Маленькая девочка в белом платье, которую моя прапрапрабабушка держала на руках была точной копией кого-то, кого я видела раньше. Кого-то кого я знала. То же самое миленькое личико, тот же самый ореол мягких кудряшек.

Она выглядела в точности, как Эмбер, воображаемая подружка из моего детства.

Это выбило меня из колеи. Как будто все эти годы я играла с призраком.

Я попыталась собраться с мыслями: скорее всего я видела эту картинку, когда была маленькой. Видела Маеве с девочкой и представила ее как своего воображаемого друга. Это было рациональным объяснением. Это было единственным вариантом.

Пора мне уже отправляться в постель. И накрыться одеялами с головой.

Когда я подошла, Мэгги выходила из комнаты Сэма.

— Что-то произошло, — сказала она, скорее констатируя факт, чем задавая вопрос.

— Нет, — ответила я. — Я просто… устала.

Мне показалось, что Мэгги хотела сказать что-то еще, но передумала. Вместо этого она произнесла:

— Ты очень сильно напоминаешь мне свою маму, какой она была в твоем возрасте.

Я почистила зубы и переоделась в пижаму, но не смогла заставить себя выключить свет. Я некоторое время сидела, опираясь на спинку кровати и уставившись на закрытую дверь, пока до меня не дошло, что я жду, что она откроется. Тогда я встала, взяла зеленое узорное одеяло, которое лежало на стуле возле стола, и прошла в комнату Сэмми.

Свет в Морской комнате был, разумеется, выключен, но маленький ночник в форме звезды горел, чего в сочетании с его похрапыванием было вполне достаточно, чтобы положение слегка улучшилось. Я уселась в кресле рядом с кроватью Сэма, притянув колени к груди и подоткнув под себя одеяло. Мне казалось, что я не могу заснуть уже целую вечность. Где-то после одиннадцати, как я предположила, я услышала как мои родители и Мэгги желают друг другу спокойной ночи. Какое-то время я слышала слабый стук дверей и приглушенные голоса. Затем все стихло. Я даже перестала слышать дыхание Сэма.

Когда я была маленькой, я отказывалась спать без света. Не потому что я слишком боялась, а потому что была слишком обеспокоена тем, что темнота делала с моим восприятием вещей, как она влияла на мои чувства. Слух становился слишком острым, усиливалось восприятие — если я фокусировалась на этом, то у меня сразу же начиналось чесаться во множестве мест сразу, и я слышала глухие удары собственного сердца, колотящегося в моей груди.

Сидение в этой комнате, свернувшись калачиком, напомнило мне ночи, когда я была маленькой. Не из-за того, что мои уши и кожа внезапно перестроились — была какая-то часть меня, часть у которой не было названия. Какая-то часть, которая тихо выжидала, в темноте.

***

Она шла бесшумно, босиком, как привидение, по коридору, освещенному сине-серым предутренним светом. Было достаточно холодно, чтобы ее дыхание превращалось в облачка, но не на столько, чтобы кто-нибудь проснулся и пошевелил тлеющие угли в каминах. Она чуть плотнее натянула узорное одеяло на свои светлые локоны. Рот неслышно бормотал какие-то слова, пальцы плотно обхватили ручку.

Она вернулась в спальню со светло-лавандовыми стенами и уселась в дальнем углу кровати. Затем она начала царапать на стене, выписывая буквы, формируя слова. Во время работы она шептала: «Сожаления… Ушибы… Тайна… Прошлое и будущее… Судьба в твоих руках… Шрамы заживут…»

Она царапала все быстрее, и шептала немного громче: «Шанс… выбрать снова… затем выбрать путь… который ведет…»

Я проснулась, когда она произнесла последнее слово.

— Другое когда.

Глава 10

Я открыла глаза в том же самом сером освещении, которое наполняло мой сон. Тьма уступала место утреннему свету. Самая длинная ночь в году закончилась.

На мгновение недоумение от пробуждения в незнакомом месте преобладало в моих мыслях, пока я не вспомнила, что уснула в комнате Сэмми. Я с усилием заставила себя сесть ровно и удержать остатки своего сна. Хождение безумной женщины. Царапанье по стене. Рыжие волосы — Фиона? Я могла мысленно представить ее, и остаток сна сформировался вокруг этого образа. Написание стихотворения в лавандовой комнате.

Я поднялась, следуя за своим сном, я шлепала босыми ногами, не обращая внимания на холодный пол. Прошла по компасу в виде розы ветров в западное крыло. Нашла дверь с правой стороны, в которую она входила. Повернула ручку.

Но комната не была лавандовой. Разумеется, нет, подумала я. Она была белоснежной за исключением узора из крошечных цветочных веночков на обоях.

Я подошла к тому участку стены, где писала Фиона, опустилась на колени рядом с двойным окном, пропускающим свет. Я пробежалась по нему пальцами, желая, чтобы каким-то образом мне удалось ощутить слова через бумагу. Мне было необходимо увидеть что там. Я должна знать, был ли мой сон правдой.

Завиток бумаги под окном привлек мое внимание. Должно быть, просачивающаяся влага разъела клей. Я потянула. Под ним оказалась стена лавандового цвета. И отметки. Я потянула еще немного, наклонилась ближе. Там были написанные от руки слова. Слегка размытые, но все же их можно было прочитать. Стихотворение, повторяющееся снова и снова.

Мы идем по запутанным поворотам лабиринта,

Ведомые надеждой, преследуемые историей.

По счастливой случайности мы успокаиваемся, сожаления затихают,

Мы слепо идем навстречу тайнам.

Время неслышно подкрадывается к тебе,

Чтобы разбудить и поднять

Чтобы отыскать точку, где встречаются прошлое и будущее.

Хотя выбор кажется шансом, хотя случившееся опровергается

Мы узнаем, что судьба в наших руках.

Найди сустав, который разъединяет время, который разделяет

потоки, обращая внимание на свои желания, команды.

Чтобы исцелить раны; сделать все нужные поправки.

Получить шанс сделать выбор снова,

И затем выбрать путь, который ведет к Другим возможностям.

Все мои отдельные фразы сложились в стихотворение, о существовании которого здесь я не знала. Слова крутились в моем мозгу, как вирус, размножаясь и вытесняя все остальное.

Мои мысли носились в моей голове, пока ветер не выветрился. Моя рука ныла в центре, и я чувствовала, что расплющиваюсь, становлюсь настолько тонкой, что могу исчезнуть. Я вспомнила золотое платье, слишком красивое, чтобы быть реальным, бег по лабиринту, цепляющиеся ветки, тоненькие, как пальцы. В центре лабиринта был парень, он ждал меня. Я его знала. Я почти смогла его увидеть.

Я прижала ладони к глазам и попыталась восстановить тот вид. Но ветер кружился вокруг меня, создавая шумовые воронки, наводнение нарастало, поезд летел на меня, подавляя своим ревом. Не оформившиеся воспоминания говорили множеством голосов, перекликались, затягивали меня.

Затем наступила благословенная тишина, когда камешек ударился в стекло.

Я подняла голову, открыла глаза, почти удивленная видом солнечного света, лившегося через окно. Я выглянула наружу.

Она стояла на снегу под дубом, маленькие ножки были босыми, на ней было лишь прозрачное платье. Но я понимала, что холод не доберется до нее.

Это была Эмбер. Моя воображаемая подружка. И она смотрела прямо в мое окно.

***

Я побежала к ближайшим ступенькам — винтовая лестница в оранжерее. Мои ноги отстукивали ритм фраз из стихотворения — шанс выбрать, шанс выбрать.

Что я чувствовала? Только не страх. Что-то более осязаемое. Голод, в котором был ужас. Кем бы ни была Эмбер, они была моей единственной надеждой получить ответы.

Я выбежала через дверь консерватории, мои босые ноги заледенели от холодного камня под ними. Бросилась к передней двери дома, чувствительность ног становилась все меньше и меньше. Когда я добралась до дерева, ее там больше не было.