– Ты здесь впервые, да?
– Да, – признался он.
– Первый стакан пива – за счет заведения, – подбодрила его Оснат.
– Спасибо.
– Но второй – по двойной цене.
– Тогда…
– Шутка, успокойся, – сказала она. – Пей. И помни, что девяносто процентов людей по всему миру, которые сейчас сидят и пьют пиво, мечтали бы оказаться на твоем месте.
Бородач в зеленой кепке усмехнулся ей с другой стороны стойки.
– Что, Бижу? – спросила она.
Его действительно зовут Бижу? Ясно, что нет. Но так он представился, когда впервые сюда пришел, и она не стала ничего выяснять.
– Ты сказала, что к тем, кто в отчаянном положении, отношение особое, – сказал он.
– Ты не в таком положении, Бижу. Мы знакомы достаточно давно.
– Я все слышу! – закричали из кухни.
– Соус в салате – дрянь! – закричал в ответ Бижу. – Самая настоящая!
– Ты имеешь в виду «Тысячу островов»? – спросила Оснат.
– Если бы. Тут даже трехсот островов нет, – сказал он. – А кроме того, пусть пока я и не в отчаянии, но если услышу еще одну песню «Пиксиз» – тут же встану и пойду домой, вернусь с огнеметом и сожгу это место со всеми, кто тут сидит!
– А откуда у тебя огнемет? – с интересом спросила Оснат.
– Уж найду, – сказал он. – Может, мне друзья подарят. Сегодня у меня день рождения, – может быть, кто-нибудь сделает мне сюрприз? Я приду домой – а там у двери огнемет в подарочной упаковке?
– У тебя правда сегодня день рождения? – улыбнулась Оснат. – А что же ты молчишь?
– Ну вот, теперь говорю. Ты подаришь мне то, что я хочу?
– Еще виски, Бижу? В твоем возрасте вредно.
– Ерунда. Я могу жить, только если пью виски.
– Правда? – Сейчас будет про Богарта, подумала она.
– Ты знаешь Хамфри Богарта? Слышала о нем – или ты еще слишком молодая?
– Слышала, слышала.
– Когда он снимался в «Африканской королеве», с Кэтрин Хепбёрн, в пятьдесят первом году, в Африке, только два человека из всей съемочной группы – он и еще один – не заболели дизентерией. Знаешь почему?
– Почему?
– Потому что они не пили воду, как все. Они пили виски.
Оснат вздохнула про себя. Он все время говорит одно и то же. Одними и теми же словами. Но она улыбнулась ему и переспросила:
– Что ж, если у тебя и правда день рождения, то тебе полагается подарок. Чего ты хочешь?
Он с удовольствием потер руки и, прищурившись, посмотрел на нее:
– А то ты не знаешь.
Оснат изобразила крайнюю степень изумления:
– Ты же знаешь, что об этом не может быть и речи!
– Да ладно, Оснатик, порадуй старичка.
– Это идет вразрез со всеми моими убеждениями.
– Но ты же обещала… – прошептал он. – Помнишь? Два месяца назад? Ты обещала…
Оснат посмотрела на него долгим взглядом и позволила себе улыбнуться:
– Народ! Можно просьбу? Пожалуйста, все послушайте меня!
Она подняла руки, и воцарилась полная тишина.
– Это Бижу, наш постоянный клиент. Он милаха – и сегодня у него день рождения. Поэтому, во-первых, аплодисменты!
Посетители паба захлопали, а Бижу встал и слегка поклонился.
– Бижу выбрал себе подарок – возможность выбрать песню. А вы же все знаете, как я слежу за музыкой, которая у нас играет…
– Ты просто диктатор! – закричал Нати из кухни.
– И не зря. – Оснат сделала вид, что не слышит его. – Не всякое дерьмо нужно слушать. Но поскольку сегодня у Бижу день рождения, он может решить, какую песню мы сейчас будем слушать. Но только один раз! Давай, мужик.
– «Макарену», – сказал Бижу с довольным видом.
– Что?! – воскликнула Оснат. – Да ну… Это уже слишком!
– Ты сказала, я могу выбрать, что хочу! – сказал Бижу и обратился к тем, кто сидел в пабе: – Хотите «Макарену»?
Посетители радостно загудели в ответ. Он обернулся к Оснат, пьяный и от виски, и от победы, которую только что одержал:
– Давай!
Оснат недоверчиво покачала головой и направилась к компьютерному столику.
– Ты убьешь меня. Просто убьешь. Я даже не уверена, что у нас это есть.
– Есть-есть, точно есть, – сказал Бижу и поднял руки, услышав первые звуки песни. – Опа!
Нати подошел к окошку, встал позади Оснат и сказал:
– Не верю своим ушам.
– А твои уши ничего не слышат, – ответила ему Оснат, не оборачиваясь. – Это тебе только кажется.
– Я был уверен, что ты скорее спрыгнешь со скалы, чем дашь кому-нибудь выбрать песню, – сказал он.
– Это называется бейсджампинг[2], дурак, – отрезала она нетерпеливо. – И в следующий раз ты пойдешь со мной.
– Прости, я не участвую во всех безумствах, которые ты устраиваешь.
– Это не безумство. Это называется жить. Попробуй как-нибудь, – подвела она итог, развернулась к нему и показала язык.
Бижу был один из самых безвредных (хотя и странноватых) клиентов, с которыми Оснат пришлось иметь дело за годы работы в «Неустойке».
Со временем она научилась делить посетителей на категории, которых становилось все больше – пока она не перестала их фиксировать. В большинстве случаев достаточно было пары фраз или короткого наблюдения, чтобы понять, кто перед ней.
Например, были молодые люди, которые приходили шумными компаниями и рассказывали те же шутки, что и в прошлый раз. Это безосновательная групповая солидарность, которая подпитывается сама от себя: помните, как мы в прошлый раз тут сидели? помните, что мы делали в поездке? Все их общение было построено на общности, которая, может, действительно когда-нибудь существовала. На ее основе они продолжали дружить – по инерции и из страха перед внешним миром, уверенные, что алкоголь не только убережет их от всех напастей, но и не даст даже задуматься о смерти, о сердечных драмах, неудачах, бессмысленности бытия, превратит все эти размышления в неясное воспоминание, не больше горошины, которое затолкали куда-то в подсознание.
Близко к ним на этой шкале были посетители, которых заставляла прийти сюда ностальгия непонятного происхождения. Когда-то они сидели в барах у стойки или на рассохшейся скамейке где-нибудь в парке, и им казалось, что жизнь должна выглядеть именно так, а теперь они пытались вернуть этот момент, вместо того чтобы двигаться дальше и испытывать что-нибудь новое. Они сидели у стойки, пробовали воссоздать реальность по нечеткой копии, которая была у них в душе, и после этого уходили, разочарованные, сбитые с толку, уверенные, что им не хватило совсем чуть-чуть – а в следующий раз уж точно получится.
И они были одиноки, эти лузеры, которые все еще не поняли, что они лузеры, или поняли, но думали, что они легко смогут все исправить, без посторонней помощи. Сидят поодиночке у стойки, пытаются играть героев, которых видели где-то в фильмах. Или группой – вокруг какого-нибудь человека, который пожалел их и пригласил к своему столику, но не учел, что они будут сидеть оцепеневшие, как зайцы при виде приближающихся автомобильных фар, и общаться с ними – все равно что разговаривать на языке племени, к которому не принадлежишь. Это люди, рядом с которыми не захочешь сесть в автобусе – и не потому, что они плохие, а просто потому, что их присутствие вызывает какое-то неуловимое неприятное ощущение, которое происходит от неосознанного понимания разницы между вами, и она станет слишком очевидной, если вы сядете рядом. Эти люди толком и не живут. Они подробно излагают свое мнение тем, кто совершил ошибку и изъявил готовность выслушать их из вежливости. Они всегда обдумывают какой-нибудь секретный революционный проект, который не осуществится никогда. Они в отчаянии прислоняются ухом к стене, чтобы услышать, как соседи занимаются сексом, – когда те всего лишь запускают стиральную машину. И она скрипит. В определенном ритме. Ах, какая иллюзия.
Постепенно Оснат научилась распознавать клиентов разных типов.
Нервные от отчаяния. Беззаботные, которые даже не носят часов. Слегка пьяные. Самовлюбленные. Пытающиеся выглядеть скромными. Все они сидели у стойки.
