Каладиус, как и тогда, у виллы Барсы, встал лицом к складу и раскинул сведённые судорогой руки. Вздувшиеся вены пульсировали на руках, на лбу. Вновь, как тогда, трепетали его веки, как не могут они трепетать ни у одного человека. Хриплый шёпот - быстрая череда неразборчивых слов - придавал ему сходство с шипящей змеёй, готовой к броску.

На этот раз силы было столько, что земля заметно содрогнулась, когда с адским рёвом над зданием взвилось пламя. Сила этого пламени была такова, что хлипкая крыша взлетела на полторы сотни футов вверх. Падая, она уже распадалась на отдельные доски и черепицу, которые, в свою очередь, ещё в воздухе вспыхивали от неимоверного жара. Пламя било в небо жирным жадным столбом, гудя, словно в доменной печи. Не прошло и минуты, как стены словно сложились внутрь этого громадного костра.

Вскоре занялись соседние здания, и через четверть часа пылал целый квартал. Люди в ужасе бежали кто куда, не понимая, что происходит. Каладиус, утерев обильный пот, прошептал:

- Неужели теперь наверняка всё кончено?

Глава 60. Казнь

Масштабы заговора действительно впечатляли. Общее количество тех, кто был арестован по подозрению в причастности к нему, достигло полусотни. Кроме двух десятков чернокнижников да двух десятков мелких сошек из числа дворцовой прислуги и работников Компании, в застенках оказалось и несколько весьма крупных фигур. Никого из некромантов взять не удалось. Скорее всего, все они погибли в страшном пламени, уничтожившем шесть портовых кварталов. К счастью, число случайных жертв оказалось небольшим - в результате пожара пропавшими без вести числились около сорока человек, главным образом, грузчики. Когда Малилле стали докладывать об этом, он лишь досадливо поморщился и жестом прервал докладчика:

- Это всё неважно. Переходите поскорей к делу, милейший.

По причине невероятной температуры в очаге возгорания, обнаружить хоть что-то, напоминающее человеческие останки, было просто невозможно. Схваченные представители Компании в один голос божились, что никто из некромантов ни под каким предлогом не мог выйти наружу, так что все они, однозначно, находились внутри злополучного склада. Скрепя сердце, Каладиус был вынужден этому поверить. Надо сказать, что в других кварталах, на которые пламя перекинулось позже, и было уже самым обычным, не магическим, сумели найти более трёх десятков обгоревших тел. Император распорядился выдать семьям всех пропавших во время пожара единоразовое пособие.

Допросы с пристрастием не приводили ни к каким новым результатам. Кажется, великому магу действительно удалось прихлопнуть всех изменников одним махом. Особенно радовало, что общество заклинателей демонов, если и не было уничтожено под корень, то значительно и на долгие годы ослабло. Можно было надеяться, что в довольно продолжительном времени люди смогут спать спокойно, не опасаясь всевозможной нечисти, призываемой в этот мир исключительно по прихоти и любопытству кучки маргиналов.

Уже на следующий день после разгрома заговорщиков Каладиус рассчитывал уехать обратно в Дуондур, благо Кол чувствовал себя вполне хорошо и, по его собственным заверениям, впрочем, подтверждаемым мнением медикусов, вполне мог осилить этот путь. Однако император решительно воспротивился его скорому отъезду, настаивая, чтобы Каладиус присутствовал на казни преступников.

- Прошу освободить меня от этой обязанности, ваше величество, - попросил Каладиус. - Прошли те времена, когда страдания людей доставляли мне удовольствие. Сейчас я нахожу это бессмысленным.

- Вы обязаны быть, мессир! - продолжал настаивать Малилла. - Ведь это вы - виновник их крушения и моего триумфа. Я хочу, чтобы вы были по правую руку от меня, когда эти мерзавцы взойдут на эшафот.

- Стоит ли казнить их так скоро, государь? Не лучше ли заточить их в темницу? Ведь смерть уже ничем поправить нельзя.

- А я и не хочу ничего поправлять! - резко возразил император. - И я не хочу, чтобы эти черви дышали одним со мной воздухом. Я не хочу тратить налоги моих добрых подданных на то, чтобы эти жалкие псы не дохли с голоду. Поскольку я уже узнал от них всё, что мне нужно, они мне больше не нужны.

- А как же сношение Компании с Тондроном? - эта мысль не давала покоя Каладиусу. - Во время штурма Врат Блантура среди некромантов был маг по имени Каирна, который утверждал, что его обучал колдовству один из Герцогов Гурра. А это значит, что он каким-то образом попал на Эллор, а затем вернулся обратно. Как и когда это было? Вряд ли искусство магии можно постичь за год. Стало быть, он отбывал в Тондрон уже давно.

- Если вам хочется, идите, поговорите с Шантой! - бросил император. - Меня эта магическая белиберда заботит мало.

Как, наверное, заметил внимательный читатель, император назвал заговорщика просто Шантой. Действительно, сразу же, как только стало известно о предательстве аль’Шанты, императорским указом он, равно как и весь его род, был лишён дворянского звания. Вместе с титулом, естественно, потерялась и приставка «аль». То же наказание коснулось и других дворян, замешанных в неудавшемся перевороте. Их семьи вместе с дворянским титулом теряли и большую часть имущества, фактически, обрекаясь своим повелителем на почти нищенское существование.

- Так и сделаю, - стиснув зубы, проговорил Каладиус, поворачиваясь, чтобы уйти.

- И поспешите! - вдогонку ему крикнул император. - Потому что завтра все они будут казнены!

***

Каладиус вновь спускался в тюремные подземелья, как делал бессчётное множество раз до того. Привычно осторожно ставил ногу на следующую ступеньку - лестницы во всех тюрьмах мира одинаково неудобны. Привычные запахи - сырости, немытых тел, страха и страданий; привычные тактильные ощущения - словно влажные, холодные пальцы липко касаются кожи. Привычное подавленное эхо узких длинных пространств. В последние дни прошлое стало слишком назойливо напоминать о себе.

Затрещал факел, расплёвывая горящую смолу, и кисть, держащую древко, обожгло. Каладиус лишь дёрнул рукой, но мозг его, казалось, даже не заметил произошедшего. Больше всего на свете волшебнику хотелось бы сейчас быть не здесь, не в темнице. Но некая возвышенная необходимость влекла его вниз по лестнице. Впрочем, как и всегда, - невольно подумалось ему. Ведь каждый раз, когда он спускался в казематы, он делал это не по собственной прихоти, а исходя из неких высших интересов. Это не мешало ему, впрочем, во имя этих интересов творить самые настоящие зверства.

Никто не сопровождал мага - он приказал стражнику оставаться наверху, справившись лишь о том, как найти нужную камеру. Может быть, Каладиусу хотелось побыть одному, собраться с мыслями. Может быть, ему не хотелось, чтобы стража видела его теперешнее выражение лица. А может - очередная высшая справедливость взывала к нему, требуя, чтобы всё, что будет услышано, осталось лишь между ним и человеком, который завтра перестанет существовать.

Ключ с лязгом провернулся в замке, а дверь визгливо и натужно отворилась лишь тогда, когда Каладиус как следует налёг на неё. Никакая смазка не могла надолго сохранить металл в этой отвратительной сырости - он ржавел быстро и безнадёжно. В маленькой, не больше шести квадратных ярдов, камере, конечно же, не было никакого освещения - свечи и лампы узникам не полагались, а солнцу, пожелай оно сюда пробиться, пришлось бы сначала прорыть добрых сто футов твёрдой саррассанской земли. Отвратительная вонища, источаемая большим жестяным ведром для нечистот, смешивалась со стойким запахом крови и рвоты.

На ворохе каких-то гнилых тряпок или одеял лежал человек. Он дёрнулся и застонал, когда маг вошёл внутрь, осветив небольшое пространство светом факела. Перед Каладиусом лежал аль’Шанта, вчера ещё - один из самых влиятельных людей Саррассы, а сейчас - переломанный, перекрученный кусок мяса, с пока ещё теплящейся внутри искрой жизни. Пальцы его были раздроблены, и напоминали сейчас чёрно-синюшные окровавленные колбаски, руки были сломаны и выше, и ниже локтя. Да и сам локтевой сустав был повернут под неестественным углом. Лишь ног не тронули палачи, чтобы завтра смертник мог сам взойти на эшафот. Каладиус, правда, весьма сомневался, что у того хватит на это сил.