— Именно, — кивает он, — но, на самом деле, ужасно то, что я ничего не могу сделать. Не могу остановить их, пока не пострадал кто-нибудь ещё. Это не самое лучшее ощущение.
— Да ладно! Из-за меня книга оказалась в руках тех, кто может устроить апокалипсис, так что, насчёт премерзкого чувства я бы с тобой ещё поспорила, — хмыкнула я, а Лиам грустно усмехнулся.
— Они бы нашли другие пути заполучить книгу.
Возможно, он и прав. Но, в том случае, это случилось бы, по крайней мере, не по моей вине. А так…
Да, правильно Лили, давай! Случись хоть что, лишь бы ты не была виновата! Молодец, одним словом.
Впрочем, чего жалеть о том, что уже случилось? Какой толк ругать себя за желание не быть виноватой во всех бедах стаи?
Я глубоко вздыхаю. Трудно. Что-то даже слишком.
— Но, возможно, мы бы успели придумать, как с ними справиться до того, как они перейдут к активным действиям, — говорю я, прикусывая губу.
— Нельзя ничего знать заранее. Не вини себя, — тихо говорит он и смотрит вглубь леса. Его ровное дыхание почему-то успокаивает меня, как и тень улыбки на лице. Пусть продолжает что-нибудь говорить, я не хочу слушать тишину. Впервые за последние три недели мне удаётся нормально с ним поговорить.
— Как ты узнал, где меня держали? — спрашиваю я на свой страх и риск. Не знаю, зачем подняла эту тему. Мне просто нужно говорить с ним.
— Ну, мне позвонила твоя сестра, сказала, что у вас проблемы, и я должен помочь, а когда я пришёл, она в подробностях рассказала мне, откуда у неё мой номер и зачем он ей.
На этих словах Лиам хитро улыбнулся, а я покраснела, вспоминая тот разговор с Мари, когда дала ей номер оборотня.
Так, ну ясно, она рассказала ему во всех подробностях мои слова.
Я пришибу сестру. Могла бы опустить детали или придумать что-нибудь. Сказать, что случайно нашла номер, или что-то подобное. Чертова откровенность, никогда до добра меня не доводила.
И он весь этот месяц со мной общался, даже не показывая вида, что знает, как у меня дома его видят не вредным Хомой, а смелым и благородным сэром Лиамом. Благодаря мне. Вот же проныра! Да его за это всеми пироженками мира измазать мало!
Надо что-то делать, как-то спасать положение. Включаем режим чрезвычайной ситуации.
— Так, я тогда была в бреду и совершенно так не считаю, что бы ты знал! — насколько только могла правдоподобнее проговорила я, выбравшись из его объятий, и для достоверности моих слов посмотрела ему в глаза, — Меня укусили! Насекомое… Комар-бред, может, слышал о таком? Его яд заставляет говорить всякую ерунду.
— В таком случае, его яд не выводится из твоего организма, по крайней мере, с момента нашего знакомства. Может, тебе делают ежедневную инъекцию? — усмехается Данбар, а я, прищурив глаза и шумно выдохнув, скрестила руки на груди. Но, затем, передумав, опустила руки на колени. А затем, подумав ещё чуть-чуть, ударила Лиама ладошки по плечу, вкладывая в этот удар всю обиду на несправедливость по отношению к моим чувствам.
А парень, конечно же, только посмеялся.
— Ну, а потом я искал тебя, пока не понял, что вы на ферме, — он сделал длинную паузу, будто прокручивал у себя в голове тот момент, а затем сжал руки в кулаки, — Я думал, что ты погибнешь…
— Но я жива. Я здесь, сейчас, с тобой. Благодаря вам. Благодаря тебе.
Про произошедший несколько секунд назад инцидент я уже и думать забыла.
Лиам ничего не ответил.
Я глубоко вздохнула и отвернулась от него, устремив взгляд на траву под ногами.
Какая-то неудобная ситуация получилась.
Повисла такая пауза, как будто от недосказанности, но я не знала, что ещё добавить. Если сейчас затею свои рассуждения, будет только хуже. Наговорю много лишнего. Но ощущение такое, будто чего-то не хватает. Аа, что делать? Блин, да пусть он уже скажет хоть что-нибудь! Ну что за молчаливый Хома?..
Собственно, долго молчать он не стал, видимо тоже посчитав, что чего-то не хватает.
— Как дела у тебя дома? В смысле, мне Мари сказал, что…
— Да, — прервала я его. Может и глупо, но я больше не хочу слышать это слово в отношении моих родителей, — они притворяются, что все нормально. За исключением, может быть, тотального контроля надо мной. Но, если бы мне отшибло память, то я бы ничего и не подозревала, так хорошо они играют. И это самое ужасное. Пока я была в больнице, и теперь… Они живут вместе, улыбаются. Даже умело изображают так называемый «огонёк в глазах». Но, мы все знаем, что это брехня, которая надолго в нашем доме не задержится. Как только они убедятся, что с моей психикой все в порядке, они разведутся. И это так противно, смотреть, как они притворяются. Чёрт возьми, могли бы прекратить это хотя бы из уважения ко мне, мне не пять лет! Я бы поговорила с ними, но они уходят от разговора в буквальном смысле!
— Может, они боятся, что ты вновь взбунтуешься? — аккуратно произносит он, мимолетно посмотрев на меня, видимо, пытаясь разглядеть мою реакцию на его слова, — В прошлый раз, когда они пытались поговорить об этом, ты сбежала из дома, а нашлась только в больнице с ножевым ранением.
— Не умничай тут, — фыркнула я, — они знают, что я так опять не поступлю. Знаешь, я вроде все понимаю. Это их жизнь, их право. Постоянно находиться рядом с человеком, отношения с которым у тебя ужасные, переходящие в ненависть, да ещё и притворяться, что все нормально… врагу не пожелаешь. Я и тогда это понимала. Просто… Это трудно объяснить.
— Если ты не хочешь говорить об этом…
— Нет, дело не в этом. Это действительно сложно. Помимо полного разлада в семье, есть еще куча причин, почему все это так плохо. Например, когда твои родители живут в мире и согласии столько лет, ты неосознанно берешь с них пример. Ты смотришь на них и убеждаешься, что вот она, та любовь, про которую все пишут, говорят. Это не выдумка и не сказки. Она существует. Столько лет люди живут вместе и не устают друг от друга, разве это не то «высокое чувство», о котором кричат на каждом углу, но далеко не везде это действительно так? А тут — прямо рядом с тобой, под одной крышей. Да, ты убеждаешься в его реальном существовании. И я действительно думала, что наша семья идеальна, нам удавалось как-то понимать друг друга… А потом одной фразой все рушится. Всё. Такое ощущение, будто тебя жестоко предали. Предали и подорвали все твои принципы, устои и взгляды на жизнь. И уже не так верится в существование этой химии между людьми. Так вот с чьей любви теперь брать пример, чтобы верить в химию чувств, чего-то непостижимого для человека, а не в обычный всплеск гормонов?
Лиам слегка улыбнулся, и, не отрывая взгляда от звездного неба, на выдохе тихо проговорил:
— С нашей.
Я несколько секунд непонимающе смотрю на него, прокручивая в голове последние прозвучавшие слова. А вот когда до меня доходит их смысл, я просто удивленно вздыхаю и закашливаюсь, так как холодный воздух почему-то больно карябнул горло.
— Чего? — хрипло спрашиваю я, уже настроившись на то, что неверно его поняла. Да не может быть такого. Это просто я тупой опоссум, который перевернул значение слов с ног на голову.
— Можно попробовать брать пример с нашей химии, — повторяет он, улыбаясь ещё шире. Кажется, в большем удивлении я в жизни не прибывала. Что он мелит? Это шутка?
— Так. Ага. Ясно. Или нет…
— По-моему, я сказал все максимально понятно.
— Ну, ясно. А с чего ты взял, что я…
— Хм, вот хотя бы с этого, — произнёс он, хитро улыбнувшись, и наклонился ближе ко мне. Намного ближе. А после этого, аккуратно положил свою ладонь мне на талию, приобняв, — твои эмоции. Сердцебиение. Все говорит вместо твоего языка.
Я состроила недовольный взгляд, чуть отодвинувшись от него. Одновременно попыталась осмыслить произошедшее. Как, однако, интересно разворачиваются события. Пожалуй, это то самое описание, которое бы я подобрала, наблюдая за подобным со стороны.
Да ладно, чего он так пялится на меня?
Вот же… Что за человек? Эмоции, серебрение… Может, я просто эмоциональная личность?
