Жалостливый человек

Бесконечные ряды огромной аптеки производили на этого человека не очень хорошее впечатление. Он не любил многочисленные яркие цвета, больше приближаясь к куда более скромным в цветном диапазоне вещам. Может, именно поэтому он и выбрал пузырек с серой этикеткой, предпочтя его ярко-красным, желтым и прочим радужным тонам.

– Сложно выбрать? – раздался несколько спутанный голос.

Человек, точнее, мужчина лет тридцати, обернулся и посмотрел в сторону, откуда доносился голос. Это была невысокая, уже прожившая лучшие годы женщина, явно нуждающаяся в медикаментозном лечении, прежде всего от сифилиса, который перешел в последнюю стадию.

– Нет, – несколько поразмыслив, ответил он. – Спасибо. Не стоит.

– Я в этом разбираюсь, – затараторила она, явно его не слушая. – Серый ни о чем, вот антивернакс – лучшее, что можно достать здесь. Сечешь? Только нужен рецепт, понимаешь? Все по рецепту.

– Я знаю. И рецепт у меня есть, – спокойно ответил он, чувствуя, как дрожащие руки трогают его пальцы.

– Мне нужно совсем немного, – жалостливо сказала она, дыша на него гнилым воздухом разлагающихся зубов. – Совсем немного.

– Нет, – сухо ответил мужчина и, вырвав пузырек из сухих кистей, поспешил к выходу. У него уже был тот, о ком надо заботиться, и это ему был нужен этот антибиотик.

Выйдя из аптеки, он перешел улицу. Было темно, тепло, хотелось прогуляться, а потому он решил, что не стоит ждать автобус и пошёл вдоль улицы, изредка попадая под свет фонарей. И хотя это было уже не в первый раз, он всё равно периодически сворачивал не туда, попадая в грязные переулки.

Но мужчина не расстроился. Он знал подлинное лицо своего города. Без прикрас, ретуши, ненужных комплиментов. Так, как надо. С грязью, смрадом, помоями. И именно поэтому он так любил ночные прогулки. Ведь с ними многое не видно. Ох уж этот приятный полумрак. И тут он позволил себе даже немного улыбнуться.

Впрочем, улыбка… Это не совсем хорошо. Она ведь заразна. Она возникает на лице, затем идет вдоль челюсти, шеи, проникая в сердце и разум, разделившись на два пути в области мозжечка.

Мужчина вдруг остановился. Прямо перед ним под мигающей вывеской, чудом сохранившейся ещё с прошлой зимы, моргал уставшим светом небольшой цветочный магазинчик, закрывшийся около года назад.

– Странно, – вслух сказал он и подошёл к двери.

Молодая девушка, примерно лет двадцати, выглядела очень свежей. В хорошем смысле, когда ты еще полон надежд, и будущая жизнь кажется очень занятным приключением. Ты полон сил, желания, ты все еще прекрасен.

– Добрый день! – весело поприветствовала она, когда зазвенел колокольчик у двери. – Проходите, мы все ещё работаем.

– Я рад, – в тон ей ответил мужчина. – Но раньше я вас тут не видел.

– Был ремонт. Но теперь он окончен, – весело сказал девушка. – Решили выбрать цветок для своей любимой?

– Как вы проницательны! – удивился мужчина. – Да, вы правы. Может, угадаете, какой именно?

– Это сложнее. Но я попробую. А, ммм, фиалки?

– Невероятно! Да у вас дар, – снова удивился он, подходя к ней ближе. – И красота. Такой контраст. Даже не верится, что вы реальны.

– Уж это точно, поверьте мне, – засмеялась она. – Иначе моей маме жилось бы очень спокойно.

– Она счастливая женщина, – улыбнулся мужчина и, посмотрев в сторону цветов, заметил чудный, словно под него заготовленный, букет дивных фиалок.

– О, да вы гурман. Скажу сразу, это самые свежие наши цветы.

– У меня всего шесть долларов.

– Вполне хватит. Тем более для нашего первого ночного клиента.

– Даже не верится, что я первый.

– Так уж получилось, – она пожала плечами.

Получив букет, мужчина вежливо поблагодарил молодую продавщицу и все так же неопределённо вышел на улицу, продолжая свой ночной маршрут.

Теплый воздух ночного города теперь был уже не таким неприятным, смешиваясь с ароматом медленно умирающих фиалок. Он словно насыщался их предсмертной агонией, позволяющих идущему вкусить последние секунды этой увядающей красоты.

– Потерпи немного. Скоро, уже очень скоро, – тихо сказал он, подходя к заветному дому, где, открыв двери, полностью растворился в ярком домашнем свете, оставив город наедине со своими ночными мрачными пейзажами.

Девушка, медсестра из байерского университета, подающая большие надежды, была при смерти. Она медленно умирала, и именно ей он нес эти замечательные цветы. Как-то так вышло, что она не выдержала и рассказала ему о своей небывалой страсти к этим хрупким, слабым созданиям.

Он аккуратно поставил их рядом с ней. Как же она прекрасна! Изящна. Хрупка. И все равно попала под страшные цепкие лапы смерти, которая так жадно отнимает её у него. Он вытащил антибиотик. Будучи врачом, он понимал, что нужно ей, но как врач понимал, что это не спасет её. Ведь она так много уже потеряла.

Наполнив шприц содержимым пузырька, он ввел ей необходимую дозу. Всего лишь два кубика, но именно они помогут ей продержаться чуть дольше и не уйти в эту мрачную даль.

Она устало повернула голову. Ощущение безысходности, боли, страдания и нежелание смерти, вызывали в нём ужас. Усталость. Гнетущее

состояние. И все же он должен был вытерпеть это, пройти через все, лишь бы она продержалась чуть дольше. Просто надо. Ради нее.

Девушка покачала головой, она хотела что-то сказать, но у нее не получалось. Мужчина сел к ней и, улыбнувшись, указал на цветы.

– Так странно, этот магазин заработал именно сегодня, наверное, это знак.

Она снова, словно в бреду, замотала головой, и тут он понял, что она хочет что-то сказать, что-то важное. Поэтому он наклонился и оторвал от ее губ скотч.

– Отпустите меня! Я… я не хочу умирать! Пожалуйста, я никому не скажу, умоляю, отпустите меня, мне очень больно. Отпустите.

Мужчина снисходительно улыбнулся и вернул скотч на место. Все же какая глупая девушка. Он посмотрел на цветок. Все же грустно, когда красивая, молодая, полная жизненных соков, девушка медленно умирает в его доме. Снова и снова заставляя искать новых. Таких же, как, например, та цветочница, жертв.

Ночные сказки

Вегетарианец

Явь

Я с детства не любил мясо. Оно ведь омерзительно. Эти красные кровяные прожилки, эта кровь, эта пропитанная смертью еда. Живая, только что бегавшая, и вот уже она лежит на тарелке. Ну да бог с ним, с только что подстреленным, даже взять ту же заморозку, она всё равно убивает в нас человеческое. Ведь это наши братья. Наши с вами побратимы, которых мы жрем каждый день. Разве вы не согласны?

Хотя, наверное, вам плевать. Вам и всем остальным. Я к этому уже привык. Я тот, кто является истинным веганом, кто сейчас аккуратно режет морковку и закидывает в суп лучок. Кто ест суп, наполненный зеленью, плодами и без куриного бульона, столь любимого многими людьми.

Тяжело ли мне? Нисколько. Я, более того, бодр и весел. Даже счастлив.

А ещё я обожаю чай. Он очень вкусен. Он до безумия прекрасен и вместе с сахаром. Я в восхищении, понимаете, в восхищении провожу вечера. Сладко, успокаивающе, волшебно.

Сон

Я вижу её. Она идет, покачивая бедрами. Она искусно грациозна, она воплощение самой красоты, она порождает во мне странные, очень странные мысли, которых я никогда до этого не испытывал. Может, я влюбляюсь? Нет, ну правда, может, я действительно, наконец, влюбляюсь, как и говорила мне мама? Хотя, к черту. Такое почти не возможно, ведь я не влюбчив. Я никогда ни в кого не влюблялся. Я одиночка. Даже тут, во сне.

И все же, она прекрасна, она – воплощение лучшего, что может дать природа. Потому что полностью создана из овощей и фруктов, полностью создана, как что-то уникальное, и на её растительной коже я вижу тонкие темные отростки зеленых вен. И, кажется, они из укропчика… Да, да, точно, эти вены из укропчика.

А как она говорит, мягко, нежно, чувственно. Каждый её слог взвешен, она спокойна, она умеет держать тон. А ещё скромна. Эта слабая улыбка, эта манера избежать неловкости и, опять же, взгляд, взгляд изящных, укрытых тончайшими растительными ворсинками, глаз. Кажется, я действительно влюбляюсь. Мне до безумия хочется её потрогать, почувствовать. Вкусить.