— Это дело пока что касается только Администратума, — сказал Фенник, смягчая резкий тон улыбкой.

— По городу слухи ходят уже неделю. Сам владыка Макрагга получил приглашение ступить на наш уютненький Залидарчик! Это была ваша инициатива или решение Совета?

Улыбка Фенника погасла. Два наиболее влиятельных члена Совета, Курт Ванахейм и Фердия Роскин, сидели недалеко от Ласелла и следили за беседой с нескрываемым интересом.

— Это дело касается Администратума, — невозмутимо повторил он.

— Бросьте, Фенник. Все главные люди этой планеты и Совета Администратума собрались тут! Зачем устраивать такой великолепный банкет, если не с целью порадовать нас хорошими новостями? Мы ждем не дождемся услышать, ответил ли Макрагг на ваше любезное приглашение.

— Еще нет. — Улыбка Фенника стала совсем натянутой.

— Как жаль! — Ласелл сложил алые губы трубочкой и покачал головой. — Но чего еще можно ожидать? Я, конечно, аплодирую вашей затее, Фенник. Честное слово. Но будет унизительно не получить никакого ответа, не так ли? Без сомнения, лорд Джул выразит вам соболезнования по поводу провала такой замечательной инициативы.

— Без сомнения, — подтвердил Фенник. Взяв себя в руки, он поднял бокал, хотя с большим удовольствием швырнул бы его в лицо смазливому наглецу. — Но попытаться стоило, разве нет?

— Верно, — согласился Ласелл, улыбнувшись, и предложил нечто вроде тоста. — Хорошо, что у нас такой губернатор. Способный на рискованные предприятия.

— Мы все тут люди рисковые, — неожиданно вмешался Роскин. Он обвел взглядом стол. На его сухом, морщинистом, словно сушеное яблоко, лице сверкали глаза, как у ночного хищника. — Иначе мы бы вообще не находились тут, на Окраине. Но рисковать — это одно, а открыто подставляться под унижение — другое.

— Именно поэтому я выслал приглашение лично, — парировал Фенник, повысив голос, несмотря на то что болтовня за столом стихла: гости следили за их разговором. — Ваше имя, Роскин, как и Ванахейма, с этим никак не связано. Если будут какие-то неприятные последствия из-за моей… затеи, то вина ляжет исключительно на меня.

Роскин переглянулся с Куртом Ванахеймом. Тот едва улыбнулся.

— Значит, так тому и быть, — решил Роскин.

Когда посуда была наконец убрана со стола, гости встали с кресел с бокалами черного кордиала — напитка, который готовили на Залидаре с момента основания первого поселения. Это был крепкий горький терпкий ликер, который Фенник пил, желая ощутить в своей голове огонь. Гости переместились на огромный балкон, с которого открывался вид на Залидар, и, стоя под теплым ночным небом, любовались огнями внизу. Этот вид всегда успокаивал Фенника, вселяя в него надежду.

Рядом с ним вдруг оказался Ласелл, на этот раз без своей надушенной девицы. Юноша пригубил напиток и скривился.

— Какой-то самогон из лиан, — пожаловался он. — Я так и не привык к нему за эти десять лет.

— Подождите еще десять, — предложил Фенник. — Со временем полюбите.

— Я бы сделал то же самое, — произнес Ласелл со своей странной улыбкой на лице.

— Что именно?

— Ваше приглашение. Это отчаянный и импульсивный поступок. Люди типа Ванахейма или Роскина никогда бы такого не сделали, но какой эффект это произвело на простых людей! На улицах только и говорят, что об этом. Браво, милорд Фенник! Вы умеете удивлять.

Фенник взглянул на него. Роман Ласелл был непростым человеком. То, что он был повесой и жиголо, знали все, но в нем таилось и нечто другое, недоступное случайному взгляду. Какое-то стремление, которое Фенник понимал не до конца.

К чему он шел? К славе? Его не интересовали деньги — он спускал их на свои капризы. Его имя уважали по всей Окраине и даже на самом Ультрамаре. При желании он мог стать влиятельней любого в этой комнате, но в политических играх не участвовал — они его просто забавляли.

— Важно успеть схватить падающую звезду, — сказал Фенник юноше. — Иначе…

— Иначе высохнешь, как Фердия Роскин, — подхватил Ласелл. — Я понимаю вас куда лучше, чем вы думаете, милорд. Вы не просто бухгалтер или управляющий. У вас есть истинная любовь к этому первобытному миру. Я уважаю это чувство. Иногда мне бы хотелось его разделить. Это бы сделало жизнь такой многогранной.

— Вам безразличен Залидар, Ласелл. Я прав?

Роман уставился в свой черный напиток.

— Я здесь изгнанник. Залидар — мое наказание, тюрьма. Отец послал меня сюда, чтобы я не позорил его имя в более важных местах.

Он пожал плечами и опустошил бокал, передернувшись от его крепости.

— Я подозревал.

— Слухи всегда пронырливее правды, — заметил Ласелл.

— Так почему бы не примириться со своей ситуацией? — поинтересовался Фенник. — Проявить себя на Залидаре? У вас же есть способности, я знаю.

Взглянув на него, Ласелл печально скривил губы.

— И следовать воле моего отца? Я не доставлю ему такого удовольствия, Фенник. Он отправил меня сюда гнить — значит, я тут и сгнию.

— Залидар для вас слишком мал — в этом дело?

— Что-то вроде того. — Ласелл посмотрел на сей раз в пустой бокал. — Как вы сказали, подождите еще десять лет. Возможно, Залидар найдет путь ко мне. А может, я найду здесь то, к чему приложить себя. Порой и не такие чудеса происходят.

Окинув взглядом море ночных огней Залатраса внизу, он уставился в завывающую тьму наступающего на них Тагуса за полями.

— Я надеюсь, у вас все получится, Фенник, — пожелал он. — Верю: Марней Калгар ступит на эту захолустную планетку. Я бы хотел это увидеть. Отблеск чего-то великого.

Прежде чем Фенник успел что-то сказать, он похлопал его по плечу и удалился, протискиваясь сквозь толпу и игнорируя попытки втянуть его в беседу. Фенник посмотрел ему вслед и хмыкнул.

Вытирая пот со лба, к Феннику подошел Борос.

— Вот пижон! — проворчал он. — Будь он рангом пониже, я бы его лично пополам разрубил.

— А ты бы смог, Борос? — удивился Фенник.

— Этого-то щенка? — фыркнул Борос.

Он вдруг насупился.

— Ну, может быть. Он чертовски быстро управляется с клинком и парным оружием, а вот сам я, полагаю, уже не такой, как в молодости.

Фенник улыбнулся.

— Мы все уже не такие, как в молодости. Но этот мальчик, Борос, лучше, чем кажется. Я уверен: при определенных обстоятельствах он сделается приличным человеком.

Борос расхохотался:

— Люций, ты меня удивляешь! Ты что, собрался назначить его своим преемником?

— Я бы не стал заходить так далеко. Он из тех людей, которые подожгут город, чтобы полюбоваться на огонь. Он создан для другого.

— От него одни проблемы.

— Будем надеяться, что он скоро отыщет способ направлять свою энергию, или, боюсь, он станет нашим врагом, причем очень опасным. И не по злобе или из мести, а просто потому, что работать вместе с нами ему будет скучно.

— Ну что ж, надеемся, что казино и шлюхи займут его свободное время, — подытожил Борос.

— Совершенно верно. У нас и так масса проблем.

Борос снова фыркнул:

— Проблем!

Они с Фенником переглянулись, и губернатор улыбнулся:

— Знаю, дружище. Порой я забываю, что такое настоящие проблемы.

— А они все никогда их даже не знали, — презрительно ухмыльнулся Борос. — На наших с тобой глазах, Люций, целые полки превращались в груды горелого мяса от огня чудовищ. Но весь этот народец и понятия не имеет, что такое Империум на самом деле. Они считают, что это большая игра, которая развлекает и обогащает. Мне иногда хочется…

— Нет, — быстро перебил Фенник. — Не нужно ничего желать, Борос. Беда приходит в конце концов. Не стоит ускорять ее приближение.

Глава 7

— Мы слишком разрозненны, — заметил владыка Макрагга, глядя на цветную голографическую карту, парившую в центре комнаты. Она медленно поворачивалась, повторяя вращения спирального рукава Галактики, в котором находился Ультрамар.

Это был обширный регион космоса, полный обитаемых планет, сиявших на карте подобно алмазам, а между ними располагались орбитальные крепости Ультрамаринов, окруженные минными полями, ощетинившиеся орудиями, защищающие торговые пути и миры, поставлявшие ресурсы.