Отпустив евнуха, Лаодика вышла в сад, но свежий морской воздух не принес успокоения. Только когда Гиетан сообщил, что доблестные воины выехали на поиски отряда Митридата и обыщут все труднодоступные горные тропы, царица немного успокоилась и, позвав служанку, попросила принести стакан хорошего вина из погребов дворца.

Дивноморск, 2017

Милена примчалась на своем маленьком подержанном красном «Фольксвагене» через пятнадцать минут. Таща за руку безучастную Ларису, она приговаривала:

– Мы едем исполнять свой долг.

Женщина позволила усадить себя на переднее сиденье и, когда Милена завела двигатель, проговорила:

– Милена, у меня пропали драгоценности.

Сестра Стаса так резко обернулась к ней, что что-то хрустнуло в ее шее:

– Как пропали?

– Они всегда лежали в шкатулке на полке шкафа, – пояснила Лариса. – Ну ты видела эту вьетнамскую шкатулку… Сегодня я их там не нашла.

Милена вцепилась руками в руль и чуть не заехала на бордюр.

– Вот так номер, – произнесла она. – Куда же они делись?

– Я собиралась позвонить следователю, который сообщил мне о гибели Стаса, – сказала Лариса. – Он оставил мне свою визитку.

– Ну и зря, – буркнула Милена. – Отвлекать его по пустякам. Наверняка ты сама подевала куда-то свои цацки.

– Неправда, – сквозь зубы произнесла родственница. – Я хорошо помню, что видела их дней пять назад. Они лежали в шкатулке. Ну черной, с желтыми стеблями бамбука. Они всегда лежали только там.

Милена пожала полными плечами, заколыхавшимися под рукавами зеленого летнего платья:

– Выходит, их взял твой муж, раз признаки ограбления отсутствуют. Значит, они зачем-то понадобились Стасу.

Лариса нервно провела рукой по медным волосам:

– Зачем Стасу мои драгоценности? И потом, он обязательно посоветовался бы со мной, если бы у него возникло такое желание.

– Твой муж – коллекционер, – парировала Милена. – Ему могли понадобиться деньги на приобретение очередного артефакта. Допустим, наличных не хватило. Пришлось заложить твои цацки.

Лариса откинулась на спинку кресла и задумалась. В словах Милены не было ничего удивительного. Да, Стас часто покупал антиквариат, но всегда рассказывал ей о будущей покупке и о сумме, которую собирался потратить. Суммы были небольшие, во всяком случае, далеко не такие, чтобы потерять покой и сон. Может быть, на этот раз что-то помешало ему пооткровенничать с женой? Однако это предположение ничего не меняло. Драгоценностей не было, и это означало, что в ближайшее время она останется без денег. Совсем.

– Как я буду жить, Милена? – тихо спросила Лариса. – Я ведь хотела продать драгоценности.

– Да поняла я, – махнула рукой сестра Стаса. – Только ты не волнуйся. На первое время мы тебе одолжим.

Лариса покачала головой.

– Больше я не возьму у вас ни копейки, – решительно заявила она. – Вы взяли на себя оплату похорон. Неужели я стану жить за ваш счет? Как только все закончится, – тут ее голос предательски сорвался, и она всхлипнула, но мужественно продолжила: – Как только все закончится, я устроюсь на работу. Хотелось бы в школу, но даже не знаю, возьмут ли меня туда. Да и до первого сентября долго. Если понадобится – пойду мыть полы.

– Ты и полы, – фыркнула Милена. – Не сочиняй! Что-нибудь придумаем. Слушай, ведь ты можешь продать коллекцию Стаса. – Женщина хлопнула себя по толстому колену. – Как мы сразу не догадались!

Лариса сжала кулаки. Все в ней закипело от негодования.

– Ни за что!

– Зачем она тебе? – удивилась родственница. – Ты ведь никогда не проявляла к ней интерес. Продай, иначе антиквариат сгниет на вашей даче.

– Ни за что, – повторила Лариса. – Я создам музей Стаса.

– О’кей, – сдалась Милена. – Как пожелаешь. – Она подрулила к двухэтажному коттеджу с полукруглыми окнами. – Все, приехали.

Женщины вышли из машины и направились к дубовой лакированной двери. Навстречу предупредительно выскочил маленький, похожий на японца вертлявый мужчина с желтым лицом, облаченный, несмотря на жару, в выглаженную, без морщин, белую рубашку с длинным рукавом и черные брюки, и, растянув в улыбке тонкие губы, отчего его лицо сразу же покрылось сеткой мелких морщин, прощебетал:

– Это вы мне звонили? Рад приветствовать в нашей фирме. – Он взял Ларису за руку и слегка кивнул Милене: – Пойдемте со мной.

Его рука была холодна как лед, и Красовская некстати подумала, что менеджер, долго работающий в похоронной конторе, сам стал чем-то походить на своих неживых клиентов.

В выставочном зале приторно пахло цветами и деревом. Тяжелые темно-синие портьеры мешали лучам солнца проникнуть в комнату и хоть немного оживить ее. Увидев гробы, Лариса покачнулась и чуть не упала. Вертлявый человечек едва успел прийти на помощь.

– Сядьте. – Он придвинул к ней стул, и женщина послушно опустилась на него. – Принести воды?

Лариса покачала головой:

– Спасибо, не нужно. Сейчас все пройдет.

Мужчина угодливо склонился:

– Как пожелаете.

Откинувшись на спинку стула, Красовская закрыла глаза. Она слышала, как Милена ходила по залу и справлялась о цене, и сколько ни говорила себе, что надо встать и подойти к родственнице хотя бы ради приличия, никак не могла себя заставить. Наконец усилием воли она подняла отяжелевшее тело и зашагала к Милене. Та рассматривала гроб, обитый малиновым атласом.

– Как тебе этот?

Ларисе он показался чересчур вычурным, не для профессора-историка (кроме того, Стас терпеть не мог малиновый цвет), и она хотела сказать об этом, но приступ тошноты согнул ее вдвое. Тяжелый запах цветов и еще какого-то вещества будто впитывался, всасывался в плоть и кровь. И, конечно, волнение…

– Бедненькая моя, – засуетилась родственница, – тебе нужно на воздух. Давай вернемся домой, а завтра снова приедем сюда.

Лариса замотала головой:

– Нет, нет, прошу тебя. Мы никогда больше сюда не вернемся. Лучше скорее покончим с этим. Берем такой же, но не малиновый.

– Хорошо, хорошо, – сразу согласилась Милена. – Иди к машине. Я сама обо всем договорюсь.

Лариса послушно отправилась к сиротливо стоявшему в тени автомобилю, осыпанному опавшими цветками акации. В висках стучало, лоб покрылся холодным потом.

«Неужели это все происходит со мной? – печально думала она. – Неужели через три дня мы закопаем Стаса в землю, и я останусь совсем одна?»

Она открыла дверцу машины и с трудом залезла на переднее сиденье. Милена подоспела через десять минут.

– Я все купила, – сообщила она, грузно усаживаясь за руль. – Неприятное это занятие, скажу я тебе. Но его не избежать.

– Да. Это верно, – поддакнула Лариса. Родственница повернула ключ в замке зажигания.

– Отвезу тебя домой и поеду в церковь, – сказала она. – Стас не был слишком религиозным, но храмы посещал. Да и вообще в наше время это принято – отпевать покойника.

– Да, – снова кивнула Лариса. Милена покосилась на нее и ничего не ответила. Так в молчании они доехали до дома.

– Подниматься к тебе я не стану, – произнесла сестра Стаса. – Умаялась. Поеду к муженьку любимому. – Она нагнулась и поцеловала невестку. – Крепись, дорогая. Созвонимся.

Лариса крепко обняла единственную родственницу и побежала домой. Тишина в квартире пугала, она надеялась, что Милена окликнет ее и предложит побыть с ней, но этого не произошло. Бедняжка и так слишком много для нее сделала.

На негнущихся ногах Лариса подошла к двери, открыла ее и ввалилась в пыльный полумрак и удушающую тишину, которую неожиданно прорезал звук городского телефона. Лариса скривилась – не хотелось ни с кем разговаривать, но подошла к аппарату и сняла трубку:

– Алло?

На том конце провода кто-то прерывисто дышал, и у нее перехватило горло. Дыхание незнакомца было с хрипотцой, так дышал аллергик Стас, когда в Дивноморске зацветала амброзия.

– Стас! – крикнула она в трубку, сознавая, что это бред, что она выдает желаемое за действительное. – Стас, это ты? Ты не погиб, правда?