Они полетели к мордианцам.

Иклаус нахмурился, не понимая, что происходит. Такая траектория прыжка не имела смысла. Почему Ангелы не преследуют изменников?

Зачем палят по Железной Гвардии?

Рядом с головой полковника просвистели несущиеся по диагонали болты, выпущенные в пехотинцев. Сзади раздались крики и топот сапог. Пытаясь выйти из-под обстрела, солдаты разбегались, сталкиваясь с безумцами. Быстро распространялось смятение.

Кровавые Ангелы еще не коснулись земли, когда взорвались их крак-гранаты, брошенные с нечеловеческой меткостью. Кумулятивные заряды, упавшие точно перед целями, детонировали в тот момент, когда танки оказались над ними. Пламенные струи пробили броню, сорвали гусеницы с ведущих колес. Боевые машины по инерции прокатились вперед, сталкиваясь корпусами, и замерли.

В «Стену дисциплины» попали две гранаты. Командный БТР бешено затрясся, словно хотел зарыться в грунт, и Райнекер выпал из люка. Он задохнулся от удара о почву, но тут же неловко поднялся, чтобы «Химера» не раздавила его.

На крыше бронетранспортера стоял тот самый Кровавый Ангел в доспехе с костяной символикой. Бросив в открытую дверцу еще один заряд, воин на мгновение запустил ранец для короткого прыжка и приземлился на соседнем «Леман Руссе». Взмахнув крозиусом, космодесантник обезглавил бортстрелка за тяжелым болтером, выдернул труп из люка, несколько раз выпалил внутрь танка из болт-пистолета и соскочил в гущу гвардейцев.

Братья воина следовали за ним, будто прилив темноты. Адептус Астартес выводили из строя каждую машину на своем пути, истребляли ее экипаж и двигались дальше — стремительные, неудержимые и гораздо более жуткие, чем предатели.

Настоящие чудовища.

Из динамиков их шлемов несся хриплый вой, полный ненависти. Иклаус разбирал отдельные слова, но не понимал их смысла. Он узнал лишь пару выражений из высокого готика. Фразы казались обломками костей, торчащими из болота животной ярости.

Обрушившись на пехоту, космодесантники наглядно выразили действиями свой гнев, не передаваемый словами. Мордианцы отбивались, но ничто не могло защитить их от воплощений смерти. Лазразряды только опаляли керамит. Кто-то бросил осколочную гранату под ноги вождю в темном доспехе; взрыв уложил троих Железных Гвардейцев, но лишь сильнее разъярил Кровавого Ангела.

Он махал булавой, словно маятником, разрубая позвоночники бойцов. Воин повесил болт-пистолет на магнитный зацеп у бедра, освободив правую руку, и теперь дробил ею черепа или выдирал глотки. Убивая, он разражался тирадами, столь же бредовыми и нечленораздельными, как у его братьев, но обладающими характерным тоном и отчетливым ритмом.

Райнекер сообразил, что Кровавый Ангел изрыгает проповедь. Осуждает мордианцев и карает их.

К ужасу Иклауса примешалось необъяснимое чувство вины.

Когда он упал с «Химеры», то оказался в стороне от танковой колонны и направления атаки космодесантников. Безумцы наседали на полковника, молотя его кулаками, но он вырвался, паля в толпу из лазпистолета, и погнался за машинами смерти в черной броне. Райнекер взывал к Астартес, умоляя их о пощаде, но не стрелял по ним. Только бы заставить их прислушаться к нему, убедить остановиться…

Он потерпел неудачу. Ангелы продвинулись в глубину построения, и полоса твердой почвы за ними превратилась в кровавую грязь. Иклаус оставил надежду на то, что сумеет договориться с этими монстрами. Полковник, такой же ничтожный в сравнении с ними, как и его солдаты, натолкнулся на горстку растерянных гвардейцев. Прицелившись в капеллана из лазпистолета, он нажал на спуск.

— Огонь! — выкрикнул Райнекер. — Открыть огонь! Прикончить их!

У офицера не было вокса. Его голос утонул в какофонии битвы и бешеном реве Кровавых Ангелов, усиленном динамиками. Никто не услышал приказов Иклауса, но это не имело значения. Подвергшись нападению, мордианская Железная Гвардия отреагировала на угрозу.

Немногочисленные уцелевшие машины навели орудия на космодесантников. Раздался перестук тяжелых болтеров, и Райнекер пригнулся. Один из Кровавых Ангелов угодил под перекрестные очереди «Леманов Руссов», стоявших на разных флангах колонны. Танк на южной стороне, возле полковника, выпалил из пушки, несмотря на плотность рукопашной схватки. Снаряд поразил воина в кирасу, пробил броню и прошел навылет. В груди Ангела возникла тлеющая дыра. Оказавшихся рядом солдат разорвало в клочья.

Впрочем, через пару секунд они все равно погибли бы.

«Руссы» тоже не продержались долго — другие космодесантники уничтожили их еще до того, как смолкло эхо орудийного выстрела.

Потом чудовища на глазах Иклауса вознеслись в иное измерение ярости.

Глава пятая:

Голос

Они умирают так быстро…

Слишком быстро.

Это скорее впечатление, чем мысль. Словно гудение мелькнувшего рядом насекомого, оно возникает и исчезает.

Но не совсем. После него в моем цельном неистовстве возникает изъян — тончайшая трещинка в уголке поля зрения. Я повергаю еще двоих врагов, круша их непрерывными ударами Кровавого Крозиуса.

Слишком легко.

Гудение становится настойчивым. Неровный разлом удлиняется, в него просачивается свет. Такое нельзя игнорировать.

Остановись.

Сознавая, что гудение хочет сдержать меня, я возмущенно кричу и сражаюсь еще неистовее. Предатели, которых я караю, распадаются на куски. Ничтожества, жалкие мешки мяса и жизненной влаги…

Чувствую густой запах крови. Она покрывает мой доспех, капает с булавы и латных перчаток.

Остановись.

Теперь гудение доносится с разных сторон, превращаясь в нестройный хор шепотков. Но как прекратить, если передо мной выстроились бойцы Хоруса?..

Слишком маленькие.

Слишком слабые.

Остановись.

Возникают более рослые создания в красном и черном. К изменникам пришли подкрепления! Положение на Терре ухудшается. Неприятель окружил нас. Сосредоточившись на угрозе, я проникаю взором через завесу гнева, подобную всполохам зарницы. Вижу бронемашины. Они мощнее танков, только что подбитых нами.

И выглядят привычнее.

И предатели намного крупнее тех, которых мы убиваем.

«Нет».

Те, с кем мы бьемся, слишком малы.

Остановись.

Отступники взяли нас в кольцо, но не нападают. Стоят неподвижно. Почему они не атакуют? Я в замешательстве.

Подумай. Присмотрись. Остановись.

Кровавый Крозиус замирает в воздухе.

Силуэты обретают резкие очертания. Проявляются детали, оттенки. Снова вижу красные пятна, но это не багрянец возмездия. Настоящий, несомненный, почти осязаемый красный цвет. Якорь реальности.

Броня.

Это доспехи. Красные доспехи, такие же, как у меня…

Нет. На моем наруче не краска, а кровь. Керамит под ней черен.

Что я такое?

Голос в ушах звучит яснее и громче. Его нельзя не услышать. Ему придется внять.

Ты — Хранитель. У тебя есть долг. Ты забыл о нем.

Остановись немедленно, ради Сангвиния…

— Хватит! — оглушительно реву я, отдавая приказ не только братьям, но и себе.

Мой взор проясняется. Краснота и чернота отступают, вновь превращаясь в рябь и проблески на краях поля зрения. Я не на Терре, а на Флегетоне.

И мои сабатоны утопают в крови верных солдат Империума. В моей хватке зажат какой-то смертный в мундире полковника. Раздробленные кости его руки сдвигаются у меня под пальцами. Офицер в состоянии шока, у него подгибаются ноги. Как только я выпускаю человека, он падает на колени. Вокруг нас стоят боевые братья 4-й роты. Они держались чуть поодаль, давая мне шанс самому покончить с развязанным нами бесчинством.

Отголоски моего вопля еще не смолкли. Рядом со мной неуверенно замерли воины Роты Смерти, прервавшие истребление Железных Гвардейцев.

— Братья! — взываю я. — Враг отступает!

В моих словах смешиваются правда и морок. Перед глазами у меня подрагивает мираж Императорского Дворца. Я знаю, что нахожусь на Флегетоне, но ощущаю себя на Терре. Выбираю фразы, верные для обеих реальностей Черной Ярости.