— Дмитрий Иванович, меня к вам направили, я Надя.

— Здравствуй, Надя. — Открываю двери своего кабинета, пропуская её вперёд.

Самое смешное, она решила, что я просто счастлив её появлению. Ну ладно, не буду разочаровывать девочку. Включаю чайник и наливаю кофе себе и ей.

Она устраивается за столом, разглядывает фото на стене, дипломы в рамочках, всю мою коллекцию достижений. А там есть что посмотреть. Не зря же мне отдельный кабинет выделили.

Потом подходит ближе, читает подписи и останавливается рядом со шкафом. Там, за стеклом, фото меня, Андрюхи и Машки в горах, а у Машки в руках эдельвейсы.

— Как вы попали в отдел криминальных расследований? — спрашивает меня она.

— Нос люблю совать куда не следует. Ты спортом занималась?

— Почему занималась? Я и сейчас занимаюсь борьбой. Я тоже так, как вы, хочу. Чтобы и в горы, и в шахты. Я читала статьи. Это ваши друзья?

— Да, друг и жена.

— Ваша или его?

Я теряюсь от её вопроса. Пожалуй, первый раз в жизни не знаю, как правильно ответить.

— Он был одним из лучших журналистов.К сожалению - был! Он умер, Надя, погиб два года назад, ну, чуть больше.

— То есть погиб на задании?

— Да нет, на отдыхе. — Я говорю эти слова и понимаю, что не прав. Что Андрюха ездил не просто так, он копал и, может быть, что-то выкопал такое…

Нет, не может быть! Это паранойя, и я её подцепил от Машки.

Для Андрюхи это была обычная командировка, он выполнил задание и дал материал, а потом они с коллегой из Алматы Ерланом поехали в горы, взяли вертолёт напрокат, поднялись гораздо выше турбазы и горнолыжного курорта, там спускались на лыжах по дикому склону. Их накрыло лавиной.

Панику поднял пилот вертолёта, когда прилетел за ними и не обнаружил ребят.

Началась поисково-спасательная операция. Тело Ерлана обнаружили через сутки на глубине двух метров, а Андрея так и не нашли.

Несчастный случай!

До этого момента я не сомневался, что всё было именно так. А если нет, если кому-то было выгодно представить всё в виде несчастного случая? И проблема решена. Свидетелей-то нет, только снег и горы. Вот они уж умеют молчать.

Картинка в голове не складывалась. Их было двое, значит, кроме стихии никто не мог причинить им зла. Всё. Точка.

Надо поговорить с Машкой, а то сойду с ума от её истерик.

Входит секретарша шефа, как всегда — без стука.

— Ну что, собирайтесь, друзья, вечером самолёт. — Света кладёт на стол распечатку билетов. С ухмылкой разглядывает мою практикантку, подмигивает. — Удачи тебе, Димыч!

Я делаю пару звонков в Караганду, узнаю ситуацию и погоду. Договариваюсь с коллегами о встрече. Набираю вызов Марии.

Ужин вдвоём отменяется и всё, что планировалось после ужина, тоже. Обещаю звонить ей из Караганды два раза в день, утром и вечером.

Быстро набираю заметку для первой полосы, все остальные подробности уже будут с места событий.

«Тридцать первого августа около четырёх часов утра в Шахтинске на шахте № 2, произошел внезапный выброс метана.

В момент аварии в шахте находились сто тридцать шесть человек, из них трое — в аварийной выработке. В пять тридцать пять работник шахты обнаружил тела трех пострадавших без признаков жизни. В результате ЧП погибли Ахметжанов Рустам Ренатович, 1983 года рождения, Руденко Валерий Валентинович, 1980 года рождения, и Шебанов Максим Сергеевич, 1986 года рождения. У всех троих остались жены и дети».

Везу Надю к ней домой, ещё раз напоминаю, чтобы не забыла взять с собой тёплые вещи, потому что ночи уже холодные.

Возвращаюсь в свою квартиру, ем щи, приготовленные Машкой. Собираю сумку, проверяю комплектность камер, заряд аккумуляторов.

Я не успел просмотреть почту, но теперь уже и не успею, а там накопилось много писем, требующих ответа и просто непрочитанных, среди них могут быть важные.

Хочу в отпуск к морю вместе с Машкой и сыном.

Хотелки оставляю дома за закрытой дверью, а сам ухожу. Впереди работа.

В самолёте пытаюсь отдохнуть, но у меня ничего не получается. Надежда укуталась в плед и спит, а её голова покоится на моём плече. Смешная девчонка всё пыталась выведать что-то про мою личную жизнь, про отношение к смерти, про то, как я пропускаю через себя происшествия, о которых пишу, как живу с этим.

Пытался объяснить, что со смертью мы уже почти друзья. Что просто пишу о том, что вижу; анализирую, пытаюсь сказать, как надо, чтобы такое не повторилось. Надеюсь, что пишу не зря.

Это же как техника безопасности, на крови созданная, так и я пишу, чтобы услышали и решали что-то. Да хоть ту же технику безопасности соблюдали. Чтобы приборы, определяющие концентрацию метана, работали, чтобы не на авось полагались.

Говорил, говорил, а потом глядь — она спит.

Паспорт видел — девятнадцать этому чуду. Тощая такая, борьбой, блин, занимается. Смешно. Надо проследить, чтобы ела нормально, мне только её обмороков не хватает. А глаза огромные, карие — истинная инопланетянка. Носик курносый и веснушки. Смешная. Вот никогда бы в такую не влюбился. Машка моя другая: Машка красивая, Машка — королева.

Сожалею о несостоявшемся вечере и уплываю в сон.

В аэропорту нас встречают представители прессы. Уже светло, хотя ещё не жарко. Обычное сентябрьское утро.

Господи, вчера ещё было лето.

Мне рассказывают, что на ликвидации последствий аварии работают порядка шестидесяти горных спасателей. Что создана межведомственная комиссия по расследованию причин ЧП. В нее вошли специалисты ДЧС области, департамента промышленной безопасности, министерства труда и компании «АрселорМитталТемиртау».

Закидываем с Надей вещи в гостиницу. Беру фотоаппарат, камеру, и едем к месту аварии. Надо поговорить с семьями, узнать, как им поможет руководство шахты, есть ли в забое люди, все ли эвакуированы и подняты на поверхность.

Надя плачет. Она впервые в жизни сталкивается с горем так близко.

Плачет во время интервью, пытается остановить меня, когда я прохожу на опасную территорию, когда работаю вместе со спасателями.

В гостинице за ужином молчит, насупившись.

Я не трогаю её, она должна сама пережить всё.

В номере набираю текст статьи на лаптопе. В двери стучит Надя.

— Дмитрий Иванович, мне так страшно одной, можно я тут у вас на диване лягу? Я не буду вам мешать.

— Дима, называй меня просто Дима.

Она переносит свои вещи в мой номер и устраивается на диване.

Дежавю какое-то. Машка когда-то тоже вот так вошла в мою жизнь. Набираю её номер, рассказываю о себе, о Наде. Интересуюсь сыном, прошу не скучать.

Перед сном пытаюсь просмотреть почту и ответить на письма. Отбрасываю спам, отвечаю, пока не натыкаюсь на то, первое, что пришло вчера утром. Обратного адреса у него нет. Открываю текст:

«Зачем ты украл мою жизнь, Митя?» И подпись — Андрей.

========== Часть 3 ==========

Я читаю текст письма снова и снова.

«Зачем ты украл мою жизнь, Митя?»

Митя! Митей меня Андрюха никогда не называл. Не сходится. Только Дима или Димыч. Не мог он так написать. И выглядит письмо уж слишком по-женски. Андрюха бы меня обматерил, или вообще слать письмо не стал бы — сам бы пришёл. Морду бить.

А если ходить не может?

Даже если не может, то какого чёрта ждал два года?

Вопросы, одни вопросы, и сердце в галоп — такой, что мушки перед глазами и боль за грудиной.

Я хочу, чтобы он был жив, хочу, чтобы это правдой оказалось. Он мой друг. Соперник, но друг. Я его смерть не пережил, а потому понимал мою Машку.

Мысль о Маше холодом сковывает спину. Если он жив…

Мне подумать страшно о продолжении этой фразы.

Господи, неужели вот сейчас я желаю другу смерти, потому что присвоил его жену и сына?

Нет, не желаю!

Хотя Пашка скорее мой сын, чем Андрея. Биологически — его. Пусть сам растит ребёнка дальше, а я помог. Просто помог в трудное время. Пацан маленький, привыкнет к другому папе, настоящему, а я дядей буду. Не денусь никуда, всё равно буду с ними.