Онтологически-герменевтическое объяснение феномена критики и ее функции составляет теоретическую основу, на которой строится актуальное для нас понимание литературно-критической деятельности. Критику порождает всеобщая потребность в понимании, или, опираясь на М. Хайдеггера, само-бытие, понимание как сам способ существования. Акцентирование момента «вопрошания» в критической деятельности предполагает рассмотрение критики как ценной и уникальной деятельности, специфика которой не определяется какими-либо иными сферами (наукой, публицистикой, литературой).
Новая исследовательская парадигма позволяет обратиться к плану гносеологии критической деятельности и вычленить интерпретационные стратегии, используемые современными критиками разных «толстых» журналов, построить типологию современной литературной критики на новых основаниях, обращенных к области текстопорождения, выявить и обосновать журнальную оппозицию с позиции не ценностно-идеологической, а гносеологической.
Процесс понимания непредставим без «чужого» сознания, без Другого. Если автор как Другой, его интерпретация бытия, созвучная либо противоречащая видению критика, задействованы в предлагаемом ходе анализа, то читатель как Другой оказывается потерянным. Литературно-критическая деятельность как вариант убеждающего дискурса предполагает не только значимость образа читателя уже на первом этапе интерпретации, но общую развернутость в область реципиента. Включить реципиента в область нашего исследования оказывается возможным, подключив к герменевтико-онтологической парадигме теорию коммуникации, ту ее часть, которая изучает прагматический аспект коммуникации.
В теории коммуникации сообщение рассматривается как культурно-семиотический феномен, который позволяет описывать множество уровней порождения и передачи смыслов49. Вслед за Т. А. ван Дейком, критическое высказывание понимается нами как особый вид социального действия, которое имеет свой и воздействует на «чужой» прагматический контекст (совокупность когнитивных и социальных факторов). Критик работает в рамках ситуационной модели, представленной в сознании читателя рядом фреймов.
Исследование литературно-критической практики на стыке герменевтико-онтологического и коммуникативного подходов позволит увидеть феномен интерпретации одновременно на стыке двух актов – (само)понимания как процесса онтологизации и передачи (продления) направленного онтологизирующего импульса реципиенту.
Комплексный методологический подход позволяет по-новому осмыслить структуру литературно-критической деятельности.
Теория критики периода 1970 – 1980-х годов имеет опыт представления литературно-критической деятельности как структурированного процесса50. Обязательными компонентами описанных структур являются автор/произведение – критик – читатель. Срединное положение критика закономерно выводило исследователей к пониманию критики как диалога (с автором и читателем). Однако теория критики осваивает практически исключительно первый сегмент структуры в направлении от критика к литературному явлению. Фигура реципиента мало учитывается либо вообще игнорируется в исследованиях о методе и средствах литературно-критической деятельности, о диалектике субъективного и объективного.
Исторически слово «критика» обладало множеством значений и их оттенков51. Сегодня из всего множества изначальных семантических вариантов актуальным является «судить» – емкое толкование, включающее в себя два смысловых компонента: истолковывать и оценивать. Они лежат в основе тех традиционных определений литературной критики, которые зафиксированы в словарях и энциклопедиях52, однако охватывают только один сегмент теоретически сложившейся модели критики.
Синтез герменевтико-онтологической и коммуникативно-прагматической парадигм исследования позволяет охватить все компоненты деятельности литературного критика, а также создать и описать обновленную модель литературно-критической деятельности.
Бесспорным является положение о том, что литературная критика – это, прежде всего, вид критического суждения, которое, в свою очередь, является видом суждения как такового. Суждение, в отличие от высказывания, всегда модально и носит оценочный характер. Критическое суждение в качестве формы мышления осмысливается в Новое время. Так, И. Кант выделяет критику в самостоятельную форму исследовательской деятельности, однако называет ее не познанием, а только средством выявления внешних условий, предпосылок и возможностей познания, его границ. К идее плодотворности негативной критики в процессе познания приходит марксизм53. Литературно-критическое суждение оказывается таким видом критического суждения, который предполагает в качестве объекта литературу и отраженную в ней действительность.
Критическая деятельность рассматривается нами как особый вид акта понимания и коммуникации, который в снятом виде присутствует уже на первом этапе (интерпретации и оценки). Специфика деятельности критика в ее разнонаправленности, обусловленной промежуточным положением критика между художественным произведением как образно воплощенным художником «ответом» в процессе интерпретации бытия; самим автором как «вопрошающим»; читателем как носителем своих «вопросов» и «ответов»; самим собой вне роли критика, продуцирующим «вопросы». Критическая деятельность – это и прагматический коммуникативный феномен, проявляющийся в некотором типе ситуаций коммуникативного взаимодействия, в которых коммуникатор, руководствуясь конкретными практическими целями, озабочен доведением до сведения адресата определенной информации54.
В данном исследовании мы опираемся на идею диалогичности понимания. По мнению В. М. Розина, важным для гуманитарного познания является различение двух его планов: истолкование (интерпретация) текстов и построение ментальных объяснений и их текстовых воплощений55. Считаем, что положение о том, что изначальная ориентированность текста на Другого, его коммуникативный характер определяют содержание и структуру как критического текста, так и самой деятельности. В нашу задачу не входит рассмотрение процесса восприятия критического текста читателем, в то же время фигура читателя представлена как важный структурообразующий фактор, вокруг которого формируется коммуникативная модель.
Рассмотрим структуру критической деятельности, особенности которой обусловлены ее интерсубъективной природой, и опишем ее основные компоненты. Отправной точкой для нас является классическая триада – модель функционирования литературного произведения как вариант общей схемы коммуникативного акта (адресанттекст-адресат): Автор – Художественное произведение – Читатель, каждый компонент которой структурируется. Так, в структуре компонента Читатель как некоего множества реципиентов традиционно выделяют как минимум две основные группы: профессиональные и непрофессиональные читатели. К числу «профессиональных» относят критика, чья рефлексия по поводу прочитанного/ наблюдаемого в конкретном тексте или в литературном процессе оформляется в критическом тексте, также особым образом структурированном и адресованном своему множеству реципиентов. Образование новых компонентов (еще одного текста, еще одного множества реципиентов) уже свидетельствует о том, что, выводя из указанной выше триады Критика, мы получим сложную развернутую модель критической деятельности, основанную на интерсубъективном взаимодействии. Выделим основные ее сегменты, направления воздействия и взаимодействия.
Первый сегмент структуры (ее активное изучение начинается с включением в область познания категории читателя) может быть описан следующим образом: определенная авторская интенция, ориентированная на читателя, реализуется в художественном произведении. Художественный текст одновременно является и частью бытия, открытого для понимания, и авторским вариантом интерпретации бытия. Включая в себя собственно текст и художественную реальность как необходимые компоненты, художественное произведение функционирует во множестве интерпретаций и восприятий, обусловленном множественностью потенциальных реципиентов. Объект нашего изучения – вариант коммуникативной цепочки, в которой реципиентом является литературный критик. Эстетическое восприятие художественного произведения критиком будет существенно отличаться от восприятия группы непрофессиональных реципиентов. Причина – разница не только в профессиональной подготовленности, опытности критика и зачастую наивно-эмоциональном уровне восприятия массового читателя, но и в различии целеполагания, интенции, направленной в критической деятельности не только на художественное произведение и бытие (интерпретационная деятельность), на себя (момент самоинтерпретации), но и на некое «свое» множество реципиентов. В то же время эти восприятия имеют нечто сходное, обусловленное единой природой эстетического переживания и единой ситуацией понимания как способа бытия (М. Хайдеггер). Иными словами, типы восприятия можно условно обозначить как «восприятие-для-себя» (в случае массового читателя) и «восприятие-для-другого-и-для-себя» (в случае критика). Показательным в этом смысле является признание критика А. Марченко: «И “День поэзии-86”, и “День…” следующий я прочитала дважды. Сначала для себя: то с конца, то с середины, перепрыгивая через то, что не приглянулось (не тронуло) по первой же строфе, а то и строчке. Потом, через некоторое время, профессионально-педантично: подряд и медленно»56.
