У Алексея больно сжалось сердце, когда он представил свою Оленьку одну, ночью, на пустынной дороге… Наташа перешла всяческие границы.

А на экране тем временем доктор проводил обследование, измерял, записывал, выспрашивал, и в итоге однозначно заявил, что нужно срочно вернуть няню обратно. Молодец доктор! А то одна клуша, вторая и вовсе дура малолетняя, да еще и бессердечная. А ребенок целый день голодный.

Доктор уехал, опять в записи пустота, малышка, то дремлет, то вздыхает тяжко. И все же кажется Алексею, словно она на часы периодически поглядывает, словно прикидывая, как скоро о ней вспомнят.

Да что же это! Опять он выдумывает! Точно так же она может и на окно и на стену поглядывать. Кто ж виноват, что у нее перед глазами часы повесили!

Часы? В детской? Кто повесил? Ольга? Ну да, все верно, режим надо соблюдать…

На часах начало одиннадцатого, малышка весь день голодная. Такое ощущение, что бойкот объявила, но доктор объяснил это стрессом на разлучение с няней.

О! Оля!

— Машенька! Девочка моя! Родная моя! — почти бегом Ольга подошла к кроватке, — как ты? Подавая бутылочку с водой, она беседовала с малышкой, а та радостно улыбалась, протягивала ручки, всем своим маленьким тельцем прижимаясь к ней и, получив вожделенную воду, принялась жадно глотать.

— Солнышко, не спеши, теперь все будет хорошо, я с тобой… много нельзя, потерпи, моя хорошая.. — Ольга отняла бутылку и девочка, несмотря на то, что ручки не спешили расставаться с ней, не заплакала, не скривилась, только вздохнула и спокойно предоставила себя умелым рукам няни. А та тем временем меняла одежду, протирала тельце влажными салфетками, умывала личико.

Справившись с водой и переждав положенные минуты, Маша добралась, наконец, до молока! Вцепившись в бутылочку своими крохотными цепкими пальчиками, она дернула ее к себе, одновременно произнеся: «дяй-дяй!»

От неожиданности Ольга вздрогнула и чуть не выпустила бутылочку, едва не прилетевшую малышке в лоб, но та не обратила на это ни малейшего внимания, тут же затолкав соску в рот, блаженно прикрыла глаза и выключилась из реальности, плавно переходя в сон. Ольга с нежной грустью смотрела на нее, меняя постель и укладывая на ночь. На минутку она прижала девочку к себе и прошептала:

— Моя родная! Моя хорошая! Что же нам делать? Что с нами будет?

Алексей долго не мог прийти в себя после просмотра столь шокирующей информации. Он не готов сейчас увидеться с ней!

— Оля-Оленька! Как же так сложилось! Моя единственная! Что же теперь будет? — почти повторил он слова Ольги.

Стук в дверь вывел его из состояния оцепенения. Это пришла Вера сообщить, что к Ольге удобнее всего подойти через полчаса, у нее будет «окно» в занятиях.

Алексей попросил предупредить Наталью и Татьяну Николаевну, что он будет ждать их в холле второго этажа. А сам начал лихорадочно мерять комнату шагами, стараясь сдержать волнение.

Предстоящая встреча с Ольгой, которой он бредит вот уже более года, казалась ему очередным миражом. Он едва сдерживался, чтобы не побежать немедленно. Минуты текли невыносимо долго, стрелки часов никак не поддавались гипнозу взгляда, время словно замерло в тягучем, душном мареве.

Больше книг на сайте - www.litlib.net

Не выдержав получасового испытания, Алексей стремительно вышел из кабинета и направился вниз. Слегка замедлив движение, он посмотрел на дверь, ведущую к ней, к Ольге, но пересилив себя, быстро спустился на первый этаж.

— Вера, я успею чашечку кофе?

Мазнув взглядом по циферблату, она взяла в руки турку.

— Конечно, Алексей Николаевич, все успеете, сейчас Машенька кушает еще.

— Вы так хорошо знаете ее расписание?

— Ну а как же! — не отрывая взгляда от поднимающейся шапки пены, ответила Вера, — ведь я готовлю смеси и творожки для кормления, — у Ольги Васильевны все по минутам, надо, чтобы вовремя было, и нужной температуры. Иначе сама будет готовить, а ей и так едва пять-шесть часов поспать остается…Вот вам кофеек… может печенья?

— Нет, спасибо, дорогая, — машинально ответил Алексей, глядя в чашку и думая о чем-то своем. У Веры округлились глаза. Впервые он назвал ее не по имени, а таким близким и родным словом, и Вера понимала, что он вряд ли осознает, как обратился к ней, но все равно в душе ее разлилось тепло благодарности. Сама она давно уже считала Алексея и всех проживающих в доме почти семьей. Сложной, разношерстной, но дорогой и любимой. Скрывая готовую прорваться слезу, она отвернулась к мойке и принялась привычно тасовать кухонную утварь для подготовки ужина.

Пару минут спустя, искоса взглянув на Алексея, который все так же сидел, уставившись в чашку, Вера окликнула его:

— Алексей Николаевич!

— Да? — встрепенулся он.

— Кофе не нравится? — слукавила Вера, она прекрасно знала, что кофе у нее отменный, и вряд ли найдется много мест, где можно выпить подобный.

— Нет-нет, что вы! Кофе, как всегда, выше всяких похвал! — ответил Алексей, не пригубив чашку. Вера, заметив это, с легкой ироничной улыбкой спросила:

— Может, вам пора к малышке?

Алексей поднял недоумевающий взгляд, перевел глаза на часы и поспешно встал.

— Да, уже пора. Спасибо, Вера, за кофе, — тут он взглянул на нетронутую чашку и, смущенно улыбнувшись, посмотрел Вере в глаза, слегка разведя руки в извинительном жесте. Вера уже не пряча смешинки, кивнула головой.

Алексей вихрем взлетел наверх, окинув взглядом холл и увидев уже поджидающих его женщин, указал глазами на дверь детского крыла.

— Идем? — синхронно повернулись к нему Татьяна с Натальей. Получив утвердительный кивок, они тут же встали и молча направились за Алексеем.

Алексей вошел в коридор и немного замешкался, обернувшись и подняв вопросительный взгляд на свое сопровождение. Татьяна Николаевна также молча остановилась у него за спиной и кивнула на одну из четырех дверей. Алексей, незаметно выдохнув, толкнул створку. Она неожиданно легко распахнулась и стукнулась о стену, издав громкий звук, от которого даже он сам слегка поморщился.

Ольга стояла у кроватки, слегка наклонившись к ребенку и положив руки на постель возле ножек малышки, которая, приняв бутылочку, с удовольствием посасывала соску, изредка скашивая глаза на вошедших. Ольга выпрямилась, обернувшись и переходя за кроватку, чтобы встать лицом к вошедшим.

Она поджидала Алексея и прикладывала все силы, чтобы не показать своего волнения. А тут… Целая делегация — Алексей в сопровождении свиты! Наталья стоит, закусив губу и глядя исподлобья, а у самого входа нерешительно мнется Татьяна Николаевна.

Что ж! Они только помогли ей. Ольга улыбнулась кончиками губ и на вопрос Алексея, не помешали ли они, ответила, что все в порядке, и пригласила проходить. Только, с их разрешения, придется параллельно с разговором заняться процедурами с малышкой. Она намеренно нарушала режим, не позволяя ребенку уснуть, но не могла смотреть открыто в такие любимые и такие далекие теперь глаза… чужие глаза. Не ей принадлежащая улыбка, не к ней обращенная нежность… Боясь расплакаться, Ольга убрала пустую бутылку и принялась размеренно поглаживать и разминать ножки, сгибать-разгибать ручки девочки, глядя на нее немного виновато, и зная, что она все поняла и поддержит ее.

Алексей в свою очередь пристально смотрел на Ольгу, словно пытаясь найти там подтверждение хранящемуся в памяти образу. Эта девушка та и не та, что он помнит. Строгая, жесткая… похудевшая… повзрослевшая…

Он поймал ее мимолетный взгляд и застыл — такая смесь боли, отчаяния, надежды и радости промелькнула в любимых глазах, что Алексей едва смог выдохнуть. Этого мгновения ему хватило для того, чтобы всколыхнуть, вытянуть из глубины души хранившиеся там чувства к ней, многократно усилившиеся за прошедший в разлуке год. Он прикрыл глаза, стараясь не выплеснуть, не растерять ни крупицы своих ощущений.

Как же сложно, как тяжело принимать, понимать, что вот она, единственная, самая дорогая, любимая…. принадлежит другому.