- Случилась наша матушка. – Хмыкает взрослая Диана, освобождая дверной проем для рыжеволосой женщины в строгом костюме.

- Что тут происходит? Кира, чего ты орешь на весь дом, словно тут пожар?

Она проходит в гостиную, на ходу снимая пиджак, и кидая его старшей дочери:

- Постирай его. – И добавляет, одарив Диану холодным взглядом, - пусть от тебя будет хоть какая-то польза.

- Вы перепутали меня с прислугой, матушка? – Удивленно поднимает брови Диана, а Кира замирает посреди гостиной, крепко прижимая книгу к себе.

- Не дерзи мне, - очевидно, настроение Анжелики испортили еще на работе, и сейчас она решила сорвать злость на нелюбимой дочери. – Каждый человек в своей жизни должен приносить пользу. Ты же, словно пиявка, которая пьет мою кровь. Ты в этой жизни не сделала ничего хорошего. Даже бабку свою довела до сердечного приступа…

- Хватит! – Диана подскакивает с дивана и швыряет пиджак на пол. – Я вам не прислуга и обстирывать вас не буду. Я имею законное право находиться в этом доме и, как бы вам не было это противно, еще целый год именно вы отвечаете за меня и несете ответственность. Потерпите, как только мне исполнится восемнадцать, ноги моей не будет в этом доме.

- Паршивка, - зашипела Анжелика. Дочь выводила ее одним своим присутствием. Одним фактом своего существования. Ведь именно из-за Дианы сломалась ее когда-то идеальная жизнь. Ушел ее любимый Александр, ей пришлось бросить учебу, она подорвала свое здоровье. Все из-за того, что мать не позволила ей сделать аборт и заставила родить, а потом и нянчиться с этой неблагодарной паршивкой.

- Мама! – Громкий голос Киры прервал их словесную перепалку и обе они обернулись к рыжеволосой девочке, еле сдерживающей слезы. – Прекрати! Как ты можешь так разговаривать с Дианой? Она же твоя дочь!

Анжелика молчала, а Диана растянула губы в болезненной улыбке:

- Милая моя сестренка, родство по крови еще ничего не значит. Мы с этой женщиной чужие друг другу. Не так ли, Анжелика?

Это был тот самый день, когда Диана перестала называть Анжелику матерью.

- Бабушка, почему я вспоминаю только это? Сколько мы уже в моих воспоминаниях? Почему нет ничего светлого? – Взрослая Диана двинулась к выходу из дома, не желая слышать тот гневный поток ругательств, которым разразилась Анжелика.

- Тени, моя дорогая, они забирают твою жизнь, отравляют твой разум.

- Но можно же с этим что-то сделать? – Рассеянно проговорила Диана, открывая входную дверь и…и оказываясь в своей палате в психиатрической лечебнице.

Вот она, исхудавшая, бледная, сидит, сжавшись в комочек на кровати:

- Но я же видела…я видела.

- Ничего, дорогая, сейчас сделаем укольчик, и все будет хорошо.

- Есть способ прекратить это?

- Победи свои страхи. – Простой ответ и Маргарет исчезает, растворяется в белом тумане. Диана понимает, что ее задача выполнена. Она дала ей ответ, когда та наконец была к нему готова.

Победить свой страх. Диана знала, чего она боится. В этот же миг пространство вокруг нее начало меняться, и она очутилась в старом доме бабушки. Вот двое нападавших, а вот и она сама, только маленькая, отчаянно пытается защитить бабушку.

- Это все осталось в прошлом, - шептала похолодевшими губами Диана, приближаясь к наподавшим. – Они ничего не сделают мне больше, они остались в прошлом.

И чем ближе она подходила к ним, тем больше понимала, что больше не боится. Она вырвала этот страх из своего детства уже давно. Это не то, чего она боится.

- Ну конечно. Каждый человек боится смерти – И едва Диана произнесла эти слова, как она вновь оказалась на заснеженном поле, в окружении людей. Погребальный костер был сложен в самом центре. Робб и ее сестра уже были здесь.

- Кому суждено сгореть не умрет в темнице. – Достигнув своего погребального костра, она сдернула белую ткань со своего мертвого тела. И едва она это сделала, платье ее стало пропитываться кровью. Эшфорд отшатнулась назад, прижимая ладони к груди. – Стрела. Это будет стрела.

Пошатнувшись, она упала на колени, прижимая руки к груди.

- Я не умру в темнице! Это случится не так.

От ее громкого крика вороны взвились в небо и зашлись в громком крике, который смешался с ее собственным.

***

Мягкие лапы утопали в снегу, оставляя следы. Слух был обострен, было слышно, как хрустел снег под лапами пробежавшего вдалеке зайца.

Раньше ему никогда не снились волчьи сны и это сейчас, ощущая контроль над телом Серого Ветра он с жадностью ловил каждый миг. Сознание было столь ясно и чисто, что хотелось остановить этот миг и растянуть его на целую вечность. Сознание лютоволка, уютно свернувшегося где-то внутри, шептало ему о том, что нужно двигаться дальше, и он шел. Сперва неуклюже, путаясь в лапах, но после уверенно, почти переходя на бег.

Знакомые голоса он услышал сразу. Рамси Сноу и его Бастардовы ребята. Они стояли полукругом, обнажив мечи, некоторые из них держали на короткой привязи собак, так и рвавшихся с цепей. Они обступили кого-то и готовились напасть. Он не хотел вмешиваться, притаившись за деревом, он ждал.

Ульриха он заметил лишь несколько мгновений спустя, старый лекарь готов был напасть в любой момент. Чуть вытянув шею, Робб увидел, что Ульрих стоял спиной к двери в хижину, очевидно, предательница находилась там.

– Убирайтесь прочь и сообщите Роббу Старку, что он совершает ошибку, преследуя нас! – Голос лекаря звенел от напряжения, и Роббу вмиг захотелось выступить и приказать своим людям отступить. Он хотел услышать, что скажет лекарь в свое оправдание. Но лютоволк внутри недовольно рыкнул, напоминая о том, что сейчас он не король и, более того, это лишь сон, всего лишь сон.

– Убить его. – Слова эти Рамси Сноу протянул с наслаждением, смакуя каждый звук. В тот момент Робб впервые подумал, что этот юноша получает неподдельное наслаждение от убийств.

И в следующий миг лютоволк с рыком срывается с места, вступая в бой на стороне Ульриха. Пасть заполняет горячая кровь нападающего, когда лютоволк вгрызается тому в глотку. Рядом почти удивленный вскрик Ульриха сменяется бульканьем. Рамси Сноу вонзает меч в лекаря. Лютоволк бросается на бастарда, вгрызается ему в ногу и оттаскивает как можно дальше от умирающего лекаря.

– Серый Ветер… – хрип Ульриха все же слышен обостренному слуху и лютоволк мчится к мужчине, – защити ее, – из последних сил Ульрих открывает дверь хижины и лютоволк проскальзывает внутрь, а лекарь наваливается на дверь с обратной стороны, надеясь, что выиграет время.

В хижине темно, но его зрению это не помеха. Он видит кровать, застеленную шкурами и хрупкую фигуру, неподвижно лежащею поверх. Подходит, когти царапают деревянный пол.

Диана бледна и неподвижна. Чуткий слух даже не улавливает ее дыхания. Запекшаяся кровь в уголку рта и неестественная синева губ пугают. Поддавшись каким-то звериным инстинктам, лютоволк утыкается мокрым носом в шею девушки, утробно рычит.

И в это мгновение Диана, с рванным вздохом открывает глаза. Лютоволк отстраняется, однако внимательные, по-человечески разумные глаза, неотрывно следят за ней. Пару минут она молчит, тяжело дыша и даже, кажется, всхлипывая, а после переводит взгляд потускневших глаз на него.

– Серый Ветер… – она тянет к нему руку, и холодная ладошка утопает в мягкой шерсти. Звериные инстинкты вновь берут верх, и лютоволк подается вперед, ластится.

А за дверью слышится короткий вскрик Ульриха и в дверь начинают долбить, вот-вот она просто слетит с петель.

– Ты должен бежать, – хрипло просит Диана, поднимаясь с кровати. Ее шатает, она слишком слаба, понимает Робб. – Серый Ветер, я знаю, ты меня понимаешь, уходи через окно. Умоляю. Ты нужен Роббу. Ты должен защищать Робба.

И тут волк, до того дремавший внутри, просыпается и берет верх над своим телом, Робб теперь в нем только гость. Бросив прощальный взгляд на вооружившеюся мечом Диану, лютоволк выскальзывает в окно, и бежит. Робб мечется внутри, он хочет вернуться, спасти, но у него нет контроля над телом. А когда позади слышится полный боли женский крик, Робба Старка выбрасывает из сознания лютоволка и он просыпается.