяться. Торопясь, начала рассказывать:
- Утром пришли незнакомые люди. Спросили, не возвращался ли ты с испытаний.
Показали документ - они были из Службы Преследования. Почему ты им нужен?
Сказали о результате - ты не получил квалификации, совершенно невозможно, такого не бывает. За последние месяцы мы с отцом много переживали, разговаривали. Ты не знаешь. Произошла чудовищная ошибка. Я пыталась доказать это тем людям, которые пришли за тобой, но они не пожелали слушать. Вели себя словно бы не в чужой квартире, а дома. Потом ушли, заставили расписаться на ужасной бумаге, сказали, что ты никогда не вернешься, потому что у тебя нет никаких прав и тебя может обидеть каждый. Сказали, что для таких, как ты, существует специальный пансион, где вы живёте и приносите пользу. Сказали, что мы долго тебя не увидим, возможно никогда, что мы больше не имеем на тебя прав, потому что ты человек без квалификации... Где ты, с тобой ничего не случилось?
- Нет, - ответил я, - со мной всё хорошо.
- Нино, не звони нам. Ты же знаешь, нельзя идти против закона. Отец тоже подписал эту ужасную бумагу... Мы решили записаться на Прием к администратору города, подать жалобу...
- Меня больше никто не разыскивал?
Задал я этот вопрос непринужденным тоном. Втайне надеясь, что заходила Помела, хотя, конечно, я понимал, это невозможно.
