На наш взгляд, важно различать социальный капитал индивидуальный и общественный, т.е., социальный капитал индивидов, социальных групп, общностей и т.п. В нашей монографии мы будем рассматривать социальный капитал различных социальных групп, составляющих социальную структуру региона (социально-территориальной общности) Красноярский край.
Вместе с тем трудно не согласиться с мнением Джудит Л. Твигг , что «операционализация и измерение социального капитала – задача сложная в любом контексте. Даже между учёными, пытающимися приложить концепцию социального капитала к странам Запада, где она зародилась и приобрела наибольшую значимость, возникают серьёзные разногласия и противоречия. Приложить же эту концепцию к России – значит вступить на «минное поле», таящее в себе ещё более коварные ловушки интеллектуального и практического свойства. Применимость понятия «социальный капитал», как оно определяется сегодня в западной научной литературе, по отношению к незападному обществу далеко не очевидна».13 Однако эти возражения «…не следует толковать как запретительные. Скорее они призваны служить напоминанием о необходимости строгого методологического подхода и осторожности в интерпретации результатов. Концепция полезности социального капитала исходит из посылки, что наличие между индивидами, группами и сообществами отношений, благоприятствующих доверию и облегчающих взаимодействие, может способствовать физическому и психическому здоровью, политическому благополучию и экономическому процветанию общества. И теоретически резонно предположить, что эта посылка может оказаться для России справедливой в той же мере, что и для любой другой страны мира»14.
Неслучайно в отечественной социологии за последние годы проведён ряд глубоких исследований, посвящённых тем или иным аспектам социального капитала. Так, на материалах, полученных в ходе опроса в Санкт-Петербурге осуществлялась проверка гипотезы о влиянии социального капитала на здоровье индивида с помощью статистического аппарата общих линейных моделей (General Linear Models – GLM, Univariate Analysis of Variance) в исследовании, проведённом Н.Л. Русиновой, Л.В. Пановой, В.В. Сафроновым15. Проанализировано влияние на эффективность ТСЖ специфических для данного типа организаций форм социального капитала на материалах гг. Москвы и Перми16. В отечественной социологии также сформировалась традиция изучения социального капитала в контексте социальной структуры общества, в том числе как одного из факторов формирования социального неравенства. Известные российские социологи М.К. Горшков17, А.Н. Красилова18, Н.Е. Тихонова, О.И. Шкаратан19 и другие учёные рассматривают социальный капитал во взаимосвязи с социальным неравенством. В частности, трудно не согласиться с мнением Н.Е. Тихоновой, согласно которому социальный капитал представляет собой «включенность в систему отношений (родственных, дружеских, земляческих и т.д.), которая обеспечивает доступ к ресурсам других акторов (или более эффективное использование собственных ресурсов с их помощью), способствующую наращиванию совокупного капитала и, как следствие этого, – углублению неравенства в обществе»20.
С учётом сказанного научная проблема, на решение которой направлен проект, может быть сформулирована, с одной стороны, в онтологическом плане как противоречие между необходимостью формирования в России в целом и её регионах в частности устойчивой и динамичной социальной структуры общества, включающей в себя значительную долю экономически активного среднего класса, а также развитие социального капитала в регионе как одного из важнейших условий успешного реформирования страны и её сохранения в качестве устойчивой социокультурной общности, с одной стороны. И с другой – несоответствием этому существующей социальной структуры, в том числе состояния среднего класса, а также степени развития социального капитала. В гносеологическом аспекте данная проблема выступает как отсутствие достоверной, научно обоснованной и сопоставимой информации о социальной структуре, уровне развития социального капитала и основных социокультурных характеристиках и процессах в Красноярском крае, которые могли бы служить основой для принятия эффективных управленческих решений в развитии и реформировании данного региона.
Актуальность проблемы исследования для современной социологии определяется следующими обстоятельствами. Прежде всего это крайний недостаток достоверной социологической информации о Красноярском крае (за исключением данных государственной статистики, которые, как известно, страдают известной неполнотой и не всегда адекватно отражают социальные процессы), полученной по сопоставимым методикам, признанным российским экспертным сообществом. Кроме того, результаты исследования, проведённого нами в 2010 г., показали, что социальная структура Красноярского края весьма специфична, ярко выраженными особенностями обладает и средний класс в регионе21. В частности, средний класс (а также примыкающие к нему более высокие социальные слои) здесь в значительной степени формируется за счёт лиц, не имеющих высшего образования, не причастных к предпринимательской деятельности, однако занятых на крупных акционированных промышленных предприятиях, в том числе с государственным участием, а также в органах государственной власти. Кроме того, с помощью методики кластерного анализа, предложенной Л.А. Беляевой, нами выявлена несколько иная социальная стратификация в Красноярском крае, нежели в других регионах России. Причины такой ситуации требуют дополнительных исследований22. В развитии социального капитала в данном регионе также был обнаружен ряд существенных трудностей, эффективное преодоление которых невозможно без их специального глубокого изучения.
В основе методологии данного исследования лежит разработанный Н.И. Лапиным социокультурный подход,23 а также концепции и методы многомерного анализа социального расслоения российского общества, созданные Л.А. Беляевой24. Кроме того, наряду с подходами, выраженными в цитированных выше работах зарубежных и отечественных авторов, в исследовании использованы эвристические возможности методики для социологического изучения ориентаций респондентов на ценностные переживания, созданной нами в рамках постнеклассической социологии.25 Существование различных точек зрения относительно понимания феномена «социальный капитал» предопределяет наличие разных способов его измерения. Мы разделяем подход, сформулированный Д.Л. Твигг, в соответствии с которым «…допустимо включить в исследование любые возможные индикаторы социального капитала и факторы, способствующие его развитию. В конечном итоге это позволяет получить более универсальный и надёжный инструмент для сравнительного измерения»26.
В данном исследовании используется также методологическая модель минимального универсума, основанная на постнеклассическом диатропическом подходе, что позволило, в частности, подобно западной «социологии эмоций», обратиться к данной сфере массового сознания. Однако мы анализировали ориентации респондентов на ценностные переживания, прежде в зарубежной социологии никем не изучавшиеся.
В соответствии с этой моделью в любой системе можно выделить три иерархических субстанциональных уровня: вещественно-энергетический (применительно к социуму это социальные общности), функционально-организационный (социальные институты и организации) и информационный (от массового сознания и массового бессознательного, социальные нормы и ценности, средства массовой информации и т.п.). В инструментарий исследования нами были включены индикаторы, отражающие состояние социального капитала на любом из трёх уровней, каждый из которых будет описан в соответствующем разделе. При этом на информационном уровне были выделены рациональные и эмоциональные составляющие социального капитала, причём такие его элементы, как ориентации на ценностные переживания в силу своей значимости будут описаны в отдельном параграфе работы.
