Грантер не вернулся в Лавку. Книжная Лавка, у которой нет названия, вцепилась в его душу невидимыми ладонями и впоследствии выдрала огромный кусок . У художника никогда не было семейного дома, в который он бы ездил на каникулы, или просто дома, где бы его ждали. Но в магазинчике он собрал своих самых лучших друзей, он прочитал самые интересные шедевры мировой литературы, он полюбил и поменялся там. Он творил там. Он пил самое лучшее вино именно в Лавке.

И её забрали. Навсегда. Всю до последней Алисы в Зазеркалье с карикатурами Эра на полях.

Грантер никогда больше не собирался даже ходить по той улице, где она находилась. Никто не уговаривал его это делать. Эммануэль был благодарен. Эммануэлю было паршиво на душе, когда он думал, что будет мешать, если начнет жить в одной квартире с Анжольрасом, Курфейраком и Комбеферром, которая, по сути, оказалась не такой уж и большой.

Но вот чего не ожидал никто, так это того, что Андрэ Жавер через две недели после суда позвонит Грантеру. Они разговаривали долго. Художник прижал телефон плечом к уху, а руками искал свои сигареты по карманам. Жавер тихо говорил в трубку, что если они хотят, то могут жить в его квартире. Грантер подавился дымом и рассмеялся.

- Простите, инспектор, но я как-то это слабо себе представляю, - с горечью ответил Грантер. – Однако, спасибо за предложен…

- Меня не будет в этой квартире. Я, - инспектор Жавер прокашлялся и замялся. – Вы знаете, что Козетта Фошлеван и Мариус Понмерси собираются вместе жить? У молодого мсье Понмерси есть своя трехкомнатная квартира в городе.

Грантер поднял брови, стряхивая пепел в баночку из под колы. Связь он уловил плохо.

- Да, знаю. В смысле, знаю о том, что Мариус и Козетта съезжаются, они идеальные, как пара милых котят.

В кухню забежал Курфейрак с намерением что-то сказать, но Эммануэль нетерпеливо махнул на него рукой, на что Антуан закатил глаза, но молча вышел из комнаты.

- Так вот, я буду жить с мсье Фошлеваном, отцом Козетты. Поэтому моя квартира свободна, и я предоставляю её в ваше распоряжение.

Грантер замер с забавным выражением лица. Если прислушаться, можно было услышать, как у него в замедленном темпе заскрипели мозги.

- А-а-а-мда, я… теперь всё понимаю, - попытался связно ответить Грантер. – Но с чего вы проявляете такую доброту к нам? Козетта через мсье Жана заставила?

Жавер вздохнул.

- Нет. Собственные переосмысленные приоритеты. И совесть, - после паузы добавил он.

Тут Грантер не выдержал и тихо рассмеялся:

- И имя совести - Жан Фошлеван.

Художник закрыл глаза.

- Я знал, что вы не плохой человек. Ну, по морде вы бьёте, конечно, отлично, сдохнуть мне хотелось прилично в реанимации, тут уж врать я не стану. Но что-то вас выдаёт. Я пока не понял, что, но это чувствуется, - Грантер сел на стул и с облегчением вздохнул. – Мы найдём себе квартиру. Но несколько месяцев поживем у вас. Я разберусь с работой, Прувер и Понина тоже. Но ваша помощь неоценима. Я… да. Спасибо.

Минут через десять Грантер побрёл обратно в гостиную, где сидели Ферр и Анжольрас. Курфейрак распевал Фантом Оперы в душе. Люсьен вздрогнул, когда увидел белое лицо Грантера.

- Чёрт, Эр, что случилось? – Анжольрас вскочил на ноги.

Грантер рассеяно достал из кармана ядовито-розовую резинку и стянул в хвостик свои волосы.

- Ничего. Ну кроме того факта, что отец Козетты и инспектор Жавер живут теперь вместе, - Анжольрас хотел было прокомментировать, но Эммануэль поднял ладонь, жестом останавливая его. Комбеферр смотрел на художника поверх очков. – И в своей квартире Жавер предлагает пожить Эпонине, Пруверу и мне.

Воцарилась гулкая тишина. Через пару секунд в душе перестал орать арию Курфейрак. Он, обмотавшись полотенцем, выглянул из двери и с интересом спросил:

- А что с вами такое? Эй, народ?

- То есть, ты съезжаешь от меня? Нас, - тут же поправил себя Анжольрас.

Комбеферр постарался не так явно улыбаться, глядя на выражение лица своего друга. Грантер от удивления уставился на него.

- Анжольрас, ты что не слышал меня, отец Козетты и Жавер, они вместе. Курф, ну хоть ты отреагируй!

Курфейрак вприпрыжку выскочил из ванной с очень взволнованным лицом.

- Так-так, подожди, брат. Ты собрался Жеана отсюда убирать? И сам съезжать? Ты думаешь, я опять хочу видеть вечно кисло-недовольную физиономию Люсьена двадцать четыре на семь? – Антуан так жестикулировал руками, был так праведно зол, что не заметил, как с него сползло полотенце. Ферр тактично молча его подобрал и протянул Курфу. – Да подожди ты, мне не до этого!

Анжольрас прижал ладонь к лицу.

- Ради бога, Курф, прикройся.

- Но-но, - пригрозил ему пальцем Курфейрак. – Ты видишь перед собой шикарное тело, не каждому дано.

Грантер с недоверием перевел взгляд с Курфейрака на Комбеферра, а потом на Анжольраса.

- Меня одного удивил тот факт, что у Козетты теперь будет два папы, а Мариуса два свекра? Ладно, ладно, толерантный век, чему я удивляюсь, но всё же…

Курфейрак уперся руками в бока:

- Эр, ты не понимаешь. Я не собираюсь отдавать тебе Прувера. Ты, конечно, его лучший друг и все дела, но вы там, - слово «Лавка» теперь было под табу, и настоял на этом Анжольрас, - развели просто цветник депрессии и пессимизма. Я не собираюсь допускать, чтобы мой потрясающий, невообразимый, милый, очаровательный, талантливый Жеан опять пропитывался дымом, ничего не ел и смотрел в потолок стеклянным взглядом. Хватит, ради бога, Эр, просто попробуйте пожить как нормальные, - он акцентировал на последнем слове внимание, - люди.

- Сказал абсолютно голый человек, стоящий перед своими гетеросексуальными друзьями, - скривился Грантер.

Курфейрак раскрыл рот от удивления.

- Где ты тут гетеросексуальных узрел?

Анжольрас и Грантер одновременно ткнули пальцами в сторону Комбеферра. Сам же Филипп вздохнул и сказал:

- Курфейрак, успокойся, никто не забирает у тебя Жеана. Эр, - он посмотрел на озадаченного художника, - в той квартире можете жить вы с Анжольрасом. Не беспокойся о нас. Если Эпонина не захочет тут оставаться, я помогу ей найти жилье. К тому же Фейи на днях говорил, что он нашел наконец-то квартиру с большим балконом и двумя комнатами. Да, она не в центре Парижа и не с видом на Эйфелеву башню, но места хватит. Он сможет жить с Эпониной там.

Люсьен нахмурился:

- А ты не хочешь с ней жить?

Ферр мягко улыбнулся, глядя на друга:

- Мы же не о вещах говорим – захотел и взял с собой на новую квартиру, а захотел

– оставил. Эпонина сама решит, что для неё лучше, я не настаив…

Грантер издал кучу странных звуков. Комбеферр замолчал и с удивлением посмотрел на него.

- Просто попробуйте пожить, как нормальные люди, - передразнил Курфа Грантер. – Ферр, мой тебе совет. На будущее. Эпонина пожестче любит, ясно? Это раз. А во-вторых, да, ты современный рыцарь и сэр Джорах, который тысячу раз будет приносить себя в жертву, но Понина не Дейнерис. У неё есть сердце, и она, дурак ты этакий, переедет к Фейи без вопросов, потому что не умеет быть романтичной. Она прагматик и будет думать, что живет здесь на птичьих правах и мешает Анжольрасу, Курфу и тебе. Но ты же умеешь доходчиво всё объяснять людям! Позаботься о ней, скажи ты уже, что любишь её, не ломайте комедию как, эмм, один наш знакомый художник.

Анжольрас с неподдельным интересом рассматривал лицо Филиппа Комбеферра.

- Никогда не видел, как Ферр краснеет, - заметил он вслух.

Грантер прочистил горло.

- Ладно, это я слишком прямо сказал, но суть ты уловил.

***

Спустя год после того памятного вечера Люсьен Анжольрас и Эммануэль Грантер все же переехали в квартиру инспектора Жавера. Там они прожили два с половиной месяца, а потом Грантера пригласили в издательство, где он начал работать иллюстратором. Анжольрас перевелся на заочное обучение: ему осталось полтора года, и тогда он сможет работать политологом или журналистом, как всегда и хотел. Через два с половиной месяца Грантер и Анжольрас начали снимать свою собственную квартиру. Эр проиллюстрировал еще один сборник сказок, а статью Анжольраса напечатали во французской версии National Geographic. Она была о истории Французской Революции. А точнее о том, как современное поколение относится к политикам того кровавого времени.