Увидев меня, девушка нисколько не удивилась, лишь кивнула мне головой, как старому знакомому.

Усевшись возле прохода, я с интересом углубился в изучение моих спутников. Хотя у каждого из них были свои отличительные черты, своя особенность, а поэтому и своя манера поведения, всё же их объединяло нечто общее, чего я никак не мог уловить.

Сидящий у окна благообразный старик подарил мне взгляд своих небесно-чистых голубых очей, полный отеческой нежности, отчего мне стало не по себе. Должен признаться, что от всех четверых исходило какое-то особое чувство доброжелательства, что несколько диссонировало с моим вдруг помрачневшим расположением духа, с которым я неожиданно затесался среди них. Некоторое время все молчали, изучая взглядами друг друга. Девушка, которой досталось место у окна напротив старика, вдруг подавила смешок, и враз улыбка пробежала по лицам всех присутствующих. Вероятно, этот смешок у нее вырвался непроизвольно, но как бы там ни было, я принял его на свой счет и ещё больше помрачнел. "Какой я дурак!" – пронеслось у меня в голове. Но тут же я подумал: "А поцелуй? А её слова?" И я решил держаться до конца. У меня хватило сил овладеть собой. Я тоже изобразил на своём лице подобие улыбки, за что был сразу же принят в их компанию. Некоторое время все молчали, лишь стук колес нарушал тишину купе. Вдруг нищий бродяга, сидящий рядом со стариком, состроил страшную гримасу, отчего девушка залилась ещё большим смехом.

– Браво! – воскликнул мужчина в дорогом костюме. – Это именно то выражение лица, с которым следует предстать перед ликом Господа Бога.

– Однако, – возразил с откидного сидения буддист-европеец, улыбнувшись одними глазами, – смотря перед каким богом вы собираетесь предстать, и есть ли у этого бога лик, в нашем понимании?

– Как раз ваше замечание наводит на одну мысль, которая преследует меня последнее время, – заметил мой импозантный соперник. – Ведь, в принципе, суть всех религий сводится к тому, чтобы, клеймя нас своими печатями в виде обрядов, аутодафе и прочей мистики, подчинять нас целям объединения или разъединения. От природы мы одарены фантазией и склонны к определенным силлогическим умозаключениям, воображая Бога соответственно своим духовным наклонностям и мироощущениям. Но никто из нас не допускает мысли, что Создатель может оказаться не таким, каким мы его рисуем в своем воображении.

– А каким его представляете себе вы? – спросил человек в одежде из перьев со своего откидного сидения напротив буддиста.

– Во всяком случае, смеющимся и потешающимся над нами, – улыбнулся мой сосед.

– Это почему же? – удивился человек в перьях.

– Ну, как же ему не смеяться? Стоит представить нас, сидящих здесь и строящих разные догадки по поводу того, чего нам не постичь своим разумом.

По правде сказать, меня мало интересовали духовные изыскания моего соседа, но я сразу же понял, к чему он клонит. Решив блеснуть своим умом перед девушкой и завоевать её симпатии, он, вместе с тем, провоцировал меня на дискуссию, чтобы разделаться со мной, как со своим оппонентом, так и соперником. В тиши кабинета я частенько предавался разного рода философским штудиям, даже пописывал некоторые умозрительные опусы, но в беседах я проявлял такое вопиющее косноязычие, что никогда не отваживался вступать в прения о высоких материях с умными собеседниками. Как я и ожидал, через пару минут он обратился ко мне с каверзным вопросом:

– А вы что думаете по этому поводу?

Я оторопело посмотрел по сторонам, судорожно пытаясь измыслить что-либо оригинальное, но, как на зло, ни одна теория не приходила мне в голову. От досады я готов был хватить кулаком по скуле моего соседа, сидящего ко мне этим временем боком. Все обратили свои взоры в мою сторону. Я покраснел и нерешительно произнес:

– Что я думаю по этому поводу? А ничего я не думаю.

Такое заявление вызвало общий смех. Я ещё более смутился.

– А мне кажется, что у Бога – обличие птицы, – воскликнул человек в перьях. – Это я понял, когда научился летать и стал леветатором.

Внимание всех переключилось на Леветатора.

– Да, да, – продолжал он. – Бог – это огромная птица, которая откладывает яйца во Вселенной, а из этих яиц вылупляются миры и галактики.

Тема о том, чем является Бог на самом деле, вмиг завладела умами моих попутчиков. Развернулась горячая дискуссия, в которой, кроме меня, старика и девушки, все приняли участие.

Я смотрел то на них, то на неё краешком глаза и думал: "Зачем я здесь нахожусь? К чему мне весь этот спор?" Мимо меня прошел проводник. Я хотел остановить его, чтобы купить билет, но раздумал, потому что не знал, до какой станции едет девушка.

Поезд остановился на станции Шелехово. Пахнуло специфическим запахом фтора и серной кислоты. В окнах виднелись трубы алюминиевого завода, освещенные электрическим светом. В вагон вошёл пассажир маленького роста с зеленым лицом. На вид ему было лет шесть-семь. Глаза его лихорадочно блестели.

– Мальчик, а почему у тебя такое зеленое лицо? Ты, что же, переболел ветрянкой? – спросил нищий, намереваясь погладить его по голове.

Но пассажир резко отстранил его руку и заявил довольно неприятным хрипловатым голосом:

– Какой я вам мальчик? Лучше нужно смотреть. Мне уже шестьдесят два года. И потрудитесь ко мне обращаться на "вы".

Мы все так и обомлели.

– Прошу прощения, – воскликнул пассажир в лохмотьях, нисколько не смутившись. – Вот уж никогда бы не поверил, что вам уже шестьдесят два. На лилипута вы не похожи, но и на взрослого, как будто, – тоже. Впрочем, какое мне дело, шестьдесят два вам или меньше.

– Вот именно! – воскликнул задиристый карлик, усаживаясь напротив меня. – Все меня почему-то принимают за ребёнка, и никто не желает признавать во мне великого химика и биолога. А я сделал такие потрясающие открытия, от которых может перевернуться весь мир.

– Да уж в наше время много наделано открытий, от которых можно сойти с ума или задохнуться, – заметил буддист-европеец, кивнув головой в сторону труб завода.

– А что? Прекрасный запах! – воскликнул карлик. – Плавиковая кислота тормозит регенерацию, а сочетание серной кислоты с фтором тормозит омоложение и ускоряет старение.

– Как будто мы все очень страдаем от омоложения, – с сарказмом заметил Леветатор.

– Вы, возможно, не страдаете, а для меня этот процесс губителен, – мрачно заметил карлик. – В свое время я изобрел препарат регенерации, при употреблении которого происходит такая бурная реакция омоложения, что за десять лет можно превратиться из старика в грудного младенца.

Никто из присутствующих, я думаю, не поверил ему, но все с интересом слушали слова этого странного пришельца с зелёным лицом.

– Здорово! – вырвалось у меня. – И что же дальше?

– А дальше реакция не замедляется, обратное действие развития продолжается вплоть до состояния эмбриона и кончается тем, что человек распадается на женскую яйцеклетку и мужской сперматозоид, которые погибают, не найдя подходящей для себя среды.

– Судя по вашему описанию, можно подумать, что вы уже производили опыты с вашим препаратом?

– А как же! – возбужденно вскричал юный гений. – В начале опытов я не рассчитал дозу и испробовал этот препарат на одной девяностолетней старухе, так она на моих глазах превратилась в молоденькую девушку, а потом растаяла, как снежная баба. Финал вам известен.

От удивления многие из нас открыли рты.

– Так что же, – воскликнул буддист, – она регенерировалась до состояния эмбриона?

– Хуже. До состояния женских и мужских клеток.

– Невероятно! – восхитился я. – И вы тоже приняли этот препарат?

– В том то и дело, что у меня не хватило ума не применять его на себе.

– Так, значит, вам грозит то же самое?

– Если я не успею ничего придумать, чтобы остановить реакцию.

– А что вы для этого делаете?

– Езжу по индустриальным районам и дышу отравленным воздухом.