Уходит.

МАФИЛЬКИН. Не переодевайся, будешь играть прямо в чем пришел. (Седок садится к зеркалу). Классный у тебя бланш. Кто автор? СЕДОК. Ириния. МАФИЛЬКИН. Рад за нее. Поссорились? СЕДОК. Кажется, окончательно. Я от нее ушел. Совсем. Надо было немного раньше, но я не успел. МАФИЛЬКИН. Так вот откуда чемоданы. СЕДОК. Да.

Пауза.

МАФИЛЬКИН. Ну и что случилось? СЕДОК. Все - и ничего. Потерял бдительность. Как говорит наш дорогой шеф, спорол косяка. Ириния копалась в моих документах и нашла письма и счет за телефон. МАФИЛЬКИН. Письма от кого? СЕДОК. От Калерии. МАФИЛЬКИН (пораженный). От Калерии?!

Пауза.

СЕДОК. Я звонил ей недавно. Она сейчас в Венеции. Пришел счет, я не успел его оплатить. МАФИЛЬКИН. Она в Венеции. (Пауза). Теперь я понимаю. Пять лет прошло, как она пропала. А ты знал, где она, и молчал. Здорово. СЕДОК. Давай попробуем спрятать синяк. МАФИЛЬКИН. Да. (Накладывает грим). Ну как она там? СЕДОК. У нее все хорошо. МАФИЛЬКИН. Она счастлива? СЕДОК. Возможно.

Пауза.

МАФИЛЬКИН. Теперь я понимаю Иринию. СЕДОК. Ириния сказала, что этого дела она так не оставит. Мне кажется, что она заявится сюда и закатит истерику. Может и на спектакль выйти пред?явить. МАФИЛЬКИН. Не думаю. СЕДОК. Запросто. А потом в районной газете - заметка: "Опять бардак на клубной сцене".

Пауза.

МАФИЛЬКИН. Видок у тебя, конечно, бледноватый. Сейчас запудрим. СЕДОК. Меня одно заботит: как будем играть спектакль. МАФИЛЬКИН. Как Драматург прописал. Или есть другие предложения? СЕДОК. Есть. Ты кроссворды любишь? МАФИЛЬКИН. Люблю. СЕДОК. Рукопись, нанесенная на пергамент, после того, как с него счистили прежний текст. Слово из десяти букв. МАФИЛЬКИН. Палимпсест. СЕДОК. Правильно. Берется пьеса какого-нибудь драматурга, ставится на клубной сцене, а потом из нее выкидываются все старые слова и пишутся новые. А актеры играют не то, что предписано, а то, что единственно верно. МАФИЛЬКИН. И к чему это все? СЕДОК. А к тому, что сегодня у нас Другой Спектакль.

Пауза.

МАФИЛЬКИН. Вот как. И кто же будет говорить новый текст? СЕДОК. Я. После ругани с Иринией я не спал всю ночь. Для тебя не секрет, что наш спектакль - это просто кусок дерьма к красной дате. Иванов-из-Клуба справлялся со своим текстом. До вчерашнего дня. Изменились обстоятельства. Иванова прибили тапком. Зато обнаружился пропавший доселе Седок.

Пауза.

МАФИЛЬКИН. Ты хочешь сказать... Так, понятно. Бунт на корабле. Значит, будем выводить тебя из спектакля. Пусть, и впрямь, Драматург играет. СЕДОК. Не вздумай. МАФИЛЬКИН. А что ты сделаешь? СЕДОК. Ничего особенного. Сожгу Клуб. МАФИЛЬКИН. Не может быть. Тебе слабо'. СЕДОК. Это надо проверить. Мы сейчас будем устраивать масштабное короткое замыкание или дождемся второго акта? МАФИЛЬКИН. Превосходно. (Глядит на Седока пристально). Вылитый камикадзе-электрик, потерявший вменяемость после встречи с Иринией. А с больного взятки гладки. Ну отлично. Давай - ломай. Все на свалку. Репутации, надежды на хорошую прибавку к пенсии - плевать на них. Вперед и с песней. СЕДОК. Как сказал один очень известный драматург, не нарушить я пришел, но исполнить. МАФИЛЬКИН. Поразительная самоуверенность! Ну иди тогда за кулисы. Не забудь захватить реквизит. Или теперь тебе это лишнее?

До начала спектакля - ровно две минуты.

Актеры притаились в полумраке кулис по

обе стороны сцены. Они молчат. Из-за

занавеса слышится гулкое бормотание

зрительного зала.

МАФИЛЬКИН (Седоку, вполголоса). У тебя ум настолько справился с природой, что ты поставил свою природу выше, чем искусство. Последний вздох приговоренного. Калерия - вот источник зла. Сжечь ее вместе с Клубом! Она - в правых кулисах. (Седоку). Ты видишь ее? СЕДОК (завороженный). Да. Ее силуэт в длинном платье. Она стоит на площади Сан-Марко . Ветер ворошит ей волосы. Но я не вижу ее лица, здесь темно. Или это маска? МАФИЛЬКИН. Ты просто ослеп. Это не Калерия! Это актриса нашего с тобою Клуба Фрося Бурлакова! Она притворяется, она думает, что она Калерия. Она больна, как и ты. Несчастные! Вы спите. И я усну, но только не теперь. Сначала выпью чашу я позора, что величавой поступью грядет. Настройся на спектакль, коли сможешь. Другой Спектакль вынь из головы. СЕДОК. Только вместе с сердцем. МАФИЛЬКИН. Главное - умничать не надо много.

Но Седок уже далеко отсюда. Он настраивается.

Ему повезло. У него есть чем молиться. Он

произносит свою молитву еле слышно

постороннему уху, а даже, скорее всего, про себя.

СЕДОК. Дай мне сил исполнить все,что задумано. Не дай мне опозориться, ослабнуть, уклониться от Твоего плана. Ты терпелив и милосерден, но и твое терпение не беспредельно, я знаю. Дай мне исполнить правду Твою и остаться на высоте Твоего замысла. Пошли мне всякую помощь на моем пути. Пусть вещи вернутся на свои места. Пусть в дороге светят всякие огни, что пошлешь мне ночью. Именем Твоим вызываю запахи травы, весеннего клейкого листа, осеннего уходящего листа. Я вызываю всякую каплю дождя и раннюю весеннюю капель. Я вызываю шум тополей над рекою, что неслышно проносит свои воды мимо меня. Я вызываю роение венецианского карнавала и безмолвие вовеки оставленного города. Я вызываю утраченное время и любые иные стихии, именем Калерия. И да будет так.

Пронзительно звучит третий звонок. Мафилькин

подает условный знак. Распахивается занавес.

Музыка. Свет. Спектакль.

3. ПРЕДСТАВЛЕНИЕ ПЕРСОНАЖЕЙ.

x x x

За каждою каплей дождя память тянется вслед.

Тепло твоих рук, возложенных мне на плечи,

оплачена данью дорог, цепями нажитых бед,

и души опаленной никто уже не излечит.

Я просил у тебя подарить мне еще десять лет,

потому что в степи да в седле не найдешь покоя,

покуда судьба не пошлет нам парад планет,

чтоб живые и мертвые встали одной строкою.

Перегретых софитов скрещенные лучи

обозначат нам сумерки на поворотном круге,

чтобы капли дождя, барабаня в любой ночи,

отстучали нам текст о главном сказать друг другу.

Там, где нету времен, сентябрь - игра ума.

Там, где нету пространств, авансцена - лучшее место.

Палимпсест прохудился, и прежние письмена,

проступают сквозь кожу, ища воскреснуть.

x x x

Усилиями режиссера спектакля Мафилькина и его

адептов создана полная иллюзия ночного поезда.

Как будто бы лязгают колеса о стыки. Как будто

бы за окном проносятся фонари. Но вослед зрителю

спектакля становится ясно, что никакой не поезд,

и не фонари, а просто разыгрывается в пыльном Клу

бе пьеса под названием "Чаепитие у Прекрасной Дамы".

Таков удел всякой иллюзии. И, как бы довершая раз

рушение этой самой иллюзии, при посредстве убогих

динамиков уху зрителя является назойливая консерви

рованная музыка. Это - музыкальная тема Седока.

Последний, находясь на свету, докуривает последнюю

сигарету. Все музыкальное сопровождение вводной

части спектакля выстроено Драматургом по образцу

пионерской сюиты Прокофьева "Петя и Волк".

СЕДОК. Здравствуйте, товарищи. Меня зовут Седок. Я - персонаж пьесы "Чаепитие у Прекрасной Дамы". Мы здесь все - персонажи. Вы не должны нас путать с живыми людьми из плоти и крови. Дело в том, что мы частичны. Мы несем конечную смысловую нагрузку, которую впослед ствии вы разгадаете без труда, я уверен.

Пауза. Седок оглядывает зал.

СЕДОК. И знаете еще что: мы никогда не выделываемся. Мы идем строго по тексту, написанному для нас нашим уважаемым Драматургом. Вот он, кстати, сидит в третьем ряду. Похлопаем, товарищи!

Аплодисменты.

СЕДОК. Но иногда, товарищи, реальность как бы опережает наши о ней представления. Например, случаются события, которые не вошли в пьесу просто потому, что пьеса была написана раньше событий. Но они крайне важны для развития зрительских восприятий персонажа. Поэтому пер сонаж вынужден, на свой страх и риск, придумывать новые слова. Этих слов в пьесе нет. Но они бытуют за пределами пьесы.