— А ты? Ты хотел бы вернуться назад?

— На небо? Нет. Мне здесь тоже нравится, хоть я и не разделяю твоего восхищения Винчестерами. Но мне нравится всё человеческое: выпивка, эмоции, жаркие дамочки, — он улыбнулся, подтверждая свою шутку и подводя свой бокал к чужому, впервые предлагая чокнуться.

Горгона ответила на предложение с громким звоном и насмешливым взглядом из-под густых ресниц. Одним небрежным движением, она смахнула пряди назад, оголяя всю грудь сразу, демонстрируя перламутровые бусинки сосков, в целом схожих с человеческими, и, откидываясь назад, отпила. Проливая винные капли на себя, которые лились словно намеренно гладко, не замирая на чешуйках, она подняла на ангела игривый взгляд.

С силой закусив губу, Бальтазар навис сверху, прильнув языком к животу Стефани, собирая непрекращающийся поток капель, который уже откровенно выливала из бокала Горгона. Ангел провёл языком вверх, словно в обратном порядке, оставляя на бледно-розовой коже шеи багровые пятна, и только потом с силой впился в её губы, совершенно не замечая даже не мешающих клыков.

Длинные когти женщины вдруг исчезли, превращаясь в самые обычные, покрытые маникюром человеческие ногти, и она подлезла к нему под футболку, приподнимая повыше и затем вовсе сдёргивая, швыряя на пол. Её трепещущий кончик хвоста поднялся, всовываясь между их телами, и осторожно расстёгивал сначала блестящую пуговицу на его штанах, а затем и молнию, осторожно приспуская предмет одежды с бёдер. Наконец шершавый розовый язык Бальта провёл влажную линию вниз, останавливаясь на перламутровой жемчужине соска.

Шумно выдыхая и прогибаясь в спине, Стефани схватилась за широкие плечи ангела, оставляя длинные, глубокие, наливающиеся капельками крови царапины, которые перекрещивались за лопатками. Бальтазар лишь захрипел, посильнее вгрызаясь зубами и смыкая руку на тонкой, покрытой засосами шеи.

— Да вы охренели! Прямо на моей постели! — хватаясь руками за голову, вопил Дин, ошарашенно застывая на месте, когда заметил столь невнимательную парочку.

Бальтазар тут же вскочил, приподнимая назад штаны, и, тяжело глотая застрявший в горле ком, уставился на троих вошедших. В руке Кастиила сверкнул, отражая приглушённый свет, ангельский клинок за секунду до резкого его молниеносного выпада. Прижав Бальта к стене, Кастиил приложил к его шеи оружие, сильно давя на кадык.

— Какого чёрта, Бальтазар?! Ты хоть знаешь, скольких людей убила эта тварь, а ты намеренно вызвал её, вот просто чтобы покувыркаться? Мы чуть не погибли, торгуясь с сёстрами-ведьмами, как ты мог нас так предать?

— Тише, брат, тише, ничего ведь не произошло…

— Пришла не только Сфено, пришла и Эвриала! Она перебила пол штата, весь мой гарнизон сложил в бою крылья, а ты тут развлекаешься?!

— Я не знал, — прохрипел Бальт сквозь сдавливающий горло клинок, уже прорезавший до яркого белого света.

— Ты знал, Господи, знал! Ты поплатишься, за совершённые тобой деяния…

Кастиил шептал яростно, с силой замахиваясь ангельским клинком, целясь прямо в нагую грудь Бальтазара, как вдруг его отбросило одним мощным ударом хвоста. Алые глаза Горгоны сейчас пылали яростью, вместо локонов вздымались ядовито-кирпичные змеи, с клыков которых сочился зелёный яд. Она зашипела, обнажая чернеющие зубы, а за спиной вздымались острые крылья, покрытые не оперением, а такой же чешуёй. К Стефани бросился Сэм, наваливаясь всем весом и отвлекая внимание от размазанного по стене ангела, и Горгона напрыгнула на охотника, вгрызаясь в шею и с громким хлюпаньем выдрала кусок, заливая всё вокруг кровью.

Дин пару раз выстрелил, даже не заметив, как руку по локоть перекусили, отбрасывая с кровавыми ошмётками на пол, и лишь успел отразиться в насмерть перепуганных глазах, когти, разорвали грудную клетку, окончательно заливая кровью всю комнату. Она подползла к Бальтазару, возвращая прежний более человеческий вид.

— Прости, я так испугалась… Я не хотела! — опускаясь на колени к ангелу, плакала Стефани и помогла ему подняться.

— Ничего, — прижимая её в себе, шептал он, гладя по волосам. — Ничего, они заслужили, но мне и вправду придётся вернуть тебя с сестрой назад.

Горгона лишь кивнула, вытирая слёзы рукой и отстраняясь. Она когтями срезала вьющийся рыжий волос, и намотала его Бальтазару на кисть, приближаясь губами к его лбу. Но до того, как она успела коснуться, её тело растворилось в ярком свете, возвращаясь домой. Ангел сжал оставленный на память локон в руке и присел к Кастиилу, поворачивая к себе и исцеляя:

— Они ушли, собирай своих щенят по кускам сам.

Он поднял с пола по прежнему полную бутылку вина, и, собирая одежду с пола, вышел. Несмотря на миллионы существ этого мира, Бальтазар вдруг почувствовал, что остался здесь совсем один, окружённый лишь пустыми оболочками и глупыми иллюзиями, а она…

Она была настоящей.