— Сколько у тебя было до нас? — поинтересовался Ликрий, оторвавшись от изучения ягодной косточки.

Я недоумённо покосилась на химеру.

— Трое, — сухо ответил Шас.

— А сколько из них сумело?..

— Один. Я не особо хороший воспитатель.

Вздрогнув, перевела взгляд с одного мужчины на другого. Только сейчас поняла, что мы не первые. И что предыдущие «усыновлённые» химеры оказались не очень-то успешными.

— Один из трёх — нормальный результат, — не согласился Ликрий. — Особенно с учётом того, что Чёрная Дыра сильно отличается от привычного нам... и другим, мира. Химеры с детскими личностями не выживают, а взрослым гораздо труднее измениться. Вспомни себя.

Шас вздохнул, но возражать не стал.

— Сам знаю, — опекун ненадолго замолчал, а потом резко вскочил. — Но вы только попробуйте сгинуть!.. Ты, — он больно ткнул в меня пальцем, — была лидером, народ за собой вела, так что с единственной подчинённой должна справиться! И помочь ей стать достойной половиной! А ты вообще сверхживучее месиво из двух мерзостей! — продолжил Шас, яростно погрозив Ликрию кулаком. — Я на тебя кучу денег потратил, так что давай, докажи, что эти мерзости смогут выжить и здесь!..

Опекун ругался ещё некоторое время. В похожем состоянии я видела его только однажды: после первого разговора с Ликрием. Но на сей раз Шас распалялся всё сильнее, до тех пор, пока не запылал в буквальном смысле. Точнее, пламя вспыхнуло на его руках. Если коже и плоти Шаса огонь вреда не причинил, то об одежде этого сказать нельзя. Рукава задымились, быстро обуглились и начали осыпаться пеплом, а по комнате поплыл неприятный запах жжёных тряпок и пластика. Замерев, я поражённо смотрела на продолжающего вещать опекуна. А тот так увлёкся, что не сразу заметил изменения.

— Ну вот, из-за вас ещё и рубашку испортил! — расстроенно закончил Шас и скрылся в санузле.

— Беспокоится, — вздохнула я, глядя на закрывшуюся за опекуном дверь.

Ликрий скупо улыбнулся:

— Да. Хотя это бессмысленно. Всё равно вечно опекать он бы не смог.

Ещё раз вздохнув, задумалась. С одной стороны, Ликрий совершенно прав: вечно в «детях» не походишь, даже если захочется. С другой — понимаю Шаса, я бы, на его месте, тоже волновалась. Тем более, что за месяцы совместной жизни он и к Ликрию привязался: уже не шарахался, а порой затевал очень сложные и интересные дискуссии (чаще с арванской частью химеры). Обычно мужчины говорили не о Чёрной Дыре, а о Вне: обсуждали потенциал и особенности каких-то цивилизаций, политических отношений, экономику и тому подобное. Из-за специфичного набора тем стало очевидно, что, несмотря на долгую жизнь после ренства, Шас всё ещё вспоминает и скучает по своему прошлому миру. Может быть, даже сильнее меня. Хотя, скорее всего, тут иное: у меня сейчас слишком много новых впечатлений и информации, которую приходится осваивать, поэтому не до ностальгии. Вот если выживу и удастся устроиться...

А ещё немного смутила неожиданная отповедь опекуна. По его словам, выходит, что вторая часть меня не простой свекер, а весьма высокопоставленный. В этом случае хорошо, что свекеров здесь мало и что в паспорте начальные виды не указаны. Если отношение действительно негативное, то мало ли кто захотел бы отомстить правителю вражеской цивилизации. Часть меня — лидер... ну надо же! Поневоле почувствуешь себя неполноценной: куда не ткни, все достойнее. Хотя, с другой стороны, кто сказал, что вторая половина не могла соврать?

— Интересно, насколько это правда, — потянула я и, заметив вопросительный взгляд Ликрия, добавила: — Ну то, что вторая половина меня была правителем.

— Правда. Возможно, не непосредственно перед ренством, но почти точно была.

— Ты-то с чего так решил? — недоверчиво поинтересовалась у мужчины. — Вроде не общался с лидирующей личностью. Или общался?

— Нет. Но мне и не надо. Я вижу кое-какие характерные признаки. Весьма редкие и специфические, которые встречаются у очень немногих свекеров.

— У правителей?

— Не совсем, — Ликрий лукаво посмотрел на меня, а потом прикрыл глаза. — Но существа с этими особенностями, в девяти случаев из десяти, за свою жизнь приходят к власти. Хотя не всегда у неё остаются. Впрочем, это неважно, — улыбнулся мужчина. — Для тебя данные признаки в плюс — они, кроме прочего, сильно повышают живучесть.

Упоминание о последнем заставило вспомнить ещё кое-что.

— Кстати, мы не обязаны идти вместе, — подняла больную тему. — Что бы там не говорил опекун. Потому что я не вижу, чем моё присутствие увеличит твои шансы на успех.

— Не обязаны, — с лёгкой долей насмешки согласился Ликрий. — Но это будет разумным решением. К тому же, я вижу, в чём твои сильные и слабые стороны, — в тоне собеседника проскользнуло превосходство, но тут же исчезло. — Моя помощь увеличит твои шансы, твоя — мои. Но если ты решила проходить этот путь в одиночку, скажи явно.

— Нет, я бы предпочла вместе, — поспешно заверила я. — Но всё равно не понимаю...

— Со временем поймёшь. Думаю, вторая часть тебя уже разобралась, — мужчина улыбнулся.

В это время в комнату вернулся Шас в голом виде и продемонстрировал останки рубашки.

— Надо кому-нибудь? Всё равно теперь на выброс.

Я посмотрела на Ликрия, но он отрицательно повёл кистью. Вот ещё одна особенность: уже не первый раз замечаю, как собрат использует жесты, характерные для разных народов. Причём явно осознанно, по крайней мере, я и опекун легко понимаем язык тела Ликрия, когда он обращается к кому-то из нас. При разговоре со мной чаще использует человеческие жесты, но иногда — простые белорунские, а вот когда общается с Шасом — я часто, в отличие от опекуна, остаюсь в недоумении.

— Давай, — отогнав несвоевременные мысли, я с готовностью забрала обгорелую тряпку. Так лучше, чем из мусорки вытаскивать... там ещё поди найди! Да и сохранилось многое, даже в качестве безрукавки, если подвязать на одном плече, использовать можно. Жаль, что ткань тонкая, но всё равно плюс немного утеплителя.

Шас больше не заговаривал о будущем вплоть до последнего дня. Точнее — очень раннего утра или даже поздней ночи. Вчера я легла спать раньше обычного, поскольку иначе полноценно отдохнуть не хватило бы времени, но всё равно встать оказалось сложно. Последний завтрак и недолгие сборы.

— Сейчас я добавлю вас в список игнорируемых на два месяца, — нагло заявил опекун... уже бывший опекун. — Чтобы не использовали как справочное бюро и не ныли. К тому времени, как поступите, блок закончится. Тогда позвоните... если удастся, — уже тише попросил Шас. — Да и в любом случае свяжитесь. Если выживете. Но не раньше, чем через два календарных месяца.

Кивнув, я брызнула на себя нейтрализатором и бросила прощальный взгляд в зеркало. Из него на меня смотрела ободранная бомжиха в неестественно больших очках с замотанными плёнкой дужками, мусорным пакетом на голове, торчащей из-под него бумагой, да и остальной вид вполне соответствовал. Одни летние сандалии, примотанные верёвочками к ногам в портянках, чего стоят. Невольно покосилась на Ликрия и поняла, что он тоже вписывается в образ нищего. Единственная разница: в отличие от меня, его костюм лёгкий, подходящий для весны или прохладного начала лета, но совершенно не ассоциирующийся с сильными морозами.

— Обязательно, — пообещала тому, кто за два года совместной жизни стал настоящим другом. — И не волнуйся. Достичь цели в наших интересах.

Мы обменялись понимающими улыбками, тепло попрощались, после чего вышли из квартиры. Рабство осталось позади, а впереди ждёт свободная самостоятельная жизнь. И теперь нельзя забывать, что за любое действие, любую ошибку придётся отвечать самой, причём наказание часто неадекватно проступку. Ничего. Справлюсь. Должна справиться.

В последний раз вдохнув тёплый воздух подъезда, я с готовностью шагнула вперёд, навстречу ледяному ветру.

7 января 617134 года от Стабилизации