Я не буду.

 Я не буду есть это, ты, гребаная сука. И мне плевать, что ты со мной сделаешь, но я не буду есть человеческое мясо. Поэтому просто... отвали.

Она увидела в его глазах неповиновение и прыгнула на него, принялась царапать ногтями ему лицо. Если он не хочет предложенное мясо, то, возможно, захочет что-то другое. Она вцепилась в его штаны и стала бороться с "молнией", в то время как он сопротивлялся, как мог. Но тщетно. Со связанными руками и ногами, он больше походил на извивающегося червяка. Она сдернула с него штаны, и он почувствовал, что съеживается в точку. Она наклонилась, понюхала его яйца, потыкала их пальцами, заставляя его вздрагивать от боли. Но продолжила делать это, будто какой-то растерянный, непослушный ребенок, не понимающий, почему его коробочка с выскакивающей фигуркой не работает.

Затем она снова оседлала его.

Принялась тереться об него, пока ее дочери наблюдали за ней, затаив дыхание. Она совала груди ему в лицо, оставляя у него на щеках белые разводы. Целовала его, лизала, прижималась в нему своим зловонным телом. А когда она засунула ему в рот свой изъязвленный язык, он сделал единственное, что мог.

Укусил его до крови...

79

Поднимаясь с пола, Мейси почувствовала, как боль пульсирует в ее теле. Только боль эта была второстепенной, незначительной, стала частью ее природы, как биение сердца или сокращение мышц. Мейси вся была в отпечатках грязных рук и блестела от жира. По внутренней стороне бедра стекала струйка крови. Кровь запеклась на груди и животе, ею были вымазаны губы и подбородок. Волосы свисали на лицо грязными прядями.

Члены клана окружили ее.

Лицом к ней стояла другая девчонка, постарше ее. Как и Мейси, она была голая, но тщательно разрисованная черными и белыми полосами. Волосы у нее были грязными, хотя и отливали золотом.

Девчонка зашипела сквозь стиснутые зубы.

Мейси напряглась.

 По глазам, сперва по глазам, потом по горлу.

Девчонка попятилась, с почти покорным видом, и когда Мейси на мгновение утратила бдительность, бросилась вперед. Она подпрыгнула на три фута и ударила Мейси в лицо, затем по голове, а потом двинула в челюсть. Мейси была ошеломлена, из глаз посыпались искры, в голове появились странные вспышки. Она сложилась пополам, и девчонка ударила ее по затылку. Собиралась двинуть ее ногой, но Мейси откатилась в сторону, скорее из-за головокружения, чем по другой причине.

Девчонка прыгнула ей на спину, обхватила рукой горло и дернула голову назад, едва не сломав Мейси позвоночник. Схватив себя за запястье, и тем самым закрепив захват, девчонка принялась давить так, то Мейси показалось, что она вот-вот потеряет сознание. Она стала царапать покрытые струпьями руки девчонки, тянуть ее за волосы.

Но та давила все сильнее.

 Возбужденные члены клана ликовали и выли от восторга. Это был кровавый обряд, древнее испытание силы и хитрости. А еще одно из немногих развлечений, существовавших в доисторическом мире.

В глазах у Мейси поплыло.

Она не могла дышать.

 Она же убивает тебя! Убивает тебя! Убивает тебя!

В горле у Мейси зародился сдавленный рык. Она оскалила зубы, изо рта пошла пена. Отведя руку назад, она схватила девчонку за промежность и резко повернула, что было сил.

Девчонка закричала и ослабила хватку.

Мейси буквально взбесилась, стала корчиться и извиваться, словно рептилия. Просунула подбородок девчонке под руку и укусила ее в предплечье. В следующую секунду она почувствовала, как ее зубы пронзают кожу, а рот наполняется кровью.

Девчонка с диким визгом отпустила ее и отскочила в сторону, запнувшись при этом о собственные ноги. Когда она отвлеклась на свою рану, Мейси кинулась на нее. Издав волчий рык, схватила ее за волосы и резко повернула ей голову. Девчонка была в ярости, царапалась и шипела. Мейси ткнула большим пальцем ей в левый глаз, и та, снова вскрикнув, слегка обмякла. Затем Мейси запустила ей в волосы обе руки. Резко опустила ей голову вниз и принялась бить ногой. По животу, по промежности, по ногам.

Девчонка упала назад.

Левый глаз у нее покраснел и опух, почти закрылся, но правый был огромным и неподвижным, наполненным жаждой убийства.

Девчонка бросилась на нее.

Мейси попыталась обойти ее, но та врезалась в нее, выбив из равновесия. Мейси резко двинула локтем назад и, ощутив удар, услышала, как нос девчонки сломался с тошнотворным хлопком. Та закрыла руками лицо. Между пальцев текла кровь.

Мейси кинулась на нее.

В тот момент для Мейси девчонка олицетворяла все те страдания и унижения, которым она подверглась и через которые прошла. Она била ее в лицо снова и снова, затем ударила ногой по ребрам. Девчонка кричала и пыталась сопротивляться, но наполовину ослепленной ей было нелегко это делать. Мейси атаковала со всех сторон, молотила ее кулаками и ногами.

Девчонка упала на одно колено, окровавленная и ошеломленная.

Попыталась подняться, и Мейси двинула ее коленом в висок. Несколько раз ударила ногой, пока девчонка не упала назад.

 Затем прыгнула на нее, расцарапала ей лицо, а потом погрузила обломанные ногти в поврежденный глаз. Разорвав веко, добралась до глазного яблока. Девчонка визжала от нестерпимой боли. Она пыталась сопротивляться, но Мейси не переставала копаться у нее в глазу. Наконец, поорудовав пальцами в глазнице, вцепилась ногтями в глазное яблоко и с первобытным криком вырвала его из глазницы. За ним тянулся пучок розовых мышц и влажная нить зрительного нерва.

Собравшись с силами, Мейси резко дернула, и глазное яблоко оказалось у нее в руке, все еще пульсирующее жизнью.

К тому времени девчонка превратилась в рыдающую и трепещущую груду плоти, охваченную агонией, и едва пребывающую в сознании. Мейси ударила ее еще несколько раз. И тут в руку ей что-то сунули.

Нож.

В тот момент сознательно мыслить она уже не могла. Мейси взяла нож, и то, что она сделала им, было сделано из чистого рефлекса, совершенно инстинктивно. Она схватила девчонку за волосы, дернула ей голову назад и полоснула ножом по горлу. На лицо и грудь ей брызнула кровь. Она полосовала девчонку еще и еще, пока не стало казаться, будто их обеих макнули в красные чернила.

Девчонка немного сопротивлялась, затем упала Мейси на колени.

От зрелища и от запаха свежей крови члены клана пришли в неистовство. Это было видно по их глазам. Они хотели намазаться кровью, плескаться в ней, раскрасить ею стены своего логова.

Она была нектаром.

Соком жизни.

Жидкостью великого таинства.

Они кричали и прыгали вокруг, колотили друг друга, катались по полу, совокуплялись, плевались и царапались. Это переходило от одного к другому, будто замыкалась некая жуткая цепь.

Мейси это тоже не обошло стороной.

Сердце у нее бешено колотилось, тело было мокрым от крови и сладко пахнущего пота. Она чувствовала жар между ног, в животе, а особенно в голове, будто всепоглощающий огненный смерч.

 Гротескные лица членов клана смотрели на нее с восторженным ожиданием. Мейси наклонилась к горлу девчонки, прижалась губами к ножевому ранению, вскрывшему ее сонную артерию. Кровь продолжала хлестать. Она была горячей и солоноватой, наполняла рот, текла в горло. Мейси всасывала и глотала ее, более довольная, чем дитя, сосущее материнскую грудь.

Наконец, она оттолкнула от себя труп, изо рта у нее лилась кровь. Подняла руки вверх, запрокинула назад голову и закричала во все горло. Ибо она прошла боевое крещение. Она стала членом клана. Она стала охотницей...

80

Теперь стае нужно быть осторожной, нужно передохнуть и зализать раны. Нужно оправиться от физических и физических травм, полученных в сражении на Провиденс-стрит. И те, и другие были очень серьезными и болезненными.

Но Предводитель не чувствовал боли.

Чем больше жизней он отнял, чем больше крови пролил, тем более живым он себя чувствовал. Он не сможет и не станет валяться на соломе, как побитая собака, особенно когда было время охоты, и ночь звала его. Он был бодр и полон энергии, словно ввел себе в вену, как наркотик, эту сладкую амброзию жизни.