Стоял на обочине синенький автомобиль по имени "Лендровер", повышенной проходимости. А рядом... Рядом с автомобилем стоял и сам проходимец. В виде полноценно экипированного гаишника. Даже, я бы сказал, ГИБДДшника! С полосатой палкой, с "ксюхой" поперек брюха. В фуражке. В катафотах и светло-зеленой маечке поверх броника. Я чуть глаза протирать не принялся. И зазвучал в голове внутренний глас подобный грому: "Встретишь гаишника - Застрели!". И откуда такие мысли взялись только? Да вся законопослушная Россия о том мечтает!

Я бэби-глок даже машинально из подмышки вынул. Но охолонул. Ну не могу вот так, сразу. Бац, и нахер. Все ж я человек местами воспитанный. Может у него дети есть? Гиббодонята? Не киллер же какой отмороженный? И стал, как обычно, манипуляции с пестиком производить, в ожидании дальнейших событий. Фокус-покус стал отрабатывать. "Вот, уважаемые зрителя вы его видите, а вот - хлоп, уже не видите, потом - хлоп, опять видите". Получалось пока не очень, честно скажу. Тяжеловат он, гад. 740 граммов с обоймой ежели. И ладонь у меня не шибко велика. С монетами, с золотым червончиком даже, куда ловчее получается. Однако природное упрямство не позволяло бросить это дело. Во и не прекращал с глоком чепурхаться. Даже когда случалось на ногу уронить.

События между тем имели развитие. Он же, мираж этот, он же не просто так материализовался. Он же палкою своей замахал, этот "злой повелитель мигалки". Водила мягко притормозил, но, ввиду "ксюхи" объезжать галлюцинацию не решился, а остановил свой драндулет в непосредственной близости и вышел на дорогу. Галлюцинация оказалась говорящей, и тыкая то палкою, то непосредственно толстым коротким пальцем в разные части нашего экипажа принялась втирать погонщику повозки что-то за шумом прибоя неразличимое. Но вид при этом имела агрессивно-пренебрежительный и конкретно наглый. Сидели мы в ожидании логичной развязки сцены и прикидывали, во сколько денежных единиц спектакль сей нам обойдется. То есть сколько накинет автовладелец платы в погашение дорожного грабежа.

Между тем заглушенный движок дал тутошней звезде "по имени Солнце" шанс. И солнышко моментально прогрело салон до температур организмами нашими непереносимых. Нет мотора - нет кондера. Пришлось лезть наружу. На ветерок. Мне (мальчикам) налево, Катерине (девочкам) направо. Когда же явил я из-за автомобильной дверцы тело свое на обозрение представителю местных властей, прекратил оный представитель загибать поочередно сардельки свои к ладони коими и калькулировал прегрешения бедняги-таксиста и повел себя куда как более странно. Неадекватно он себя повел. Переменился милицейский работник весь в лице своем. Изменивши вдруг и сразу его алый цвет на грязно-серый. Не выпустивши скипетр полосатый из ладони принялся безуспешно стараться ухватить "ксюху". Попятился он при этом ракообразно пригнувшись и весьма шустро за "Лендровер" свой, имея целью укрыться от глаз моих за капотом его, увенчанным запасным колесом. И глаз с меня не сводил при этом. Точнее с левой ладони моей. В коей... вот незадача... по прежнему пребывал двадцать шестой глокчик! Коим я и поигрывал машинально, перекидывая его с тыльной стороны ладони на внутреннюю. И наоборот.

Укрывшись за капотом продавец полосатых палок и мастер машинного доения не угомонился. В переговоры однако не вступил. Стрельбы однако не открыл. А как-то вскрикнул отчаянно и громко, заглушив даже прибой. Затем раздался стук камней, затем совершенно уже трагический вопль ни капли не похожий на грозное: "Стой! Бросай оружие! Буду стрельять!" Только лишь совсем безнадежное "аааааа" стремительно удалялось от нас. Кинулись мы все к обрыву и увидеть успели, как под грязно-белой пеной прибоя навек исчезли слегка запыленные берцы. Цитата. "И пучина сия поглотила его навек... "

Столь внезапная и трагическая гибель придорожного жулика на боевом посту совершенно выбила из колеи нашего "Шумахера". Неприязненно на меня уставившись он заорал:

- Ты! Ты чего коз...

Тут, зацепив взглядом все еще пребывавший в моей руке пистолетик, резко сбавил обороты, и не произнеся вслух положенных в мой адрес оскорблений, тоном совершенно убитым, закончил:

- Хана нам. Менты своего не простят. Уроют всех. А все ты виноват! Размахался тут волыной своей, ковбой недодолбанный! Теперь из Москвы дергать придется, пока не прознали про эту херню.

- Окстись папаша! Я то тут при чем? Я ему доктор, что он от одного вида игрушки этой в панику впал? Я виноват, что у вас тут менты такие нежные душою? Он, между прочим, сам с обрыва спрыгнул!

- Ага! Ты им докажешь! Они те махом разъяснят кто тут причем, а кто ни причем. Будут они тя слушать! Будут те игрушки! Ты чо, как седни родился? Совсем дурак, что ли?

- Еще раз. Для тех кто в танке. Мы то тут с какого боку? Мы его пальцем не трогали. Ну выловят его. Никаких на нем телесных повреждений...

- Да хрен там выловят! Съели его уже! Или доедают...

- Тем более! Да хер с ним, с придурком! Тоже мне, невосполнимая утрата в рядах прогрессивного человечества. Короче - мы едем себе, едем. Вдруг видим - стоит у дороги "Ленд". А вокруг тишина! И нет никого ... Мы и проследовали себе дальше. Не останавливаясь. Вот в порт приедем, ментярам местным скажем, дескать брошенная машина тут торчит. Нехай сами едут и расследуют. Хрен кого найдут и хрен чего докажут. Видели мы машину? Видели. Никакого криминала в том нет. А больше мы ничего и не видели! Усек, папаша?

- Усек-то усек, да как бы чего не вышло...

- Да, хорош, волну-то гнать. Поехали уже. Нанялся, вези.

Происшедшее на наших глазах чрезвычайное происшествие на Катю впечатление произвело самое гнетущее. Приобъятые мною плечи ее подрагивали под ладонью и вид у Кати сделался совсем печальный. Попробовал я успокоить любимую, как сумел:

- Кать, плюнь ты на этого... Было б за кого переживать. Это в Греции твоей персонажи такие в диковину. А я на них дома вволю насмотрелся. Это же бандит дорожный! Натуральный! По доброму за него следовало бы с Ордена тыщу экю затребовать. Согласно орденским же правилам. Ничем его внутренний мир от дорожных пиратов не отличается. Такая же паскуда. Только при форме.

- Вот эт точно. - включился в разговор водила - Самый бандюга и есть. И вся их гаишная порода такая. Хотя встречаются среди них и приличные люди. Но редко. Крайне редко! Этот меня на полсотни раскрутить хотел. Резина, дескать, лысая, фара треснутая... Да я за день столько не зарабатываю. Одно слово - козел! Кстати, меня Егором зовут... - представился он между делом - Вы, женщина, по нем не убивайтесь. Дрянь - человек.

- Виталий. - Тоже представился я. - Ты его знаешь?

- Да он недавно тут засветился. С полмесяца, или около того. Так то он вроде как в ОМОНе состоит. Но иной раз напялит портки гаишные и на дорогу вылазит. Придирается если кто один едет. Бумагу грозит отписать, транспортное средство арестовать, как аварийное и автоматом при этом в бок тычет. Сказано - козел.

- Вот Кать. Такая, понимаешь, эпитафия...

По приезду в аэропорт довели мы с Егором дежурному о виденном нами брошенном на дороге "Лендровере". Особого интереса наше сообщение у дежурного ОМОНа не вызвало. Подошедший напарник задумчиво этак припомнил, что такой пепелац похоже был у новенького, как же его... ага Носокудрина...

- Съездим, что ли, посмотрим? - лениво предложил дежурный. - а то вдруг мало ли чего? В нашей зоне ответственности.

- Да жарко!

- Ничто! Не шоколадный, авось не растаешь! - завершил старший патруля препирательства. - Ты, мужик, с нами поедешь. Покажешь там, где вы кого видели.

- А эти? - С сомнением кивнул в нашу сторону напарник.

- А ты не признал? Это ж женишок вчерашний. Который ночью полгорода споил в сопли. Которому Коршун наш чуть новобрачную не переехал.

- Знамо дело. А нечего по проезжей части невест таскать. Сам виноват. Их тоже пристегнем?