От горестных мыслей Ларису оторвал звонок в дверь. Разливавшийся колокольным звоном, впервые за многие годы он показался ей резким, пронзительным, щекочущим нервы, и она удивилась, как терпела его столько лет. С трудом встав с дивана, женщина медленно пошла к входной двери и открыла ее, даже не поинтересовавшись, кто за ней. На пороге стояла Милена, полная, черноволосая, чем-то похожая на брата, но – странно – некрасивая, непривлекательная, с тревогой в больших карих глазах.

– Ларочка! – Она бросилась к хозяйке и заключила ее в свои объятия. Подмышки женщины остро пахли потом, и Лариса поморщилась. Золовка не отличалась аккуратностью.

– Ларочка! – всхлипнула Милена. – Значит, это правда?

– Да, это правда. Мне выдадут его тело через день.

– А я так надеялась, что вы меня разыгрываете. – Она скинула белые летние босоножки, вошла в комнату и без спроса плюхнулась в кресло, лишь на мгновение закрыв глаза. Лариса знала, что ей понадобится всего несколько секунд, чтобы прийти в себя.

– Значит, послезавтра тебе отдадут тело, – констатировала Милена. – А сегодня мы поедем с тобой в похоронную контору. У тебя есть что-нибудь на примете?

Женщина охнула:

– Да что ты такое говоришь? Зачем мне до сегодняшнего дня была нужна похоронная контора?

– Значит, нет. – Гостья сцепила большие мужские руки. – Ладно, это не проблема. Вадим что-нибудь подберет. Нам с тобой нужно будет выбрать гроб. Кстати, – вдруг поинтересовалась она, – у тебя есть деньги?

– Я не знаю, – растерялась Лариса. Милена вытаращила глаза и открыла рот, сразу став похожей на только что выловленную большую рыбу.

– Как так – не знаю?

– Всеми финансами заведовал Стас, – призналась женщина. – Я ведь не работала.

– Он что, выдавал тебе только на карманные расходы? – удивилась Милена. – Никогда не думала, что мой братец…

– Нет, ты не так поняла, – перебила ее Лариса. – Он давал мне столько, сколько я хотела. Но я ни в чем не нуждалась, понимаешь? Он сам покупал мне платья, привозил продукты и говорил, что хочет съесть за обедом и ужином. Нас обоих устраивало такое положение вещей.

– Ну если только так, – протянула Милена. – Значит, на данный момент у тебя ни копейки. Может быть, Стас куда-нибудь складывал деньги? Так, на всякий случай. На случай длительной командировки, например. Он ведь часто уезжал на поиски артефактов.

– Не знаю. – Лариса беспомощно развела руками. – Ничего не знаю.

– Ну ты даешь. – Золовка вскочила с дивана и принялась ходить по комнате. – Впрочем, быть не может, чтобы у вас дома не было ни полушки. Давай поищем. Наверняка где-то лежит его борсетка с купюрами.

– Иногда он оставлял мне деньги в старой коробке из-под конфет, – прошептала Красовская. – Она всегда лежала на старом пианино.

Милена подошла к допотопному немецкому фортепиано, так нелепо смотревшемуся на фоне современной мебели.

– Эта, что ли?

Она помахала жестянкой из-под леденцов, на крышке которой красовался пудель с высунутым кумачовым языком:

– Нашли куда складывать деньги. Знаешь, сколько воров ходит сейчас по домам под видом сантехников или слесарей?

– Стасу нравились такие коробки. – Лариса открыла крышку, никак не отреагировав на слова золовки. – Так и знала. Здесь ничего нет.

– Здесь нет, поищем в другом месте. – Сестра Стаса деловито обшарила каждый угол, пролистала каждую книжку, затратив на поиски около получаса. Было видно, что она дока в этом деле – отыскивать припрятанную мужем зарплату. – Ты права, подруга. Мой братец ничего не оставил перед конференцией.

– Он ведь не думал умирать! – выкрикнула вдова.

– Верно, – согласилась с ней Милена. – И что делать? Нас ожидают похороны, а это всегда большие расходы. Негоже, чтобы моего единственного брата похоронили как попало.

– Может быть, кафедра, на которой он работал столько лет, соберет деньги? – предположила Лариса неуверенным голосом.

Милена махнула рукой:

– Как же, держи карман шире. Нет, пару тысяч они, может быть, и соберут, но этого хватит только на один венок.

Лариса захрустела пальцами.

– Ты тысячу раз права, Милена. Но что же мне делать? У меня совсем нет родственников. И богатых знакомых нет.

Золовка обняла ее.

– Мы с Вадиком поможем, – пообещала она, – хотя ты и не подумала о нас как о родственниках. Мы одолжим тебе деньги, а ты отдашь, когда они у тебя появятся.

– Но, наверное, нужно очень много, – произнесла Лариса.

– Это не твоя забота, достанем, – пообещала Милена. – Тебе позвонят, когда забирать тело? – Она споткнулась на последнем слове, – тело… Наверное, я до конца жизни не привыкну говорить о своем брате как о мертвом.

– Да, – проговорила Лариса. Милена кивнула и направилась в прихожую. Необходимость взять все в свои руки придала ей силы. Лариса послушно, как собачонка, бежала следом.

– Позвонишь. – Милена натянула босоножки и крякнула: – Ох, проклятый живот. Похудеть бы, да не получается. Последнее время Вадим предлагает мне застегивать босоножки, но я пока не позволяю. Нужно худеть. Ладно, давай. – Она порывисто обняла Ларису и поцеловала. – Жду звонка.

Закрыв за ней дверь, женщина снова вернулась в гостиную. Упоминание Милены о расходах вернуло ее к реальности. Что же получается? Потеряв Стаса, она осталась без средств к существованию. Завтра ей будет нечего есть, а послезавтра… Как жить? На всем белом свете у нее были только Милена и Вадим, но у них, считай, она уже заняла довольно крупную сумму. Она знала, что сумма получится крупной: в последнее время в средствах массовой информации часто говорили о том, как дорого умирать. Но тогда об этом никто не думал. И в самом деле, зачем было думать? Они со Стасом молоды и здоровы. А получилось… Господи, деньги, деньги, везде деньги… В ближайшее время ей никак не отдать долг. Она ведь не работает… Завтра нужно будет пойти в ГОРОНО (или теперь эти отделы образования называются как-то по-новому? Ей давно не приходилось там бывать – не было нужды). Впрочем, какая разница, как они называются. Она пойдет и узнает, нужны ли учителя истории. Истории, которую она почти забыла. Когда-то учителей не хватало, но как обстоят дела теперь?

Лариса вскочила и заметалась по комнате, лихорадочно соображая, где лежит ее трудовая книжка. Педстаж Красовской был невелик – всего два года. Что, если школа не захочет приобрести тридцативосьмилетнего учителя, который работал пару лет? Трудовую книжку Лариса, конечно, не нашла. Несомненно, она валялась где-то на полке или на антресолях как ненужная вещь, но женщина не стала продолжать поиски. Она почувствовала, как на нее навалилась усталость, и тяжело опустилась на диван. Слегка кружилась голова. Иногда у Ларисы понижалось давление, и для того, чтобы взбодриться, она выпивала чашку кофе со сливками. Это следовало сделать и сейчас. Усилием воли женщина заставила себя встать и пойти на кухню. Она включила электрический чайник, достала банку кофе и открыла холодильник. Он был пуст. Хлебница на столе хранила сиротливый кусок сухого хлеба. Остатки сливок прокисли. Есть Ларисе не хотелось, но она подумала о том, что завтра, послезавтра, дня через три ей все равно захочется есть, а она не сможет купить себе даже хлеба. На даче оставались какие-то продукты: хлеб, колбаса, остатки жаркого, мешки с прошлогодней картошкой. Но этого тоже хватит ненадолго. Что же делать?

Не обращая внимания на шипение чайника, который возвещал о готовности, Лариса бросилась в комнату и открыла заветную лакированную шкатулку из какого-то восточного дерева. Стас привез ее из вьетнамской командировки. Она решила продать некоторые драгоценности. В свое время Стас подарил ей несколько золотых гарнитуров и колечек с бриллиантами, и от парочки можно было избавиться. Память памятью, но жить-то надо… Возможно, вырученных денег хватит до конца лета, а там она постарается устроиться на работу.

Но что это? Деревянная шкатулка, черная, с желтыми стеблями бамбука, вылетела из ее рук и, ударившись о пол, развалилась на две половины. Она была пуста, пуста, как новый финский холодильник на кухне. Стараясь унять дрожь, женщина подняла ее и еще раз все осмотрела, словно стараясь найти золото под ее обломками. Разумеется, нигде ничего не было.