Энди сосредоточила свое внимание на своей тарелке, не желая втягиваться в этот конкретный разговор. В то время как Кэссиди была более чем счастлива жить на пособие от матери в Лондоне, Кэролайн решила работать официанткой и барменом, чтобы свести концы с концами. После переезда в Калифорнию Кэролайн решила дистанцироваться от своих друзей из школы Далтона и не привлекать к себе внимания в Калифорнийском университете искусств. Ее друзья были не из богатых семей, большинство из них учились на стипендии, и, как сказала Миранда, это внезапный бунт против финансовой поддержки был вызван каким-то глубоко укоренившимся чувством смущения по поводу ее семейного богатства.

– Мы обсудим это позже, – сказала Миранда, услышав в ответ стон Кэролайн.

– Как дела в университете, Кэролайн? – вмешалась Энди.

Кэролайн бросила на нее благодарный взгляд.

– Хорошо. Хотя трудно не беспокоиться о том, что будет дальше.

Энди бросила взгляд на Миранду, которая внимательно наблюдала за дочерью.

– Что тебя так беспокоит? Конкретно сейчас? – Спросила Энди.

– Окончание. Я имею в виду, куда мне двигаться дальше? Это диплом по искусству, Энди. Все вокруг говорят мне, что это пустая трата денег, что из этого ничего не выйдет. Так что мне делать – продолжать учиться и получить степень магистра, или пойти и получить степень магистра по бизнесу в Стэнфорде, как и все остальные? Ненавижу бизнес.

– А что насчет чего-то цифрового?

– Я включала много цифрового в свою степень до сих пор.

– Тебе это нравится?

– Мне нравится. Скульптура – это то, где мое сердце, но я всегда знала, что работать в этой области будет тяжело.

– У моей подруги есть галерея, и она также курирует множество выставок здесь, в Нью-Йорке, некоторые с участием начинающих художников. Я была бы рада показать ей некоторые из твоих работ, анонимно, если хочешь.

– В самом деле? – Взволнованно спросила Кэролайн.

– Конечно.

– Возможно, мой выпускной проект, – сказала Кэролайн. – Сейчас еще рано, но, может быть, ближе к концу учебного года?

– Это долгосрочное предложение, Кэролайн.

– Вау. Спасибо, Энди. Но я не хочу никаких одолжений, понимаешь? – Ответила Кэролайн, смущенно почесывая затылок.

– Это не одолжение. У Лили наметанный глаз, но она также и жесткий критик. Она не возьмет ничего, что, по ее мнению, не заслуживает места в галерее, – ответила Энди.

– Хорошо, здорово, – кивнула Кэролайн, ее рука потянулась за своим бокалом.

– Что касается будущего, постарайся не переживать так сильно. Это придет к тебе. Не всем из нас с самого начало предназначено, как твоей матери, быть рожденной для одной цели, – сказала Энди, улыбнувшись Миранде.

– Ах, не говори мне об этом, – сказала Кэролайн. – Клянусь, она родилась с экземпляром «Подиума», зажатым в кулаке.

Энди засмеялась.

– А как же ты, Андреа, – неожиданно вмешалась Миранда, глядя на нее через стол. – Каким было твое предназначение?

– Мое? – переспросила Энди со смешком. – Я должна была стать писателем.

– Мама сказала, что ты работаешь в издательстве. Ты сейчас пишешь? – Заинтриговано спросила Кэролайн.

– Когда у меня есть время, да, – сказала Энди. – Я забросила это дело на много лет, когда все пошло не так, как я планировала. Тем не менее, я выяснила, что это то, что мне нужно. Получится ли что-нибудь из этого, сейчас уже не имеет значения, ведь радость, которую я получаю от этого, делает это стоящим.

Миранда посмотрела на нее с оттенком удивления и грусти.

– Надеюсь, в будущем ты позволишь мне прочитать что-нибудь из твоих работ, – тихо сказала она.

Энди наклонила голову и слегка улыбнулась.

– Конечно.

Кэролайн откашлялась, и они разорвали свой пристальный взгляд, снова сосредоточившись на ней.

– Вау, это только мне кажется или здесь стало жарко? – Кэролайн резко дернула воротник футболки.

– Отопление установлено на 75 (прим. переводчика: 24 градуса по Цельсию), – сказала Миранда, полностью игнорируя намек. – Будь полезной и принеси десерт к столу.

– Я уберу эти тарелки, – сказала Энди, быстро вставая на ноги, чувствуя внезапное желание дистанцироваться от Миранды.

– Ты точно ей нравишься, – пробормотала Кэролайн, когда они отошли от стола. – Честно говоря, я не помню, когда в последний раз видела десерт на этом столе.

Энди резко взглянула на Кэролайн и увидела, как она зло улыбается.

– Ты покраснела, – тихо заметила Кэролайн, смеясь и ставя тарелки в раковину.

Энди почувствовала, как жар поднялся к ее лицу и прокляла свое тело.

– Кэролайн, – прорычала она себе под нос.

– О чем это вы там хихикаете? – спросила Миранда из-за стола.

– Ни о чем, – отозвалась Кэролайн, весело хлопнув Энди по спине.

***

– Итак, Энди, да? – Спросила Кэролайн, когда положила последнюю тарелку в посудомоечную машину и закрыла ее бедром.

– Андреа стала хорошим другом за последние несколько месяцев, – сказала Миранда. – Я подумала, что тебе будет интересно поговорить с кем-нибудь, кто на самом деле учился в колледже за последние двадцать лет.

– Значит, ты пригласила ее сюда ради меня. Не для себя, – сказала Кэролайн, потянувшись за кухонным полотенцем, чтобы вытереть руки.

Миранда узнала это выражение лица своей дочери, и это означало неприятности.

– Не думай, что я пропустила твой маленький остроумный комментарий за ужином, – сказала она с рычанием. – Андреа, выглядела так, словно собиралась бежать к двери.

– И все же она этого не сделала, – ответила Кэролайн со значением. – На самом деле, она осталась еще на два часа и позволила тебе беспрепятственно рассказывать о том, что ты лучше Анны Винтур, потому что не работаешь с Терри Ричардсоном* годами.

– Я не делала ничего подобного!

– Нет, делала, – сказала Кэролайн. – И что хуже всего, она слушала. Боже мой, она, должно быть, святая, раз терпит тебя.

– Что, прости?

– Мам, – сказала Кэролайн, когда они вернулись к столу, – серьезно. Что, черт возьми, происходит?

Миранда разлила остатки вина в их бокалы, когда они обе сели.

Кэролайн всегда предпочитала кухню. Это было место, где они общались больше всего, когда дома их было только трое. То, что девушки помогали ей с ужином, держало их занятыми и подальше от своих устройств хотя бы час по вечерам, когда она была свободна. Теперь, когда они приезжали домой, они предпочитали эту комнату.

Она забыла это.

Но не любопытная Кэролайн.

– Я же сказала, Андреа - коллега и друг.

– Я никогда не ужинала с кем-нибудь из твоих «друзей», который не был бы чересчур экстравагантным, и уж точно это никогда не проходило здесь, – сказала Кэролайн, указывая на кухню. – Она тебе нравится.

– Пригласила бы я ее в этот дом, если бы это было не так?

– Я не это имела в виду, – сказала Кэролайн, закатывая глаза. – Она тебе нравится, – сказала она, многозначительно шевеля бровями.

– Это нелепо, – сказала Миранда.

– Ох, определенно. Сколько раз она была здесь с тобой наедине?

– Не понимаю, какое это имеет значение.

– Ну, конечно, нет. Ты просто решила откинуть правила, касающиеся твоих сотрудников всю твою жизнь, потому что Энди, что? Самый популярный редактор на восточном побережье? Да ладно, мам.

– Вопреки распространенному мнению, Кэролайн, у меня могут быть друзья.

– Тот, кто на двадцать лет моложе тебя и был твоим помощником? Ты презираешь своих помощников.

– Не правда.

– Последнюю ты назвала бессодержательной и ищущей внимания, у которой едва хватает мозговых клеток для функционирования. Вчера.

– Я просто констатировала факты.

– Уффф, ты невозможна, – простонала Кэролайн.

– А ты видишь то, чего просто нет, Кэролайн. Я знаю, ты беспокоишься, что я живу одна, но Андреа недавно развелась, не говоря уже о том, что она натуралка. Она не ответ на твои необоснованные опасения.

– Они не безосновательны.

– Я в порядке.