Алексею Николаевичу предстояло три года учебы в почти родном Петербурге, где прошли детство и юность в кадетских и юнкерских погонах, где он стал офицером. Он искренне любил этот неприветливый с виду и шероховатый город с его уютными садами и парками, ухоженными центральными проспектами и набережными, очарованием каналов и рек, мглистой дымкой над Невой и подавляющим величием монументальных зданий правительственных учреждений.
Город, облеченный тайной власти над великой империей.
Город, как и все столицы, не прощающий ошибок, не терпящий слабых, безвольных, хлюпиков и неудачников.
Три года учебы, но уже не в статусе кадета и юнкера, подневольным, на казарменном положении, с дефицитом свободного времени и почти полуголодным, бесправным существованием, а орденоносцем, офицером, штабс-капитаном, пусть и с относительно небольшим, но все же приемлемым для жизни в столице денежным содержанием, предоставленной возможностью распоряжаться и самостоятельно планировать свое время, за исключением обязательного посещения учебных занятий.
Академия – это формирование фундаментальных знаний военной теории. Имея теоретическую базу, в дальнейшем выпускники академии не только более легко и уверенно решали практические боевые задачи управления частями и соединениями, но и получали преимущество при продвижении по службе, при прочих равных шансах при оценке кандидатов на занятие вышестоящих должностей приоритет отдавался офицерам генерального штаба.
Стремиться было к чему: в разное время до Куропаткина академию окончили офицеры, ставшие впоследствии полными генералами, крупными военачальниками, легендарными разведчиками, высшими военными чиновниками, признанными военными теоретиками: военный министр Д.А. Милютин, начальник Главного штаба Н.Н. Обручев, полководец Ф.Ф. Радецкий, начальники Академии генерального штаба А.Н. Леонтьев, Г.А. Леер и М.И. Драгомиров, военный агент в Париже Л. А. Фредерикс, военный агент в Лондоне, министр внутренних дел Н.П. Игнатьев, великий князь Николай Константинович, начальник штаба Московского военного округа Х.Х. Рооп.
Над академией веял мифический ореол славы и блестящие лучи престижа и признания на высочайшем уровне, о ней не забывал монарх. В ноябре 1871 года Александр II назначил почетным членом Николаевской Академии генерального штаба прусского фельдмаршала графа Мольтке, а в 1872-м этого звания за военно-исторические и военно-статистические труды и одиннадцатилетнюю работу в качестве профессора академии удостоен военный министр России Милютин.
На одном курсе с Куропаткиным учились и составляли ему серьезную конкуренцию в достижении первенства в рейтинге способные и талантливые офицеры, ставшие через определенный промежуток времени генералами от инфантерии: В.А. Сухомлинов, достигший должности военного министра при Николае II; П.О. Щербов-Нефедович, занимавший пост начальника Главного управления казачьих войск; Н.П. Шатилов – помощник наместника на Кавказе по военной части, член Государственного совета; главнокомандующий войсками Западного фронта Первой мировой войны В.В. Смирнов; военный губернатор Акмолинской и Сыр-Дарьинской областей М.Я. Романов; начальник войскового штаба войска Донского В.И. Пневский; командир корпуса П.ф. Клауз. Должности командующего войсками Варшавского военного округа достиг генерал от кавалерии К.К. Максимович, командующим Приамурского и Туркестанского военных округов стал генерал-лейтенант Д.И. Субботич, начальником кавалерийской дивизии – генерал-лейтенант К.Е. Пржевлоцкий, начальником пехотной дивизии – генерал-лейтенант А.К. Биргер.
Действительно сильный выпуск – 12 генералов, из них девять – полных, два военных министра империи.
Структура образовательного процесса предполагала, соответственно общему практическому направлению всего академического преподавания, соблюдение баланса между
«элементами историческим, критическим и догматическим; в основу этой соразмерности надлежит признать: что слишком большое развитие исторических данных поглощает много времени, в ущерб практическим занятиям; критика, если она не основана на подробном анализе разбираемых фактов, может приучать обучающихся к поверхностным взглядам и безусловным приговорам; наконец, излишний догматизм в военных науках может вести к односторонним и отвлеченным теориям, совершенно отклоняющим от прямой практической цели специально военного образования».
В наставлениях по обучению прямо указано, что
«практические упражнения во всем предметам преподавания, как в классах, так и в поле (летом), должны составлять не второстепенную, но существенную сторону академического курса. Все преподавание должно быть направлено к тому, чтобы обучающиеся не только здраво судили о военном деле, но умели хорошо исполнять свои обязанности».
Особенное внимание обращалось на устранение недостатка, замеченного в офицерах, выпускаемых из академии:
«малое знакомство с внутренним управлением войск и штабным делопроизводством».
Тактика, стратегия и военная история изучались на кафедре военного искусства, состоявшей по штату из трех профессоров и двух адъюнкт-профессоров. В изучении тактики около трети учебного времени занимали практические занятия, например, по темам: инструментальная съемка, расположение войск на биваках и охранение их расположения, походные движения и позиции. На классных тактических занятиях помимо лекций рассматривались способы применения теоретических знаний на практике, приемы решения тактических позиционных задач. Происходило знакомство с организацией и проведением тактических учений войск. Кроме того, в академии практиковалось проведение военных игр с разделением слушателей на две стороны – за свои войска и за противника, преподаватели исполняли роль посредников.
В 1873 году издано «Руководство к военной игре» с необходимыми принадлежностями – топографическими картами, имитирующими построения войск и вооружения шашками и костями, объемными масштабами местности.
Полевые тактические занятия подчинялись
«одной общей цели: приучить обучающихся офицеров к военной оценке местности, к быстрой съемке данных пространств, к распределению на местности войск, а также и к тем действиям, которые составляют существенную часть боевой деятельности офицеров генерального штаба, как то: рекогносцировки разного рода, выбор позиций и биваков, расположение на них войск, разбивка аванпостов и т. п.».
Тактику преподавали профессора Г.А. Леер и А.Н. Витмер, а также приглашенные сотрудники Главного штаба полковник Левицкий, подполковник Бунаков и капитан Нагловский. На полковника, впоследствии – генерала, Витмера было возложено исследование боевых свойств войск вероятного противника; для более углубленного изучения иностранных армий его командировали на пять месяцев за границу для наблюдения за летними сборами зарубежных армий, ознакомления с уставами и системой обучения, принятой на Западе.
Примечательно, что, ознакомившись в 1869 году с французской и прусской армиями, Витмер прогнозировал полный разгром Франции в случае военного столкновения с Германией, что, собственно, и произошло в 1871 году.
Стратегию преподавали Г.А. Леер, полковник Беренс и подполковник Станкевич. Генрих Антонович Леер уже тогда являлся звездой теории военной стратегии. Достигнув абсолютного совершенства в разработке и преподавании не имевшего аналогов в России и за рубежом курса тактики, что нашло отражение в двух работах – «Записки тактики для военных училищ» и «Прикладная тактика», Леер параллельно, с 1865 года, читал в академии курс стратегии. В 1867 году в «Военном сборнике» он опубликовал статью «О современном состоянии стратегии», в 1869-м – работу «Опыт критически-исторического исследования законов искусства ведения войны (положительная стратегия)». После того как книгу перевели на иностранные языки, ее автор моментально признан выдающимся военным авторитетом и теоретиком европейского уровня, основанная в 1796 году Королевская шведская академия военных наук избрала РУССКОГО генерала Леера своим действительным членом. Посещая иностранные академии, пытливый Леер как губка впитывал все положительное в образовательном процессе зарубежных военно-учебных заведений, благодаря ему в обучение будущих офицеров генерального штаба введены полевые поездки.
