 Легионер удивлён… возмущён ещё боле: «Стеблей сломанных нет?! Да уж коли Мальчишка и цветы от дождя защищает, Вид растоптанной лилии, похоже, его удручает? Не готов он к потерям, не готов терять красоту… Кем он вырастет? Станет ли воином? Я не пойму… Если будет война… и приказ убивать! Поджечь дом, что с детьми… Что тогда? Целовать Их он станет?! Защищая, спасать от огня?! Да! Пророчество сбудется, если все, как вот это дитя, Будут всем помогать, всех жалеть, потакать… Никого не неволить, всем делиться и всё раздавать… Власть, богатство и сила тогда – не важны! Копьё, меч, легион тогда – не нужны!» Легионер, так мечтавший о войнах и славе, Стал ненавидеть ребёнка, и он теперь вправе Игры мальчика тотчас прекратить, Строго окрикнуть, копьём пригрозить. Мальчик смутился, потом улыбнулся… «Что за ребёнок?.. – Воин тут чертыхнулся – Страха в нём нет. Он меня не боится! Может жестоко дитя поплатиться За свои игры, меня раздражая… Ход моих мыслей всегда разрушая». Так мыслил Воин, сердце злобой питая. Он ненавидел дитя, пока ведь не зная, Что завтра ребёнок придёт на помощь ему. Позволить такое Воин не мог до сих пор никому! Но это случилось в его жизни тогда, И день тот отныне он вспоминает всегда. А дело было так: стоял очень жаркий день, Легионер на посту у ворот, и ему бы вот в тень Перейти, от палящего солнца укрыться. Но Он – воин Рима! Собою гордится. Привыкший к палящему солнцу пустынь, Он пост не покинет. Готов он один Весь день отстоять… «Что мне солнце и зной… Я силён и вынослив… и мне на покой Идти ещё рано… Готов к испытаниям и ратным трудам». Так Воин решил… Убеждал себя сам, Что сможет он зной в этот день претерпеть. Страдал он ужасно… От жара мутнеть В глазах стало вдруг… Рассудок терялся… Но он непреклонен – на посту оставался! «Вот если бы мне… – он думал, страдая, – Воды бы испить…» Лишь об этом мечтая, Он мысленно пить всё просил и просил… «Глоток бы воды…» – он в мечтах всё твердил… Но пост – не покинет! Слов просьбы – не скажет! Он слабость свою никому не покажет! Но что это? Ребёнок к нему подошёл. «От пчёл он устал? Что во мне он нашёл?» Вопрос за вопросом себе Воин задал. Ребёнок смотрел на него и как будто внимал Все мысли его, жажду тела испить… Воды хоть глоток и желание жить! «Что смотришь, мальчишка? Ушёл бы ты прочь!» Подумал тут Воин, а мальчик помочь Решил в этот миг и бежит за водой. Потом возвращается… «Шёл бы домой… Там играл бы… Меня не сердил…» Взгляд Воина сам за себя говорил. А мальчик ручонки чашей сомкнул. Вода в них была… Он её протянул… И, как бы улыбкой её освящая, Испить эту чашу воды предлагая… Без слов Легионер понял ребёнка тогда. Но гордость, гордыня она, как всегда, Заставила Воина чашу ребёнка не брать. «Нужды в милосердии нет! Руки убрать, Негодный мальчишка…» – Воин копьём погрозил, И в эту минуту свет солнца его поразил… В глазах потемнело… Зной плоть истомил… «Сейчас упаду… Нет больше уж сил…» Легионер ужаснулся… «А смерть так близка…» В голове всё пылало, стучало, где-то там, у виска… Ребёнок на цыпочки тогда приподнялся, Тянул ручки вверх… Воину он улыбался…  «Так легче испить тебе чашу мою. Оставь хоть на время гордыню свою». Лик ребёнка, его глаза за него говорили… Воин бросил на землю копьё… Руки схватили Дитя и подняли к лицу… Жадно воду он пил, Плоть и кровь ей питая. А потом отпустил Он ребёнка, а тот, убегая, ему улыбнулся, И от этой улыбки Воин сразу очнулся. Быстро поднял копьё… Все страданья прошли… «Что за воду я пил? Эти несколько капель – спасли! Будто в чистый, прохладный источник меня опустили! Блаженная свежесть в теле моём – все мышцы ожили! Готов я, как прежде, стоять на посту и службу нести… Но что это было? Какой-то ребёнок мне смог поднести Чудесный напиток! Меня не страшась… Он мне же – помог! Он от зноя же – спас! Зачем это сделал? Ведь он же не мог Знать о том, что страдал я, рассудок теряя… Наверно, он глуп? Он ведь, просто играя, Помогает пчёлам, цветам, а теперь вот и мне… Благодарность ему?! Я признаюсь себе – Он её заслужил! Но он даже не знает, Что мне помогал… Его всё забавляет… Везде нос свой суёт… В играх он лишь играет… Благодарность не ждёт… Слов таких он не знает… Просто он так живёт… Мне не стоит унижаться За глоток той воды… Лучше строгим остаться!» Так решил Легионер, на ребёнка взглянул, как и прежде. Он опять ненавидел, благодарность отвергнул в надежде, Что ребёнок не ведает, что, играя, творит. Так, себя успокоив, Воин стал вновь сердит.  В этот час из ворот городских выходит Вольтигий. Он – центурион [6] легиона, а по нраву он – дикий! «Да! Позор был бы мне! – Воин со страхом подумал. – Приди раньше Вольтигий… Чтобы он тогда думал, Увидев на посту меня с ребёнком на руках… Гнев его передать не готов я в словах! А затея ребёнка с водой – для меня лишь позор… Благодарность ему?! Глупость просто и вздор!» Негодование легионера росло всё сильней, Что спасён был ребёнком – забыть поскорей! А центурион, приветствуя Воина, к нему подошёл. Легионер на посту. «Всё как должно!» – Вольтигий нашёл. «Разговор есть серьёзный», – центурион сказал. Чтоб никто их не слышал, тихо он продолжал: «Ирод – царь иудейский… Риму он присягнул! Ради власти готов он на всё. Ты, я вижу, смекнул… Претендентов на трон царь всегда убивает. Но есть мальчик один… Кто он? Ирод не знает. Он рождён в Вифлееме, ему передали. Ирод в страхе и гневе: мудрецы предсказали – Иудейским царём станет этот ребёнок. Ирод ищет его почитай что с пелёнок. Но найти до сих пор он ребёнка не смог. Просит, чтоб в этом деле легион наш помог. Обещает достойно легионеров отблагодарить! Если всё, что он хочет, сможем мы совершить…» Волтигий замолк и на Воина внимательно посмотрел, Тот всё понял: «Нас зовут для грязных дел!» – Я готов! Что центурион прикажет – исполню! Ирод – ставленник Рима. Я всегда это помню. – Спасибо, друг мой! – Вольтигий ответил. – Ирод очень умен и хитёр, – он заметил. – Он придумал, как в Вифлееме ребёнка найти. План его – западня… Только чудо спасти Может это дитя. План тебе я сейчас расскажу. В тайне всё, что скажу, сохранить попрошу. – Я всё понял, Вольтигий, положись на меня. Всё исполню, как скажешь, без хлопот для тебя. – Ну, тогда слушай план. Будет праздник большой. Ирод-царь так решил. Будет там всей семьёй. День рождения младшего сына царь отмечает И на праздник, хитрец, он ребят приглашает. Всех мальчиков Вифлеема от двух лет до трёх. С матерями, конечно, и вот в этом подвох – Без отцов торжество, только мамы и дети! Среди них будет тот, за кого мы в ответе. Тот ребёнок, о котором я тебе говорил. Ирод-царь устранить нам его поручил, – Волтигий замолк, смерть дитя представляя… Он привык убивать, состраданья не зная… – Да, согласен: план – западня! Нет хитрее на свете! Ирод-царь всё продумал: там же будут все дети! И ребёнок, о ком предсказанье живёт, Торжество то царя не покинет – умрёт! – Воин вывод свой сделал и продолжил смелей: – Но, Вольтигий, как мы узнаем того из детей, Кому смерть Ирод-царь в этот день пожелал. Чей он сын? Как зовут? Что о нём ты узнал? – Ирод-царь не может ждать… – центурион отвечал. – Потерять власть он боится… Нет! Он нам не указал, Кто ребёнок… Он здесь! Все знамения совпали: В Вифлееме он живёт, и волхвы здесь побывали. Ирод в гневе… Он напуган… Народ ропщет на него. Юный царь – тот ребёнок – отравляет жизнь его. Чтоб себя обезопасить, власть в Иудее сохранить, Не искать ребёнка больше… Просто всех детей убить! Вот, весь план теперь ты знаешь. Отступить не можем мы. Ирод всех нас приглашает. Будешь с нами в деле ты? Воин мрачно улыбнулся: «Да, Вольтигий, я с тобой!» Зверь, как видно, в нём проснулся. Зверь доволен был собой. Воин на посту остался, а Вольтигий в град ушёл, Мальчик в поле всё игрался – взглядом он его нашёл. Воин в мыслях усмехнулся: «Ирод ждёт тебя на торжестве! Обречён! Лишь день остался здесь глаза мозолить мне!» вернутьсяЦентурион (лат. centurio – со́тник) – командир центурии. Центурия (лат. centuria – сотня; от centum – сто) – военное подразделение римской армии. В легионе было 60, при империи – 59 центурий. По мнению большинства специалистов, первоначально центурия насчитывала действительно около 100 человек, что примерно соответствует современной армейской роте, хотя имеются возражения. в римской армии.? |
