Философия целостности закрепляет помимо принципов существования и архетипические (изначальные, врожденные) страхи – страх одиночества, оторванности от сообщества. На пересечении этих координат – целостности и одиночества – выстраивались определенные мифологемы бытия, которые требовали создания механизмов охраны и защиты целостности – обожествления этих процессов.
Почитание богов тесно взаимосвязано с оформлением института праздников. Они являлись неотъемлемой частью быта в древнейшей общности. Кроме того, эти праздники выполняли функцию «мирного перераспределения имущества» и натуральных продуктов. По мнению К. Жигульского, праздники являлись механизмом экономического равновесия, совместного потребления в ситуациях социального и экономического неравенства.
Культовые традиции почитания богов тесно связаны с ранними механизмами распределения и перераспределения. Они выступали определенной системой помощи и поддержки на уровне сакральных отношений. Это помогает понять, почему столь велико количество праздников в году, которые справляли наши предки. Исследователь истории праздников XIX в. А. Ермолов фиксирует, что помимо официально установленных 80 праздников в отдельных местностях отмечали свои (общее число достигало 150).
Если учесть, что многие праздники могли длиться от трех до восьми дней, то это становилось существенным подспорьем в распределении и перераспределении материальных благ. Такие формы поддержки достаточно широко были распространены не только у славян. Они встречались в Древней Греции и Древнем Риме и часто служили средством манипулирования общественным сознанием.
Появление института волхвов способствовало зарождению определенного регулятора общественных, групповых отношений. Их деятельность разворачивалась в обстоятельствах кризиса экономического, социального, личностного, когда необходимо было разрешить ту или иную проблему. В. Н. Татищев приводит следующий пример: когда у Изослава родился сын Всеслав, то на голове у него было язвенно, «волхвы же призванные сказали матери его, дабы она язвенно повязала ему на голове, и всегда бы носил до живота своего, что он и носил до самой смерти «на себе».
Действия волхвов имели сакрально-мифические установки. Они подкреплялись определенными ритуальными действиями, и, что очень важно, действия эти неразрывно связаны с идеологией поддержки. Оказание поддержки на уровне «жизнь – смерть» характеризует ранние формы защиты субъектов помощи. Не случайно именно волхвы устраивали погребальные игры рода, поскольку они выступали в качестве «проводника к смерти».
Институт вдов оформляется у славян незадолго до принятия христианства (до этого вдову сжигали с умершим мужем). Сельская община предоставляла ей землю, оказывала помощь продуктами. Как «чистые», находясь близко к миру смерти, вдовы обмывали и обряжали умерших. В качестве «отдара» они получали вещи покойного. Если доверять свидетельствам Ахмед Ибн Фадлапа, то согласно славянским обычаям, в погребениях, которые он сам наблюдал, имущество богатого человека разделялось на три части: «треть дают семье, за треть кроят ему одежду и за треть покупают горячий напиток». Соборование покойного было делом вдов. Возможно, они и получали одну треть.
Не менее древняя традиция – хождение за «навалным», которая встречалась еще в прошлом веке на юге Украины. Этот обычай заключался в том, что нуждающейся женщине оказывали помощь продуктами, как правило, осенью, после уборки урожая. При этом соблюдался своеобразный ритуал. Он включал в себя особым образом организованный приход в дом, где будет оказана помощь: иносказательно приглашали в гости, а затем, когда «гости» приходили и приносили определенное количество запасов, предлагали им выпить и закусить.
Таким образом, уже на стадии родовой общины зарождаются механизмы поддержки тех субъектов общности, которые в силу разных обстоятельств не могут быть наравне или оказываются недееспособными.
В основе хозяйственной взаимопомощи и взаимоподдержки лежит «всякая взаимовыручка», в более узком экономическом смысле – форма обмена, зародившаяся в первобытной общине с появлением в ней распределения по труду и личной собственности. Именно эти отношения Б. Малиновский обозначил понятием «реципрокация», т. е. постоянная циркуляция между субъектами общины на основе их взаимных обязательств.
Старики и дети относились к одной социовозрастной группе. Поэтому термин «сирота» распространялся на тех и других. Но формы их поддержки были различны.
Формой поддержки стариков было выделение общиной для них особого участка земли – косячка для заготовки сена. Или дряхлого старика определяли на постой то к одному, то к другому члену общины. Пожилые люди селились недалеко от общины, на погостах, строили себе кельи и жили за счет подаяния.
Институт детского сиротства вырос из домашнего рабства: детей отдавали, продавали в рабство, чтобы сохранить жизнь в голодные годы. Для оказания помощи сиротам складывались различные социальный институты, основные из которых рассмотрим далее.
Приймачество. Принимали в семью сироту люди позднего возраста, когда им было трудно справляться с хозяйством или они не имели наследников. Сирота почитал своих новых родителей, вел хозяйство и должен был их похоронить.
Фетимизация. Сироте могли назначить «общественных» родителей, которые брали их на свой прокорм. Однако если сирота имел хозяйство, община противодействовала усыновлению. Такие сироты назывались выховапцами, годованцами.
Общинная, мирская помощь детям. Ребенок переходил из дома в дом на кормление. Оберегами выступали отдельные вещи, растения (береза, дуб, осинка), предметы костюма, домашней утвари. Таковыми являлись пояса и полотенца. Семантическая магика круга присутствует и здесь. Согласно исследованиям И. Кремлевой, пояс надевали ребенку после рождения, он оберегал его от злых духов. Древнейшие языческие атрибуты оберега были сохранены и в христианской культуре. Например, иконы помимо культового предназначения имели и оберегающую функцию. Нельзя не обратить внимание и на распространение такого явления, как признание икон чудотворными. До сегодняшнего дня почитаются и наделяются чудотворной силой иконы Иверской, Казанской, Владимирской, Смоленской Божей Матери, Утоли моя Печали, Троеручицы.
Ранние формы поддержки первоначально носили ритуальный характер и до XIX в. сохранили форму народных праздников. Можно различить обязательные внесезонные и сезонные «помочи». К первому виду относятся виды поддержки, обусловленные экстремальными ситуациями (пожарами, наводнениями, массовым падежом скота). При этом отдавали часть приплода скота, помогали по хозяйству, строили дом, мельницу. К этим видам можно отнести сиротские и вдовьи «помочи», когда данная группа снабжалась за счет общества хлебом, дровами, лучинами.
Толоки – вид помощи, который включал в себя не только совместную обработку земли, но и перевозку сена, хлеба, навоза. Складчина – не только совместное кормление, но и совместные заготовки корма для скота. Супряга – совместное использование рабочего скота.
Сезонные «помочи» связаны с сельскохозяйственными работами: покос угодий, сбор урожая. Праздник проводился либо всем селением, либо несколькими семьями в складчину, где каждый субъект предоставлял какую-либо долю продуктов на общественные нужды. Подобные праздники назывались ссыпками, мирщиной, ссыпщиной. В XIX в. во многих уездах такие праздники были еще достаточно распространены и собирали на взаимное угощение в Петров, Ильин и Спасов день до двадцати пяти деревень. На праздник в честь Бориса и Глеба приготовлялась общественная яичница. Однако помимо форм взаимоподдержки праздники, возможно, являлись и «общественными милостынями». В русских селениях XIX в. на праздники собирались нищие и богомольцы, численность которых в отдельных случаях достигала десяти тысяч, причем кормили и содержали их в течение трех дней за общинный счет.
Другим важнейшим механизмом закрепления реципрокных отношений, связанных с сакральными установками, были родовые обряды почитания предков. Умершие предки обожествлялись. К ним обращались через культовые обряды, что в итоге привело к определенному родовому единению.
