Сварог присмотрелся. Из лавки, несомненно: янтарь тщательно отшлифован — нижняя часть, конечно, оставлена необработанной. И в янтаре — черепашка длиною поменьше его мизинца, с растопыренными лапками и вытянутой шеей. Словно бы спокойно спит — он ни разу не видел, чтобы угодившие миллионы лет назад в вязкую смолу, будущий янтарь, пребывали в конвульсивных позах отчаянной борьбы за жизнь. Видимо, в конце концов они, истощив все силы, прекращали биться…
Яна сказала с ноткой хвастовства:
— Я это чудо буквально выхватила из-под носа у весьма матерого, точно, собирателя. Будь я мужчиной, обязательно кончилось бы дуэлью, но даме он, естественно, уступил…
Сварог еще раз присмотрелся. Конечно, рисунок панциря красивый и очертания составляющих его плиток — или как там они называются — какие-то необычные. Но во всем — черепашка как черепашка.
— Объясни профану, в чем тут редкость, — сказал он. — Черепаха, конечно, морская, раз оказалась в янтаре — ага, вон и перепонки меж пальцами рассмотреть можно… И это, конечно, детеныш — даже я знаю, что в смолу попадали либо маленькие создания, либо крохотные детеныши. Редкость в том, что это — черепаха?
— Ну, насчет маленьких не всегда и верно, — сказала Яна тоном сугубого знатока. — В одной коллекции есть морской рак размером с локоть, рассказывали и о вымерших рыбах примерно такой же величины, и о других созданиях. Вот только такой крупняк попадается очень редко, за ним гоняются, как гончие за зайцем. Редкость в том, что это одна из пород, не доживших до нашего времени, вымерших миллионы лет назад. Те морские черепахи, что дожили до нашего времени, у серьезных собирателей не особо ценятся, их много, а такие вот…
— Понятно, — сказал Сварог, не сводя глаз с крохотной черепашки.
Яна фыркнула:
— Ага, засмотрелся? Чего доброго, сам увлечешься… Янтарь того стоит…
— Пожалуй… — рассеянно отозвался Сварог.
Мыслями он был далек от каких бы то ни было увлечений. Просто появилась идея, имеющая отношение исключительно к делу.
— Яна, послушай… — сказал он почти спокойно, чувствуя, как не раз уже было в других случаях, охотничий азарт. — Тебе или кому-нибудь еще попадался янтарь с такими вот детенышами — но вымерших крупных морских хищников? Морская черепаха, хотя и рыбкой при случае не прочь закусить, все же не хищник стопроцентный, ты понимаешь, что я имею в виду? Не всеядных животных, а именно хищников…
— Я поняла, — сказала Яна. — Сейчас подумаю…
И старательно задумалась с крайне серьезным видом знатока. Сварог терпеливо ждал. По недостатку точной информации решительно невозможно сейчас сказать, толковая это идея или не имеет ничего общего с реальностью. Если допустить, что в янтарь — не зря же традиция настойчиво связывает именно с ним стародавних чудищ? — попадали и детеныши тварей наподобие тех, что объявилась сегодня. И этот янтарь какой-то особый… или есть колдуны, которые умеют как-то… вообще-то получается сплошное отвлеченное умствование — ну да за неимением лучшего…
— Что-то не припомню, — сказала наконец Яна. — Мне самой такое не попадалось, и я, кажется, не слышала… А зачем тебе?
— Да так, очередная рутина… — сказал Сварог.
Разумеется, никто не собирался держать от нее в тайне случившееся. Донесение к ней вскоре поступит — но без малейших пометок о срочности или внеочередности. Загадочное, но далеко не впервые случавшееся явление. Так что пусть пока спокойно поиграет со своими камешками…
— Большая была черепаха? — спросил он без особого интереса.
— Довольно-таки. Самые крупные были величиной с крестьянский домишко.
Нет, не подходит это созданьице на роль Чудища-из-янтаря. Ни в одном случае из девяти черепах не наличествовало — исключительно стопроцентные хищники…
— О чем ты чуть хмуро задумался?
— О делах насквозь практических, — сказал Сварог. — Если и дальше пойдет такими темпами, твоя коллекция уже не уместится в комнате в Аметистовой башенке. Придется, пожалуй что, целый зал в Велордеране тебе выделить. Ничего, там столько места… Я так полагаю, шлифовщиками ты сама займешься?
— Ну конечно, — сказала Яна. — Как настоящему коллекционеру и положено. Там свои нюансы… — и вдруг… — и громко, удивленно вскрикнула: — Ой, Стас!
В этом мире только она одна звала его Стасом — в минуты особенно пылкой страсти либо в крайнем удивлении.
— Что такое? — он рывком поднял голову.
— Похоже, гроза собирается, и немалая. Видишь, как потемнело?
Действительно, в комнате потемнело так, словно солнце заслонила черная туча. Сварог покривил губы: положительно, синоптикам (путь они и злятся, услышав такие высказывания) нельзя особенно верить в любом мире, в любые времена. Даже имперским с их глобальной системой орбитальных метеостанций, оборудованных по последнему слову техники. Хватает ошибок в прогнозах и у них. А ведь на сегодня предсказали сущее благорастворение атмосферы, безветрие и ясный солнечный день, да и завтрашний должен быть таким. Но ведь и в самом деле собирается серьезная гроза, вон как потемнело, едва ли не сумерки… Ливень будет роскошный, с молниями на полнеба — а значит, придется сегодня сидеть во дворце, если не развиднеется, и еженедельный танцевальный вечер придется отменить — такое уже однажды случалось. Конечно, придворные в любую погоду будут рваться во дворец, однако…
Кусок янтаря с бесценным раритетом со стуком покатился по полу — Яна вскрикнула громче, уже с несомненным испугом, вытянула руку в сторону одного из высоких стрельчатых окон. Оно было задернуто не плотной вечерней портьерой, а дневной, из довольно-таки ажурного кружева, так что прекрасно можно было разглядеть, что происходит снаружи.
Сварог не сразу понял, что именно он за окном видит — а когда сообразил, наконец, в два прыжка очутился у подоконника, рванул портьеру в сторону, так, что она затрещала, и, судя по звукам над головой, наполовину оборвалась.
Он замер у окна, цепенея от несказанного удивления. Яна прижалась к его плечу одном из извечных женских движений, подсознательно ища защиты.
За окном шел снег. Натуральнейший снегопад. Насколько хватало взгляда, на дворцовый парк, на крыши, на мощеные дорожки неспешно, совершенно отвесно — ни ветерка! — бесшумно, густо опускались большие, можно отсюда рассмотреть, красивые снежные хлопья, они не таяли, и весь мир за окном на глазах становился белоснежным. Красивейшее зрелище — но ему не полагалось быть, никак не полагалось…
— Что это такое… — ошеломленно прошептала Яна.
— Снегопад, — машинально ответил Сварог, почему-то понизив голос.
— Я знаю, что такое снегопад… Но этого не может быть, этого никогда не случалось после Вьюги… — она поежилась. Точнее говоря, ее форменным образом передернуло. — Мне кажется, или в самом деле стало очень холодно?
— Не кажется, — сказал Сварог. — Мне тоже холодно…
Имелись заклинания и на сей счет — вдруг его занесет на Сильвану или опять придется лететь на Нериаду тамошней зимой? Сварог вмиг извлек из воздуха подбитый беличьим мехом теплый плащ — неизвестную на Таларе одежду, — укутал Яну, опустил капюшон.
И бросился к соседнему окну.
На Таларе термометры совершенно не в обиходе — потому что колебания температуры редки и, в общем, ничтожны — два-три градуса ниже или выше обычной точки отсчета. Однако Сварог из очередной безобидной прихоти повесил за окном самый настоящий доштормовой термометр, купленный мэтром Анрахом на черном антикварном рынке и подаренный Сварогу на день рождения. Правильный был термометр, полностью соответствовавший доштормовому климату, регулярной смене четырех времен года, от жаркого знойного лета до морозной зимы: имеется ноль, шкала рассчитана (Сварог ее давно научился переводить на здешние мерки по отношению к привычному с детства Цельсию) на сорок градусов что выше, что ниже нуля — до Шторма случалось и особенно знойное лето, и крайне морозная зима. Законы Империи безбожно нарушили и Анрах (как покупатель запрещенного к использованию доштормового устройства), так и Сварог (это устройство нахально повесивший у себя на окне). Канцлеру об этом, конечно же, донесли (Сварог наперечет знал всех, кто был приставлен восьмым департаментом следить за его персоной, их донесения все до одного поступали и к нему в силу той самой бюрократической шизофрении), но Канцлер, как и следовало ожидать, наложил резолюцию: «Оставить без внимания» — и так же поступил принц Диамер-Сонирил. Наверняка оба при этом (как порой Сварог в других ситуациях) были исполнены этакой философской грусти. Но так уж сложилось, что поделаешь. На фоне «Рагнарока», на котором Сварог буднично плавал по морям и рекам, компьютера у Интагара и кое-чего еще термометр выглядел безобиднейшей детской шалостью — в применении именно к Сварогу, никогда не делавшему из имперских и земных законов культа…
