И вот он делает шаг. Нетвердый, совершенно не уверенный в том, куда и зачем, но все же его нога медленно переносит его хрупкое тело вперед. Вторая нога становится рядом и замирает. Он слушает лес, ждет, что тот ответит ему на столь смелый ход. Лес молчит. Мальчик делает еще шаг. Затем еще. И вот он уже бежит во весь опор, не зная куда именно бежит, лишь чувствуя, что направление верное. Крошечные ножки мелькают в траве, оставляя позади мрачный лес, дышащий ему в спину. Он не смеет остановиться, не смеет даже обернуться. Воздух обжигает легкие, сердце колотится, глаза отчаянно высматривают то, к чему он бежит, повинуясь шестому чувству, толкающего его в спину. И, наконец, видит.
Лес обрывается резко, словно его рубанули тяжелым тесаком, и ребенок оказывается на большой поляне, со всех сторон окруженный стенами из гигантских елей, которые, склоняя верхушки к центру, образовывают купол из самих себя. В центре стоит огромное дерево очень похожее на дуб с размашистой кроной, высотой с трёхэтажный дом. У него странные ветви - вьются, словно завитки неведомого кружева, создавая удивительные узоры. Каждый листик на них слабо светится, и поляну заливает нежный, светло-зеленый свет. Кора испещрена глубокими бороздами, как лицо старика морщинами, выдавая древность, вросшую корнями в само время. Мальчишка пытается охватить взглядом исполина, но дерево такое огромное, что затмевает собою все, заявляя себя хозяином этого места. И тут я понимаю, что оно живое. Не могу объяснить, как, но просто чувствую, что передо мной существо разумное. Внутри дерева струится, растекается, собирается и, снова распадается колоссальная энергия, густая и темная, как человеческая кровь. Мальчик, так же как и я, слышит его дыхание, отдающее легким шорохом листьев, и всем телом ощущает пульсирующую в нем жизнь. Он подходит к дереву и долго стоит рядом неподвижно, то ли собираясь с мыслями, то ли прислушиваясь, но потом хрупкая ладошка ложится на теплую морщинистую кору. И вдруг дерево отвечает ему. Оно не говорит, но в голове у ребенка возникают картинки и образы, словно отпечатки слов, но не сами слова. Они безмолвны, но предельно ясны.
Дерево спрашивает у мальчика, чего он хочет. Я не слышу его слов, не понимаю, что именно он говорит. А мне очень нужно понять. Дерево вздохнуло, словно приготовилось очень глубоко нырять, словно раздуваясь и становясь еще больше, еще нереальнее. Жизнь искрится в его листьях, а по стволу бегут золотые нити. Энергия, невероятная сила, совершенно нечеловеческая, неземная и она закипает внутри дерева, грозясь разразиться взрывом. Она бурлит, она жжет кожу и заставляет воздух вибрировать, и я чувствую, что сила эта недобрая. Внезапно мне становиться ясно, что сейчас случится что-то нехорошее. Я пытаюсь закричать, пытаюсь предупредить мальчика, но мой голос беззвучен, словно вязнет в каком-то киселе. Я вижу, как мальчишка шевелит губами - он говорит что-то дереву, но я не слышу его. Дерево отвечает. Вижу, как мальчик кивает головой в знак согласия. Я кричу громче, пытаюсь перекричать звенящую тишину между нами, пытаюсь пробить этот светло-зеленый кокон, скрывающий его от меня. Бесполезно. И тут сон начинает выталкивать меня. Контуры, до того четкие и яркие, начинают расплываться, стирая границы между предметами, рвется хрупкая нить, связывающая меня с этим видением. Теперь я вижу лишь крохотную фигурку в центре размытых пятен, сливающихся в светло-зеленый фон. Вижу, как он смотрит на свои руки, сложенные ковшиком. Он улыбается, он счастлив, глядя на крохотный белый комочек, дрожащий в его руках.
Дерево подарило ему мышь.
Яркая вспышка обжигает глаза огненно-белым светом, заполняя весь мир, сметая все на своем пути, стирая краски, запахи и ощущение абсолютной реальности происходящего, неся пустоту и оставляя ничто после себя. Ударная волна бьёт меня в грудь, сбивая с ног. Я просыпаюсь от боли и отчаянья, лежа на полу и чувствуя, как начинает ныть отбитый копчик. Одеяло обвило ноги, словно расплющенный шерстяной питон, копчик ныл все сильнее, а затекшую руку начинали колоть крошечные иголочки. Я поднялась и села, оперевшись спиной о диван. Сон мгновенно выветрился, словно его и не было, не оставив даже послевкусия, как это бывает от кошмаров, чей дым еще долго остается у тебя в голове. Я даже подумала, не привиделось ли мне все это. Нет, это точно был сон. Лицо мое было мокрым от слез, а горло саднило. Видимо я кричала во сне.
Я оглянулась в поисках случайно забредшего сюда, стакана воды. Кругом было темно. Камин давным-давно погас, и в воздухе висела прохладная ночь. Лунный свет, льющийся из окна, четко обрисовывал контуры комнаты. Нет, воды здесь нет.
Нет, все-таки сон оставил кое-что после себя. Внутри ерзала, пытаясь улечься поудобнее, холодная, колючая тоска. Я вздохнула и закрыла лицо руками. Ощущение того, что это не сон вовсе, становилось все сильнее и отчетливее. Вернее, что-то во мне, где-то глубоко внутри, было абсолютно уверено, что я каким-то образом сумела перенестись в прошлое и стать невольным свидетелем того, что произошло, возможно, многие десятилетия, а может и столетия, назад. В памяти стояло белое от страха личико с огромными глазами, жадно ищущими помощи, трясущиеся ручки, маленькие ножки, тонкая полоска бескровных губ. Боже мой, как же он был напуган! И его неподдельная, такая искренняя радость при виде крохотного зверька. Сердце мое сжалось от боли при мысли о том, насколько же нужно быть одиноким, чтобы так радоваться мыши. Я поднялась с пола, поднимая скомканный плед, и кладя его на диван. Я снова легла в надежде, что смогу заснуть. Была глубокая ночь, и идти с моими переживаниями мне было не к кому. Наконец, когда я успокоилась, я смогла рассуждать трезво, насколько вообще умела это делать. Я решила, что Ирма наверняка знает о волшебнице, и сможет помочь мне выбраться из замка и найти ее. Завтра, сразу после завтрака. Эта мысль убаюкала меня, и я снова уснула.
***
Утром Ирма не пришла разбудить меня, как делала это обычно. Меня разбудили топот и постоянное бормотание, перемежающееся хихиканьем. Вероятно, беготня за моей дверью происходила уже давно, потому как иначе я бы и ухом не повела.
Я открыла глаза. Солнышко пробивалось сквозь тяжелые портьеры библиотеки, так и норовя прорваться сюда. Снова мимо дверей пробежали служанки, хихикая и бормоча о чем-то, что приводило их в щенячий восторг. Меня же это, как и любого, кого будят насильно, раздражало безумно. Я бросила взгляд на часы на каминной полке. Шесть сорок утра. Отлично! Я перевернулась на другой бок и постаралась снова уснуть, но топот небольшого поголовья юных газелей, лихо проносящихся за дверью, кого угодно мог свести с ума. Я стала подумывать, а не придумал ли Граф очередную забаву для любимой гостьи. Я совершенно легко представила себе, как он, шикарный и томный, сидит за своим огромным столом и тоном властелина мира приказывает своим горничным, устроить соревнование по скоростному бегу в коридоре, но обязательно в той его части, что примыкает к библиотеке. Форма одежды - свободная, начало в пять утра.
Окончательно потеряв настрой на сон, я поднялась с дивана. Надеясь, что мое гневное причитание будет услышано, я оделась и открыла двери. Никого. Ха. Я бы даже сказала «ха-ха». Ни единой живой души. Сговорились они, что ли? Я вышла, закрыла за собой дверь, и тут меня чуть не сносит с ног Анютка. Та самая, которую я впервые увидела с граблями в руках.
- Ой, Лера, простите, Бога ради, я Вас не заметила. - быстро затараторила она. На этот раз в руках у нее была стопка небольших полотенец, которые рассыпались по полу, когда она брала меня на таран.
- Все нормально. - сказала я, присаживаясь и помогая ей собрать ее ношу с пола. - Помочь тебе донести?
- Ой, что Вы?! Я сама! Ни в коем случае!
- Ладно.
Мы собрали гору полотенец и водрузили их обратно в ее хрупкие ручки. Я поняла, что подобные тяжести, очевидно, не были для нее в новинку, глядя на то, как она лихо перехватила огромную охапку, и налегке понеслась прочь, попутно извиняясь и желая мне доброго утра. Я не стала говорить ей, что утро мое уже не может быть добрым, и ее стараниями в том числе. Я стояла и смотрела на опустевший коридор, пытаясь проснуться, как вдруг меня осенило, что Анютка, будучи созданием искренним и бесхитростным, не смогла бы глаз отвести от "подарочка" Графа, но она на меня даже не посмотрела. Я потрогала свои уши и чуть не взвизгнула от восторга - они приняли прежний размер и форму. Ну что же, возможно, это утро еще можно спасти.
